Феодосийский базар

1995 год

Феодосийский базар по типу восточного – живет круглые сутки.

Даже в четыре утра уже некоторым лунатикам не спится и для них уже приготовлены бабушки с сигаретами и пивом.

Даже ночью многочисленные хозяева ночуют возле своего товара на рынке, жгут костры, спят на солдатских походных кроватях, сидят в окружающих кафе, танцуют и печалятся, напиваются и нет, грустят по дому и проявляют все высокие и низкие человеческие качества одновременно.

Сегодня днем видел высокого толстенького Хаджу Насреддина-Гомера, он ходил по рынку взад-вперед своего ларька и рассказывал, торгуя свой зефир и мармелад: «А на Кавказе я торговал, – горы, ущелья, на вершинах снег лежит. Базарчик прицепился как ласточкино гнездо к обочине трассы, которая муравьиной дорожкой ползет над пропастями. Крикнешь: «Покупайте зефирчиик! И эхо так: …чик-чик …чик-чик… чик-чик… чик-чик.…ЧИК-ЧИК!!!!!!!!!!!!!! ЭЭ-Х!

Покупайте мармелади-ик!

И снова ээх!!!

Вот красота была.

Я чуть было счастливым не стал.

Теперь жалею».

А вечерами, когда плотная тьма окутает город, на базаре под фонарями идет торговля тем, что пользуется спросом у гуляющего народца. И бабушки знают всю конъюнктуру рынка. Вот где нет проблемы возраста и проблемы отцов и детей, а все потому что – взаимное понимание.

А в междуящичном пространстве киосков прячутся настоящие бармалеи и пираты. Однажды, когда в городе погас свет, а я с товарищем и с велосипедом шел по галерее базара между бабушками с пивом, из тьмы, мрачнея под луной, во всем черном на нас насунулся короткий и широченный Тролль. Его материализовала и родила возле меня тьма, с золотыми цепями на черной бочке грудной клетки. Собачьи Цепи, с католическими непомерными крестами на животе, огромными звеньями блестели зловещим желтым светом, как зубы, вырванные у местного дракона. Рожденный ползать до пояса из тьмы имел голову как блин, всю в лунных кратерах, без шеи и волос, без носа и ушей, с голосом как у спившегося пивовара, и он мне сообщил: беззвучно-сорванно, на ультразвуке закипающего самовара:

– Хуа ахэ вылысыпедах! АТСЕДАВА!

– Иззвиинннитте?

– Экх Хэ кхм, Уха ха отсудава!!

– Но, эээ, я же, вроде, Вам не наступил нна ногу?

– Пшл! рры хм аты сычас всуобойму в хм выпушу эррУэррГэнч!

– ???

– Дхавай! Дхавхай! Иди, – вывел меня из паралича его невидимый спутник.

И мы пошли с моим товарищем, впечатленные виденным миражом, всей его случившейся острой театральной опасностью.

Шахерезада! Тысяча и одна ночь, восточный феодосийский базар!

Осень на новороссийском рейде

2004 год

Пассажиры держатся за леера. Многоэтажные здания на крутых берегах, как крабы, сползают к морю. Восемь цементных заводов с высоты потухших труб заглядывают на свои отражения в воде. Вырвавшиеся из прошлой необходимости попали в нынешнюю.

Тяга плыть и тоска по берегам. Корабли у одних, берега у других. Значит, есть смысл плыть. Все выходит из границ и возвращается в границы.

Желтый осенний стих. Желтая история, потом оранжевая. Истории разные, но цвета – любимые. Горизонт полон прекрасных вещей, они прорисованы с точностью греческой лоции. Нет ничего более важного, чем что-либо еще.

Реновация в ритме ценностей XIX века

Мир уходящий. Мы ценим память предков, сохраняем старые фотографии, всматриваемся в лица людей смотрящих в нас из времен первой и черно-белой фотографии. Из любви к старине мы создаем новые термины публицистические, градозащитные, поэтические, искусствоведческие – свидетели эпохи, небесные линии старинных застроек…

Художники городского пейзажа – всегда хранители небесной линии наших городов. Бесконечны ряды сохраненного в их работах архитектурного наследия. Так, как мы сегодня можем видеть архитектуру наших городов, завтра уже не будет. Города меняют свой облик, страдают и исторические застройки. Старинная архитектура с теплом и бесконечным разговором солнца и тени в окошках и колоннах, на крышах и площадях позволяет не торопиться, забывая время быстрых скоростей. Каждый человек всю жизнь ищет «эту свою линию горизонта», едет за ней в отпуск, на море, ищет линию гор, эта линия – неотъемлемая часть, отождествляемая с понятием отдыха, воспоминаний и откровений. Рассматривание классической архитектуры, панорам наших городов и милых сердцу мест относится к этому же порядку и разрядности. Улицы наших городов ритмически составляются из окошечек, чередований крыш, труб кварталов. Непрерывность эта длится и составляет музыку города. И иметь ее перед глазами – необходимая часть созерцательной жизни горожанина.

Каждый хранит в памяти свой город, как гарантию вещей, из которых построен его мир, гарантию узнаваемости, стабильности и защиты от вторжения. Это одна из многих обязательных причин, по которой люди сохраняют исторические застройки в своих городах. Улицы наших городов идут, они длятся в наших сердцах, они более всего подобны нотам, являют собой музыку, знакомую с детства. Мы протестуем против вставок в «партитуру» других «композиторов». Сохранение небесной линии, небесной и голубой так понятно всем людям земли, так понятно и так старомодно…

Мы с уважением рассматриваем всякую безделушку в антикварном магазине, прошедшую через годы и века, горнила войн и революций. Но жизнь движется соображениями целесообразности. Целесообразность или экономика командуют на капитанском мостике эволюции, а любовь к старине и отеческим гробам не представлена в штатном расписании корабля. Они лишь маленькое место в сердце каждого из нас – от капитана до трюмного матроса.

Движимые «экономикой» вещей мы ускоряемся. Скорость торговых операций в единицу времени диктует финансовый успех. Это ускорение, это экономическое ускорение, соревновательное проникает во все уголки человеческого мира. Все скобяные и москательные товары теперь не из черного металла, пеньки и лыка, а из синтетики, все, где можно было, заменено на легкие и дешевые сплавы, заменено все вокруг в нашем океане жизни на более и самое легкое, и потому удобное. А сроки службы всех предметов быта и труда сокращаются и стремятся к одноразовости, поэтому их чаще нужно выкидывать, чтобы покупать новые. Обстановка несколько напоминает советских гротескный рассказ 1966 года «Непрочный, непрочный, непрочный мир», где все вещи недорогие, но очень непрочные. А носить их и пользоваться ими закреплено законодательно, до такой степени, что пользование деревянной табуреткой – уже уголовщина…

Человек, сам придумав правила игры, уже не в силах их изменить: не может побить шестеркой туза…

Из общей тенденции развития вещей и взаимоотношений понятно, что реновация наших исторических центров неизбежно попадает в тенденцию «обновим быстро – заработаем много», и, как любое новое, это «быстро и много» придет к жителям исторических центров через разрушение и человеческую боль. Тем более в России, где традиционно вековечно не ценился простой человек. В ходе реновации центра Москвы люди отселены куда подальше. В ходе подобных историй в Петербурге накапливается «охотничий опыт» «на мирных травоядных» собственников жилья, теперь в историческом центре жить опасно, пока на очереди 242 дома Северной Коломны и Голландии. Сколько будет сломано здесь старины, как быстро погибнет «Вишневый сад»?! Как будет создаваться здесь «Золотая элитная миля» и что будет с отселенными людьми, – понятно по прошлому опыту Реновации, о котором принято не говорить и не анализировать в обществе, так быстро движущемся вверх. Туда, где прогресс, за который приходится расплачиваться все более непрочным миром.

Выставка Сейдамета
на набережной города Феодосии в импровизированном шатре

Такая выставка могла возникнуть только в городе романтиков – в Феодосии. Феодосия влюбляется в романтиков, здесь они рождаются, творят свои чудеса и здесь они остаются навсегда. Поэтому полнится здешняя земля вином сказки и летающими людьми.

Таковое вот и строение перед вами, дорогие гости нашего города.

По сказочным законам – чем позже будет произнесено название места, чем дольше оно несет в себе вопрос, тем дольше длится его загадка. И тем дольше длится то впечатление, на которое мы рассчитываем.

– Что это? Что это? Для чего? Зачем?

Все вещи в природе таковы – они непонятно зачем, откуда? Они неизвестно и куда. И тайна сия велика есть.

Для того чтобы мы слышали пение птиц – вот зачем этот вигвам. Для того чтобы видели лица друг друга – вот зачем этот шатер.

Для того чтобы мы задавали вопрос: «Почему нам здесь так хорошо, хотя здесь ничего вроде бы и нет»! Вот для чего. Чтобы сказка нашего детства шевельнулась в нас и заспанно потянула ручонками…

Чтобы приснились ночью ворота кипчакского становища с лошадиными черепами на столбах и ветер бархатной ночи принес нам ответ: для чего она – ночь так прекрасна!

Для чего это все.

Я ни за что никому не скажу – для чего.

А вдруг эту прекрасную весть разнесут по всему свету быстрые птицы, которыми полно небо? Тогда придут сильные ветры, и будут срывать обитель, и трепать ее, пока не унесут в море.

Тайна и ответ, для чего же это этим чудакам понадобилось, ищутся в сердце своем.

Для того чтобы мы как в детстве спрашивали:

– Ой, а что это? А для чего? А-а-а, п-почему здесь кресло?

И если это происходит, то мы достигли своей цели.

Вот и ответ.

Это выставка счастливых вопросов и бестолковых ответов.

Это шляпа старика Хемингуэя и гитара его, а кресло это?

А это «Правильное кресло» – чтобы вы больше и не садились в кресла неправильные или пластмассовые.

А если вы еще будете интересоваться – мы покажем вам древнегреческую бутылку – чтобы вы больше никогда в руки не брали современной. Любая современная бутылка, ее форма с этого момента покажется вам примитивной, некрасивой, нерасполагающей брать в руки.

А это – это бесплатный междугородний телефон, работающий на силе воображения. Вы заранее придумываете, кому вы звоните и какие вопросы задаете. И – задавайте их вслух. А потом вы представляете, – что бы ответил вам ваш вожделенный абонент, и отвечаете это – можно шепотом.

– Запатентованная вещь! В мире пока еще не применяется нигде – спешите задавать свои вопросы!

И счастливого вам детства в нашей благословенной Феодосии!

Постскриптум: восхищение этой «выставкой» толкнуло меня познакомиться с ее организатором. Устроитель выставки называл ее выставкой самодеятельных художников. Он оказался татарином из соседнего с Феодосией крымского городка Белогорска с красивым именем Сейдамет. Феодосийский скульптор Анатолий Логвинов сделал ему резные ворота из деревянных колонн на входе в шатер. Я выслушал о злоключениях Сейдамета, происходивших с ним в процессе получения разрешения под место для выставки. Почти дословно записал их за ним. Рассказ об этом размещен ниже: «Письмо Сейдамета».

Письмо Сейдамета
голове г. Феодосии Шайдерову

Сейдамет.

29.06.1998 г.

Я, Черкезов Сейдамет, со своими друзьями – художниками-универсалами из Белогорска Крымской области, решил организовать бесплатную выставку деревянных скульптур и прикладного искусства и выставиться в г. Феодосии на набережной имени Героев Десантников. В этом был смысл задумки – чтобы как можно больше отдыхающих и местных граждан смогли посетить. На заседании исполкома одобрили мое заявление о предоставлении площади 7 на 8 кв. м. Архитектура вынесла решение, а отдел торговли дал выписку №43 приказа, технологический отдел архитектуры составил паспорт по моей просьбе, размеры указали 4 на 4 кв. м, так как денег у нас нет. У ЖКХ согласовали. За восстановление так называемого газона, который зарос травой, а рядом стоит убогое строение и мусорные баки. Я оплатил 359 гривен 20 июня 1998 года. Мы привезли экспонаты и начали устанавливать (не предполагая, что у кого-то на это место есть другие корыстные взгляды). Через 2 дня началось.

Первым пришел нач. Феодосия-курорт Коган В. В. и сказал – почему с ним не согласовали (хотя в паспорте места согласования для «Феодосия курорт» нет). Даже не посмотрев документы, ушел. Через два часа является комиссия во главе зам. Головы, главным архитектором Шевченко, нач. отд. торговли Аббасова, нач. УЖКХ Пономарев В. В., нач. Феодосия – курорт Коган В. В. и майор милиции, – и в грубой форме со всех сторон…, словом, чтобы через два дня нас здесь не было.

Потребовали документы, просмотрев их, они зацепились за то, что вместо 4 на 4 кв. м мы заняли 7 на 8. Еще я понял свою наивность, думая, что отдел торговли не имеет к нам отношения, ведь мы ничем не торгуем и вход у нас бесплатный. А я, что – я попытался объяснить, что 350 гривен мы собрали всем миром и у нас не хватает денег даже на питание.

Значение выставки в том, что она создана для наших детей. На что Аббасова сказала – не трожьте детей и, плюнув в колодец, с которого мы все и наши дети пьем, ушла.

И меня удивило, откуда у них нашлось время среди сезона, когда у каждого из их кабинетов толкутся люди, которые как можно скорей хотят начать работу. С 24.06.98 г. приехали зам нач. УЖКХ Речко П. Б., Волынская Н. С. и старш. инсп. отдела участковых Лицицын Г. И. Подъехала груз. машина ЗИЛ-самосвал, мол, грузите, – вы выселяетесь. Прямо как 1980-е годы, когда сносили наши якобы незаконно купленные татарами дома (Сейдамет – татарин). Грузили нас с вещами в машины и вывозили за пределы Крыма или в лесополосу за нарушение паспортного режима.

На удивление, сотрудники милиции, как и те, что были в составе комиссии, вели себя корректно и грамотно и даже как бы виновато. Когда я их спросил, на каком основании они нас выселяют, оказалось, что, кроме устного указания, у них ничего нет. Тогда я показал документ и квитанцию об уплате за место. Они ушли.