Глава 4

Генерал-майор Министерства внутренних дел Николай Трофимович Арбузов за годы жизни привык к собственному образу жизни. Уже немолодой, среднего роста, весьма упитанного телосложения, с лысиной на голове, на работу он ходил в форме, как и положено по Уставу. В свои 64 года он активно занимался лыжным спортом зимой и катался на велосипеде летом. По выходным дням Николай Трофимович часто посещал бассейн. У его жены, Маргариты Андреевны, несколько лет назад обнаружился запущенный рак молочной железы. Она долго и мучительно болела, а потом умерла. Все последние дни её жизни Николай Трофимович постоянно находился рядом, но ни он, ни врачи, ни знахари, к которым в отчаянии тоже обращались, ничем не смогли помочь: операцию делать уже было поздно, метастазы расползались по организму, поражая один орган за другим… Беспомощность и отчаяние – эти ощущения, кажется, подавили все остальные чувства в Николае Трофимовиче в страшные дни неумолимого ухода супруги.

После похорон Николай Трофимович бросился в работу, как в спасительную капсулу, поднимающую его из пучины затягивающего горя: дома почти не бывал, лишь в крайних случаях. Сослуживцы заметили в нём разительные перемены: он постарел, и не только физически. Они пытались, как могли, его поддержать, но им это плохо удавалось: смерть супруги стала для него настоящим ударом, от которого ему было трудно оправиться. Сын Алексей, оказавшись после войны по долгу службы в Англии, женился там и обосновался на жительство. На похоронах его не было: последние годы у него были напряжённые отношения с отцом, которому его решение остаться за рубежом едва не стоило должности, звания, да и, что говорить, самой свободы. Родители не были у единственного сына на свадьбе, ни разу не видели внуков. Николаю Трофимовичу казалось, что именно это окончательно подорвало здоровье и без того больной Маргариты Андреевны и ускорило её уход. Николай Трофимович не мог простить сыну этой обиды и мириться с ним не собирался, хотя там, в далёкой Англии он был дедушкой сразу для двоих детей Алексея, которые, конечно, были ни в чём не виноваты.

В это холодное осеннее утро он, как всегда, по расписанию, был на своём рабочем месте в главном отделе Министерства в Москве. Николай Трофимович приходил на работу всегда раньше, чем это было необходимо, – обычно за полчаса до её начала, поскольку любил спокойно приготовиться к ней, без спешки выпить чашечку кофе и послушать столичное радио. Он как раз протирал статуэтку медного льва, стоящего у него на столе, как раздался стук в дверь.

– Лейтенант Сотников прибыл по Вашему распоряжению! Можно войти? – чётко и отрывисто отчеканил вошедший, стоя в дверях и, как положено по уставу, вскинув руку к виску.

– Войдите, Сотников, – ответил Арбузов, осторожно ставя на своё место статуэтку: её ему лично подарил Иосиф Виссарионович Сталин во время праздника в честь великой Победы над фашизмом в мае 1945 года.

Лейтенант вошёл, плотно закрыв за собой тяжёлую дверь кабинета.

– Присаживайтесь, товарищ Сотников! – пригласил Николай Трофимович стоявшего навытяжку лейтенанта. То, что я Вам сейчас скажу, имеет гриф совершенно секретного задания, о котором не должны знать посторонние люди.

– Слушаю Вас внимательно, товарищ Арбузов, – присев, произнёс лейтенант.

– Можно просто Николай Трофимович: не первый год знаем друг друга и работаем вместе, – продолжал генерал. – Вчера ночью я попросил тебя обзвонить своих лучших ребят, которым ты доверяешь даже больше, чем самому себе. Это было не просто так, – присев в своё кресло, сказал он.

– А в чём, собственно, дело? – поинтересовался Владимир, внимательно глядя в глаза своему начальнику.

– Дело в том, что, кроме тебя, мне некому больше поручить это задание. Ты самый опытный боец, Сотников! И твои ребята тоже. Теперь по сути. С одним из небольших поселений лесозаготовителей в Сибири мы потеряли контакт. Уже почти неделю они не выходят на связь. Там проживает порядка двадцати шести человек, в том числе и детей. Связь с ними очень важна, так как, кроме заготовки строевого леса, некоторые из них имеют особое задание, которое курирует лично товарищ Сталин. Твоя задача – выяснить причину, по которой они не выходят на связь. Далее заодно проверить, всё ли там в порядке. И обо всём доложить лично мне. Даю тебе на всё про всё две недели с момента высадки в указанной точке.

Сотников слушал генерала очень внимательно, запоминая вводные.

– Когда наверху спросят с меня очередной отчёт, у меня на столе должен быть твой рапорт о проделанной работе! Ты всё понял, Сотников?

– Да, конечно, будет исполнено, Николай Трофимович. Я обязательно всё выясню и доложу Вам, как полагается, согласно Уставу, – ответил Сотников генералу.

– Другого ответа я от тебя и не ожидал, лейтенант! – одобрительно произнёс Арбузов, придвинувшись ближе к столу.

– Теперь коротко о твоей группе, – продолжил он. – В составе будет десять человек, включая тебя. Обязательно один хороший радист, один медик и один снайпер-проводник. Последний встретит Вас в пункте назначения. Всё необходимое о нём прочтёте в самолёте. Остальные меня не волнуют, лишь бы были проверенными. Задание сверхсекретное, помни. Со всех возьмут расписку о неразглашении.

– Мне всё ясно, товарищ генерал-майор! Разрешите идти? – вставая, спросил лейтенант.

– Это ещё не всё Владимир! – остановил его Николай Трофимович.

– Слушаю? – напрягся Сотников.

– Дело в том, что у меня нехорошее предчувствие, лейтенант, поэтому я попрошу тебя быть предельно внимательным и осторожным. Если кто-то посторонний узнает о задании, то отвечать придётся, сам знаешь перед кем и сам знаешь, чем. Все пойдём под трибунал, Владимир. Так, что докладывай коротко о своих доверенных орлах, и потом сутки на сборы и вперёд.

– Так точно! – привстав, ответил Сотников. – Как мы с Вами уже обсуждали, я собрал только проверенных ребят. Тут в папке их личные документы – все опытные, прошедшие войну, у многих героическое прошлое, государственные боевые награды. А главное – я им полностью доверяю.

– Отлично, лейтенант! Я не буду тебя долго задерживать, ознакомлюсь с их досье позже. Тебе я верю! Давай там сообщи им, что у них один день на сборы, и завтра на секретном аэродроме Вас будет ждать спецборт. Доклады ежедневные лично мне!

– Слушаюсь, товарищ генерал-майор! Можете быть спокойны, мы во всём разберёмся! – сказал в ответ Сотников.

– Теперь разрешите идти? – встав и вытянувшись по стойке смирно, спросил лейтенант.

– Разрешаю! Вольно! И да, Владимир, – добавил неожиданно Арбузов. Я хоть и не особо верующий, но это право каждого – Бог вам в помощь, ребята, и будьте осторожны! Берегите себя!

– Спасибо, Николай Трофимович! Я тогда пошёл! —сказал Сотников и, повернувшись на каблуках, вышел в коридор, мягко, но плотно закрыв за собой дверь.

Николай Трофимович подошёл к окну, увидел отъезжающую служебную машину, на переднем пассажирском сидении которой мелькнул знакомый силуэт лейтенанта. Часы показывали без десяти десять.

– Ну, что ж, – подумал про себя Арбузов, – только бы всё было хорошо. Он снова сел за рабочий стол и стал внимательно изучать досье на членов отряда, которое принёс ему Сотников.

Глава 5

Солнце садилось. Однако лес ещё жил своей дневной жизнью: лёгкий ветерок, играя с оставшимися на деревьях листьями, срывал их и заставлял, планируя, опускаться на землю; слышались пересвисты птиц, гулкие удары дятла по сухой древесине, осторожные прыжки зайца. Первый снег в этом году был ранним и так некстати укрыл лесные тропинки, изменил местность.

Хайрул шёл медленно, осматриваясь по сторонам, порой останавливался, прислушиваясь к посторонним шорохам и шумам. Уже почти десять лет он работал егерем в этих местах. Он был коренным якутом. Высокий по якутским меркам – почти сто восемьдесят сантиметров, он отличался крепким телосложением. С детства, как принято в якутских семьях, отец приучал его к различным видам охоты, знакомил с законами выживания в тайге, прививал навыки обращения с ружьём, чтения следов на любых поверхностях. Мать Хайрула умерла от неизвестной болезни, когда он был ещё маленьким, поэтому воспитывал сына один отец, и воспитывал охотником.

В этот раз Хайрул, считавший тайгу своим домом, ощущал какое-то необъяснимое беспокойство. Что-то было не так: замолчали раньше времени птицы, откуда-то появился странный резкий запах…

Осмотревшись вокруг, Хайрул заметил на тропинке странные следы, уходящие глубоко в лес. Присев, он аккуратно пощупал снежный покров, а затем посмотрел в сторону, где тропа ныряла в тайгу.

Обычно он всегда ходил по лесу с Инри – своей собакой: с ней он чувствовал себя более уверенно и безопасно. Однако несколько дней назад Инри исчезла. Времени до встречи с группой лейтенанта было ещё предостаточно, и Хайрул хотел поискать свою любимицу, предполагая, что она просто потерялась, далеко убежав от хозяина.

– Инри, Инри, – прокричал он несколько раз, но только лёгкий ветер шелестел ветками кустарников и оставшейся листвой на деревьях – и тишина. Хайрул снова отметил, что ни одна птица не подаёт голос, и снова тревога заставила его беспокойно оглянуться вокруг. Он даже снял с плеча своё охотничье ружьё и перезарядил его на всякий случай.

–Тут что-то не так, что-то не так… – проговорил он вполголоса, невольно вслушиваясь в отзвук даже собственного голоса.

Следы, которые обнаружил охотник, по его мнению, не принадлежали ни одному из местных животных. Для медведя они были слишком маленькие, для волка – слишком большие, да и расположение пальцев совершенно другое, и выемки от когтей слишком глубокие для этих зверей.

Вдруг к уже привычным шорохам вечереющего леса добавился неприятный и резкий запах, усиливавшийся с каждым шагом. Тянуло явно из-за деревьев, и Хайрул, держа наготове ружьё, свернул с натоптанной тропинки под их кроны. Он шёл аккуратно, стараясь особо не шуметь. Вокруг лежал снег, который уже успел немного припорошить всё вокруг и даже украсить вершины деревьев, задержавшись между густыми ветвями.

Внезапно впереди, за кустами, треснула ветка. Хайрул мгновенно навёл ружьё по направлению звука и прислушался. Несколько секунд было тихо, затем кусты шевельнулись, послышался странный свист.

– Кто там? – спросил Хайрул, не опуская ружья. – Инри, это ты?

В ответ он ничего не услышал, да и не надеялся: не могла же собака свистеть и издавать этот странный запах. Сказал он это, чтобы те, за кустами, подумали, что он не один. Солнце уже скрылось за горизонтом, начало темнеть, и каждый куст казался фантастическим существом – в ночном лесу страшно даже людям неробкого десятка. Здесь, в тайге, ночью просто опасно находиться, и Хайрул стал разворачиваться назад. Вдруг из-за кустов прямо перед ним выскочило неведомое существо довольно крупного размера, с большими лапами и огромной мордой.

Охотник замер.

Нечто высоко подняло голову, словно изначально и не почуяло его, и начало принюхиваться. Поворачивая головой из стороны в сторону, оно несколько раз пыталось что-то учуять, а затем, раскрыв пасть, издало резкий звук, похожий на визг или тонкий свист. Хайрул прицелился, существо сделало рывок в его сторону. Одновременно с этим раздался выстрел. Пуля прошла навылет через правую ключицу существа, но это его даже не остановило. Оно неслось на Хайрула. Егерь быстро перезарядил ружьё и нажал курок, но … выстрела не последовало: заклинило впопыхах перезаряженное ружьё. Он было попытался достать из кожуха свой охотничий нож, но тварь уже накинулась на него, повалила на землю и вцепилась ему в левое плечо. Проводник закричал от боли. Из образовавшейся рваной раны хлынула кровь.