Читать книгу «Спящий» онлайн полностью📖 — Павла Корнева — MyBook.
image
cover
 




Томас Смит тратить нервы на пустую ругань не стал, вытащил из планшета карту Нового Вавилона, развернул ее и попросил указать наше местоположение.

– Ага, – обрадовался сыщик, стоило мне выполнить его просьбу. – Лев, если я высажу тебя у моста Броуна, будет нормально? Думаю уехать по нему на другой берег Ярдена.

Я мельком взглянул на карту и согласился.

– Нормально.

И тут мое внимание привлекла карандашная пометка на самой границе Старого города. Просто жирная точка в одном из жилых кварталов, но хватило и этого.

– Был на бульваре Фарадея? – догадался я.

Томас Смит зашуршал бумагой, сворачивая карту.

– С чего ты взял? – искоса глянул он на меня.

– Простое предположение. Агентство расследует это дело?

В этот момент телегу наконец откатили с проезжей части, и движение возобновилось. Я решил, что ответа на вопрос уже не дождусь, но сыщик все же решил удовлетворить мое любопытство.

– Да, ты прав. Мне поручили это расследование, – со вздохом сообщил он после театральной паузы. – Но не стоит распространяться об этом, хорошо? Агентство не терпит трепачей, у меня могут быть неприятности.

– Ты же знаешь, я не из болтливых, – ответил я без ложной скромности.

– Очень на это рассчитываю, – вздохнул сыщик и вывернул к тротуару в надежде обогнать повозку, что на редкость медленно тащилась впереди, но ничего этим маневром не выгадал, поскольку в крайнем ряду неспешно катил тихоходный паровой грузовик.

Такими темпами до моста Броуна нам оставалось ехать никак не меньше десяти минут, и я решил продолжить расспросы.

– Так понимаю, это не простое убийство, раз тебя привлекли к нему. Либо замешан известный агентству Пинкертона малефик, либо…

– Либо, – перебил меня сыщик. – Ты все понял правильно.

Я присвистнул. Милой привычкой вырезать сердца жертвам отличались жрецы ацтеков, а заставить этих дикарей забраться столь далеко от родины могли только воистину чрезвычайные обстоятельства.

– Намечается что-то серьезное? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Смит. – Никто не знает.

– Но ты здесь. И прибыл в столицу заранее.

– Ты же знаешь, как это обычно бывает, – хмыкнул Томас. – Кто-то что-то кому-то сболтнул, но концов уже не найти, и меня присылают во всем разобраться. Обычное дело, только на этот раз слухи подтвердились. Ацтеки действительно в городе.

Я кивнул, вполне допуская, что сейчас сыщик со мной вполне откровенен. Любому полицейскому прекрасно известно, сколь непросто бывает иной раз отследить человека, который первым распустил ту или иную сплетню.

В этот момент впереди наконец показался мост Броуна; Томас Смит повернул на него и остановил самоходную коляску, позволяя мне сойти на тротуар.

– Благодарю! – отсалютовал я сыщику.

Тот вскинул в прощальном жесте руку над головой, и «Форд-Т» покатил прочь.

Я тоже на мосту задерживаться не стал, перебежал через дорогу и заскочил на заднюю площадку медленно взбиравшегося на пригорок паровика. На нем я доехал до ближайшей станции подземки, спустился вниз и отправился на фабричную окраину. Требовалось незамедлительно переговорить с Рамоном Миро и выяснить, что именно он сделал с остальными ворованными пистолетами. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы пускать ситуацию на самотек или доверять телефонному звонку…

4

В подземке оказалось на удивление немноголюдно. Подошедший на станцию состав оказался без вагонов первого класса, но и во втором классе на протянувшихся вдоль бортов скамьях вопреки обыкновению обнаружилось изрядное количество свободных мест.

И что удивительней всего – вместе со мной на станции у Сталелитейного завода Маркхофа вагон покинули лишь три человека, хотя обычно здесь сходила едва ли не половина пассажиров.

Но только поднялся в вестибюль станции, и причина столь странного положения дел разъяснилась сама собой: с улицы доносились сливавшиеся в единый гул крики многоголосой толпы.

– Выборы! Право на отдых! Достойное жалованье!

– Нет увольнениям!

И снова:

– Выборы! Право на отдых! Достойное жалованье!

– Нет увольнениям!

– Выборы! Право на отдых! Достойное жалованье!

На улице шла стачка.

Я беззвучно выругался и с некоторой даже опаской подступил к дверям вестибюля, у которых нервно прохаживался перепуганный беспорядками дежурный по станции в форменной тужурке с железнодорожными нашивками и высокой фуражке с золоченой кокардой.

Впрочем, все оказалось не так уж и плохо: рабочих, запрудивших площадь перед заводоуправлением, сдерживали выстроившиеся в шеренгу констебли со щитами и дубинками в руках. Неподалеку от станции подземки замер броневик, и пулеметный ствол в его башенке нервно двигался из стороны в сторону, контролируя площадь. Рядом стояло несколько полицейских грузовиков, в кузовах которых дожидались своего часа стрелки с приведенными к бою самозарядными винтовками.

Неожиданно прозвучал резкий свисток, и полудюжина констеблей стремительным броском вклинилась в толпу протестующих. Сверкнули электрические разряды дубинок, кто-то вскрикнул от боли, кто-то заголосил благим матом. В следующий миг полицейские отступили обратно, волоча за собой отчаянно извивавшегося агитатора с разбитым в кровь лицом.

Рабочие кинулись на помощь товарищу, но констебли сомкнули шеренгу и погасили натиск, приняв его на выставленные перед собой щиты. Из толпы полетели пустые бутылки, выломанные из мостовой булыжники, железные пруты и обломки черепицы. Один из камней угодил констеблю в лицо, и бедолага с протяжным стоном осел на брусчатку. Коллеги поспешно унесли его к стоявшей у грузовиков карете «скорой помощи».

– Свободу братьям! – единым криком выдохнула толпа. Рабочие усилили напор, и полицейским пришлось отступить, но вскоре к ним подоспело подкрепление и ситуация выровнялась.

Только надолго ли? С высокого крыльца станции было прекрасно видно, что протестующими заполнена не только площадь перед заводоуправлением, но и примыкавшие к ней улицы.

Большего я рассмотреть не успел – какой-то излишне ретивый констебль из охраны грузовиков обратил на меня внимание и двинулся к станции, на ходу подтягивая ремешок шлема.

Я без промедления сбежал с крыльца и зашагал по улице прочь от шумной толпы. Констебль преследовать меня не стал и вернулся к броневику. Не иначе принял за газетчика; на рабочего в своем недешевом костюме я нисколько не походил.

Сейчас это обстоятельство позволило избежать объяснений с бывшими коллегами, но в дальнейшем дорогая одежда могла послужить причиной самых серьезных неприятностей: попадавшиеся навстречу работники окрестных заводов поглядывали на меня с нескрываемым подозрением, а то и злостью. Еще летом ничего подобного не было и в помине, и оставалось лишь гадать, из-за чего произошло столь резкое обострение классовой борьбы.

Решив лишний раз не мозолить глаза представителям пролетариата, я свернул в первый попавшийся переулок и окольными путями пробрался к Слесарке – району частных мануфактур. В узких проездах сразу прибавилось грязи и мусора, стало попадаться еще больше людей, но одновременно я словно стал невидимкой. На Слесарке никому не было до меня никакого дела.

Оно и немудрено: добропорядочным обывателям тут делать нечего, и солидный господин мог оказаться либо жуликом, либо деловым партнером одного из местных дельцов. А здешние заправилы терпеть не могли, когда кто-то начинал совать нос в их дела. Да и частники классовой солидарности по отношению к заводским рабочим сроду не испытывали. Высокие идеалы равенства и братства тут были не в чести, значение имели только деньги.

Ночью шел дождь, дороги толком не подсохли, и, когда я добрался до конторы Рамона, мои туфли потеряли всякий вид. Отскрести комья грязи с подошв о железную решетку не получилось, лишь впустую потратил на это время, дожидаясь, пока кто-нибудь ответит на мой стук.

Я уже намеревался постучать вновь, но тут распахнулась калитка и на улицу выглянул невысокий паренек в рабочем комбинезоне, смуглый и черноволосый. Именно он изображал полицейского водителя, когда мы трясли индусов в поисках пропавшего бармена в мой прошлый приезд в столицу.

– Рамон у себя? – спросил я не здороваясь.

– Да, – ответил тот и посторонился, освобождая проход. – Он в конторе.

Я пересек двор и поднялся на второй этаж пристроенного к длинному складу флигеля, где и располагался кабинет моего бывшего напарника.

Рамон Миро сидел за столом и делал пометки в толстой амбарной книге. От происходившей из аборигенов Нового Света матери он унаследовал не только красноватый оттенок кожи, но и внешнюю невозмутимость, и все же при моем появлении не удержался от удивленного присвиста.

– Лео?! – озадачился Рамон, рассеянно приглаживая черные жесткие волосы, которые стриг коротко, на военный манер. – Что на этот раз?

– Ничего хорошего, – ответил я, и в черных глазах бывшего констебля мелькнуло раздражение.

– А конкретней? – потребовал он объяснений.

Я встал у открытого окна и посмотрел на улицу. Низкая облачность растеклась над городом серым плотным пологом, густые клубы дыма из заводских труб ввинчивались в него огромными столпами, и лишь властвовавший на высоте ветер развеивал их, превращая в нарисованное небрежными мазками гениального живописца подобие мутных волн. Грузовые дирижабли на их фоне казались нападавшим в сточные воды сором.

– Лео! – заволновался Рамон, поднялся из-за стола и принялся расправлять закатанные рукава сорочки. – Что стряслось? Говори уже прямо!

– Ворованные пистолеты, – обернулся я к нему, – те, что предназначались для восставших Рио-де-Жанейро. Что ты сделал с ними?

– Ты просил избавиться от них, Лео, забыл? Я сделал все, как ты велел!

Я вздохнул.

– Рамон, каким именно образом ты избавился от них? Продал кому-то, спрятал или утопил в доках? Мне важно знать, что пистолеты не приведут к тебе наших бывших коллег, понимаешь?

– Утопил в канализационном коллекторе, – спокойно ответил Миро, и на его скуластом лице промелькнула непонятная ухмылка. – Что, не ожидал? Думал, стану мелочиться? Нет, Лео. Ты сказал – дело серьезное, и я избавился от них. У меня серьезное предприятие, не хочу прогореть из-за таких мелочей. К тому же ты компенсировал все издержки.

– Компенсировал, да, – кивнул я, с облегчением переводя дух.

После увольнения из полиции бывший констебль занялся частным сыском, и, к моему немалому удивлению, изрядно в этом деле преуспел. Что послужило тому причиной – опыт работы в полиции или заведенные за это время полезные знакомства, сказать было сложно.

Тот Рамон, которого я некогда знал, никогда бы не выкинул ящик новых пистолетов в канализационный коллектор, но люди меняются. По-крайней мере, мне хотелось в это верить.

– Может, теперь расскажешь, что происходит? – в свою очередь потребовал объяснений Рамон.

– Налей воды, в горе пересохло, – попросил я, уселся в шаткое кресло для посетителей и выставил перед собой перепачканные тушью для снятия отпечатков ладони. – Что, кстати, подсказывают твои дедуктивные способности?

Рамон Миро налил мне содовой, затем разбавил ею белое вино для себя.

– Говори! – потребовал он, сделав длинный глоток.

– Помнишь такого Бастиана Морана, старшего инспектора Третьего департамента?

Мой бывший напарник болезненно скривился. Вылетел со службы Рамон именно из-за этого господина.

Я в несколько глотков осушил стакан, жестом попросил приятеля наполнить его вновь и вздохнул.

– Моран решил, будто сумеет меня сожрать, – медленно произнес я после этого. – Он немного просчитался, но, если свяжет меня с тем пистолетом, я сяду надолго.

– Что ты натворил?

Врать я не стал.

– Помнишь, в начале лета мы как-то наведались к индусам, и примерно в это же время полицейские устроили облаву на тугов и застрелили шестерых?

– Да, дело было громкое, в газетах про него много писали. Главный инспектор даже получил благодарность от министра юстиции.

– Так вот, это сделали не полицейские, а я.

– Вот черт! – выругался Рамон, одним глотком допил вино и наполнил стакан вновь, добавив на этот раз содовой куда меньше, чем прежде. – Как на тебя вышли?

– По отпечаткам пальцев с гильз.

– И с такими уликами тебя отпустили из-под ареста? – удивился крепыш и насторожился: – Тебя ведь отпустили? Проклятье! Лео, скажи, что ты не удрал!

– Успокойся! – потребовал я, отпив воды. – Улики против меня исключительно косвенные, поэтому и отпустили.

– Нет, пистолеты не всплывут, – задумчиво произнес Рамон и потер широкую переносицу. – И знаешь… через неделю после того, как ты предупредил о пистолетах, на Слесарке устроили облаву – якобы искали взрывчатку. У меня тоже перевернули все вверх дном. Вот теперь я и думаю: а может, дело было вовсе не в динамите?

– Дьявол! – поежился я, допил воду и отошел к окну. – Обложили…

– Успокойся! Пистолетов больше нет!

– Хоть это радует, – вздохнул я и махнул рукой. – Ладно, черт с ними! Скажи лучше, у тебя самого как дела? Стачки не беспокоят?

– Шлялись какие-то мутные личности, но ты же знаешь – у нас агитаторов и провокаторов не жалуют.

– Пошумят и успокоятся, думаешь?

Рамон пожал плечами.

– От меня ничего не зависит, не вижу смысла забивать себе этим голову, – резонно отметил он и вдруг сказал: – Скорее всего, в ближайшее время покину город.

– Далеко собрался? – заинтересовался я.

– На Карибы. Куба, Эспаньола, Ямайка.

– Гонять ацтеков?

– Нет, ацтеков оттуда давно выгнали и без меня. Сейчас начались волнения среди рабочих на плантациях. Слышал о вуду? Власти хотят приструнить служителей культа, готовится полицейская операция.

– И ты?

– Мне предлагают возглавить собственный отряд. Деньги обещают серьезные.

– Ну не знаю… – неуверенно протянул я. – Хорошо, если спицу в твою куклу сразу в сердце воткнут, а ну как куда пониже?

Рамон взглянул на меня в ответ со столь обиженным видом, что я не выдержал и рассмеялся собственной шутке. Крепыш нервно фыркнул, отхлебнул вина и спросил:

– У тебя самого какие планы?

– Не решил еще, – пожал я плечами и перевел взгляд на грязную обувь. – Слушай, Рамон, получится где-нибудь у вас поймать извозчика? А то пока сюда шел, все туфли в грязи изгваздал.

Рамон выглянул в окно и крикнул племяннику отправить кого-нибудь за коляской, затем отпер один из железных шкафов и выложил на стол увесистый брикет.

– Лео, глянь, что у меня для тебя припасено. Интересует?

Я развернул плотный серый пергамент и присвистнул от удивления при виде темно-коричневого бруска. Воткнутое ближе к углу острие ножа отломило небольшой кусочек, а стоило только сунуть его в рот, и по языку немедленно разошелся горьковатый вкус шоколада.

– Откуда?! – поразился я, поскольку торговые отношения с ацтеками были давно прекращены, а из-за наводнивших Атлантический океан каперов цены на контрабандный шоколад, как и на прочие экзотические товары, взлетели просто до небес.

– Есть связи, – ответил Рамон с довольной улыбкой.

– Карибские острова? – догадался я.

– Не важно. Берешь?

– Сколько?

– Триста. И давай без торга – я на этом вообще ничего не заработаю. Взял только для тебя.

Я отсчитал шесть банкнот по полсотни франков каждая и отдал их приятелю, а обернутый пергаментом брусок убрал в боковой карман. Весил тот никак не меньше четверти килограмма, и пиджак перекосило, но, к счастью, не слишком сильно.

– Извозчик приехал! – послышалось с улицы.

Я быстро распрощался с Рамоном, вышел за ограду и забрался в стоявшую на дороге коляску.

– Куда ехать? – спросил дядечка средних лет в лихо заломленной набок фуражке.

– Михельсона, один, – сообщил я новый адрес своего поверенного.

Поправив финансовое положение, мой юрист первым делом перебрался из высотки на окраине столицы в старинный особняк на границе Иудейского и Посольского кварталов. Его теперешняя контора едва ли превосходила размерами старую клетушку, зато окнами выходила на тенистый бульвар и арку, посвященную полувековому юбилею свержения тирании падших. Округа та полагалась весьма достойной и престижной, но имелся у нее и один весьма существенный недостаток: ни ветки паровиков, ни линии подземки туда проложено не было.

Поэтому и понадобился извозчик.

Поверенный оказался на месте. Об этом сообщил швейцар, с благодарностью принимая монету в полфранка, когда я поинтересовался, как отыскать нужную контору: прежде мне бывать здесь еще не доводилось.

По широкой мраморной лестнице я поднялся на третий этаж и очутился в коридоре с горевшими через один газовыми рожками. Здание порядком обветшало, лепнина на высоком потолке требовала обновления, а паркет был истерт ногами бесчисленных посетителей, но даже в таком состоянии убранство создавало впечатление не запустения, а некоей благородной старины.

Обзавестись секретаршей или помощником поверенный не удосужился, поэтому я без стука прошел в его невеликих размеров кабинет с парой широких окон, портретом императрицы Виктории над рабочим столом и рядами металлических шкафов картотек вдоль стен. От неожиданности розовощекий молодой человек подавился сигаретным дымом и надсадно закашлялся.

Я не удержался от усмешки.

– Спокойствие, мэтр. Только спокойствие. Это всего лишь я.

– Виконт? – изумился поверенный, кинув газету на стол. – Не ожидал сегодня вашего визита!

– Обстоятельства непреодолимой силы, – сообщил я, прикрывая за собой дверь. – Мне понадобится адвокат.

– Адвокат?

– Лучший адвокат по уголовному праву, которого только можно нанять за деньги.

– Все так серьезно?

– Чрезвычайно серьезно, – подтвердил я и спросил: – Здесь есть туалетная комната? Надо вымыть руки.

Упитанная физиономия поверенного вытянулась от страшного подозрения, и мне не удалось удержаться от смеха.

– Видели бы вы свое лицо, мэтр! – отсмеявшись, покачал я головой. – Это не кровь, всего лишь краска для снятия отпечатков пальцев.

– Я не дальтоник, – надулся обиженный юрист и раздраженно вдавил сигарету в дно фарфоровой пепельницы. – Кровь красного цвета, это знают даже дети!

– Так есть у вас туалетная комната?

Поверенный указал на неприметную дверь, прятавшуюся между двумя металлическими шкафами.

– Проходите.

За дверью обнаружилась совсем уж крохотная уборная без окон. Встав у раковины, я отрегулировал краны, заткнул сливное отверстие и какое-то время просто держал руки в теплой воде, затем намылил их и попытался смыть краску, но безуспешно. Только зря оставил на полотенце серые разводы, кожа нисколько не отмылась.

Когда я вернулся в кабинет поверенного, тот стоял у железного ящика с картотекой и перебирал какие-то бумаги.

– Как срочно вам понадобится адвокат, виконт?

– Договоритесь о встрече на завтра, лучше на первую половину дня, – ответил я и обреченно вздохнул, поскольку только сейчас окончательно осознал, что планам покинуть Новый Вавилон сбыться уже не суждено. – И подготовьте договор о долгосрочном представлении интересов.

– Я мог бы сам представлять вас в суде!

1
...
...
9