Глава 2

Казалось бы – нет ничего хуже, чем проснуться после пьянки, ничего не помня наутро. Мало того, что всего с похмелья колотит, так еще и в памяти сплошная черная дыра. Но на деле, когда просыпаешься в таком состоянии дома, вроде как все и в порядке. Тревожит, конечно, что приятели или коллеги о вчерашнем поведают, зато есть возможность отлежаться, принять душ, выпить чашечку кофе…

А вот когда разлепляешь веки и не понимаешь, где находишься, – это напрягает. Серьезно так напрягает, хуже только в трезвяке очнуться. Ну или вообще не очнуться; не раз и не два такое наблюдал.

Так что в какой-то степени мне даже повезло. Пусть и не помню ни черта, но лежу на кровати и даже простынкой укрыт.

Вопрос лишь в том: где именно я лежу, укрытый простынкой, и каким образом здесь очутился.

И вроде достаточно просто развернуться от стенки и оглядеться, но шевелиться как раз и не хотелось. Оторву затылок от подушки, и тлеющие в голове угли немедленно полыхнут пламенем, имя которому боль. А если вдобавок рядом окажется не та, за которой вчера весь вечер ухлестывал, так и вовсе караул.

Впрочем, и так – караул! Башка трещит, живот крутит, глотка пересохла, ломает всего опять же не по-детски.

Ощущения, надо сказать, хоть и привычные, но в целом изрядно подзабытые. Сразу даже не припомню, когда последний раз с похмелья маялся. И продукт качественный старался употреблять, и меру знал. Да и покрепче стал; это в Приграничье скелет скелетом был, а на казенном довольствии килограммов десять – пятнадцать точно прибавил. И не жирком заплыл, а мышцой оброс. Поллитру под хорошую закуску уговорить – как нечего делать. А тут намешал, блин…

Но медлить дальше особого резона не было, поэтому, собравшись с духом, я откинул простынку – трусы на мне, что уже радует, – и осторожно уселся на узенькой кровати, втиснутой на чуть менее узкий балкон. Через открытую дверь заглянул в комнату – а там, стоя у зеркальной дверцы шкафа, накладывала макияж Алена Евгеньевна.

Зимина?! Очень интересно…

– Доброе утро, – несколько пришибленно пробормотал я.

– Проснулся? – Девушка убрала тушь в косметичку и обернулась: – Собирайся, на работу опаздываем.

Я медленно поднялся на ноги, и в темечко словно раскаленный штырь вбили, накатила тошнота, в глазах посерело. Пришлось пережидать головокружение, сглатывать слюну и только тогда уже спрашивать:

– Можно нескромный вопрос? Почему я здесь?

– Ну ты сам на балконе спать решил. Воздуха тебе не хватало.

– О! – только и выдавил я из себя в ответ на столь двусмысленную фразу. Диван-то в комнате был один. – А вообще как у тебя оказался?

– Не помнишь ничего? – догадалась Зимина.

– Не-а, – сознался я, не без интереса поглядывая на ее едва прикрытые коротеньким халатиком ноги.

Ноги стройные и загорелые…

Стоп! Куда-то меня не туда понесло.

– Пришлось тебя к себе забрать, – улыбнулась Алена Евгеньевна. – Не бросать же на произвол судьбы было.

– А чего домой на такси не отправила?

– А ты адрес помнил?

– Это вряд ли. – Я шагнул в комнату и вновь поморщился от головной боли. – А Виталий?

– Он и сам лыка не вязал. Алкоголики.

– Зато ревизоров споили.

– Только это вас и оправдывает.

Я сдернул со спинки стула свои джинсы, неосмотрительно нагнулся за свалившейся на пол футболкой и сразу почувствовал, что со столь интенсивной физической деятельностью несколько поторопился.

– В туалет, – пояснил и выскочил в коридор.

Распахнул одну дверь – ванна и умывальник, другую – унитаз; ну здравствуй, дружок…

Когда немного очухался, то перебрался в ванную, прополоскал рот и принялся одеваться.

– Кофе будешь? – заглянула ко мне хозяйка квартиры, успевшая за это время сменить халат на юбку и блузку.

– Алена Евгеньевна, а вы цитрамоном не богаты?

– Алена Евгеньевна? – фыркнула Зимина. – Значит, и как на брудершафт пили, не помнишь?

– Алена, – простонал я, усевшись на табурет и стиснув голову ладонями, – цитрамон! Пожалуйста!

– Сейчас принесу.

Девушка ушла в комнату и вскоре вернулась с блистером цитрамона и бутылочкой минералки.

– Держи, страдалец.

Я выщелкнул таблетку, положил ее в чайную ложку и раздавил другой. Закинул в рот горькое крошево и смыл неприятный вкус парой глотков воды.

– Что на брудершафт пил – помню. С кем – нет.

– Ты в курсе, что провалы в памяти это очень тревожный звоночек?

– Признак алкоголизма? – вздохнул я. – Так я и без всяких звоночков знаю, что мне пить нельзя.

– Вот и не пил бы.

– Я и не собирался. И даже пару раз уйти хотел, если помнишь.

– Плохо собирался.

– Возможно, – не стал спорить я. – Кстати, по поводу провалов: почему именно ты меня к себе забрала? Там же куча народа была.

– А если подумать?

– Думать больно.

– Обувайся, выходить пора, – глянув на часы, заторопилась хозяйка квартиры. – Реально вариантов было два: или тебя забираю я, или ты ночуешь у Кристины, чего мне, по понятным причинам, очень не хотелось.

– Это по каким еще таким причинам? – спросил я, отправившись на поиски носков.

– Она очень хорошая девочка, и у нее есть очень хороший мальчик.

– А я, получается, сильно плохо себя вел?

– Нормально ты себя вел. Но Кристине служебный роман точно не нужен.

Проверив содержимое карманов, я уселся на пуфик и, часто-часто задышал, собираясь с силами, прежде чем нагнуться и обуться. Потом спросил:

– Насчет мальчика информация точная?

– Ее жених раньше работал у меня в отделе. Сейчас он пишет докторскую диссертацию. Так что оставь их в покое.

– Оставлю, какие проблемы, – вздохнул я и признался: – Просто Кристина на одноклассницу мою бывшую как две капли воды похожа, вот и все.

– Первая любовь? – удивилась Алена, собирая сумку. – Кто бы мог подумать, что ты такой романтик!

– Да прям, романтик! – поморщился я, поднимаясь на ноги.

– Выходи, сигнализацию включу.

– Хорошо.

Я шагнул за порог и обессиленно прислонился к стене – самочувствие оставляло желать лучшего. Пусть головная боль и поутихла, но любое резкое движение отзывалось ломотой в затылке и за глазами. А стоило только начать массировать виски, как распахнулась дверь напротив, и на лестничную клетку вышел крепкий мужик в футболке и шортах. Оценивающе глянув в мою сторону, он достал из барсетки пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и вызвал лифт. Все бы ничего, но тут в подъезд вышла Зимина.

– А можно здесь не курить? – раздраженно попросила она.

– Нет, – коротко бросил в ответ мужик.

Я подумал было отлипнуть от стены и сделать невеже внушение, но прикинул возможное развитие беседы и остался на месте. Словами такого жлоба не переубедить, а когда решаешь вопрос кулаками, обычно проблемы только множатся. Да и неохота резкие телодвижения совершать.

– А почему я вашим дымом дышать должна?! – возмутилась девушка.

– Пешком иди. – Мужик шагнул в кабину и створки сразу начали закрываться.

– Урод! – выругалась Зимина. – На улице покурить не может!

Я поймал ее раздосадованный взгляд – мол, а ты чего стоял? – подошел к лифту и, уперев пальцы, с натугой раздвинул створки. Гул мотора тотчас стих, а вставленная в щель пятирублевая монета заблокировала двери окончательно.

– Как так? – удивилась Зимина.

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – усмехнулся я. В детстве так частенько развлекались. Повезло, что автоматику лифта до сих пор на современную не заменили. – Ну идем?

– А с ним что будет?

– Ничего с ним не будет. Посидит полчасика в тишине, о своем поведении подумает.

– Не надо.

Я выдернул монету – лифт вновь загудел, – и потянул девушку к лестнице:

– Пошли, меня от табачного дыма вывернет. – А когда спустились на первый этаж, уточнил: – Ты на машине?

– Зачем? Здесь идти пять минут от силы.

– Понятно. – Я придержал подъездную дверь и выпустил Алену во двор. – А вот скажи, ты о Кристине заботишься, а у самой проблем не будет?

– У меня? – удивилась Зимина и покрутила охватывавшее загорелый палец обручальное кольцо. – Нет, не будет.

– Точно?

– Мы не живем вместе. Просто не разводимся, потому что так удобней.

– Как скажешь. – Лезть в чужую жизнь не хотелось.

– Ты идешь? – поторопила меня Алена.

– Нет, пожалуй, – покачал я головой. – Мне с утра в институте делать нечего. Пусть Виталий на квартиру заедет, как с маршрутом определитесь.

– Хорошо, передам Владимиру Николаевичу. – Зимина чмокнула меня в щеку и зашагала к проспекту Революции. – Увидимся!

– Увидимся!

Полюбовавшись стройной девичьей фигуркой, я зашел в пристроенный к дому магазин сети «Бульвар», и не успели еще стеклянные двери бесшумно закрыться за спиной, как по спине и ногам потянуло ледяной свежестью. Будто где-то поблизости окно в Приграничье распахнулось…

Что? Прямо здесь?!

Я стремительно крутнулся на месте и только тогда сообразил, что всполошился из-за банального кондиционера. Сильно дует, зараза…

Посмеиваясь над собой, я побродил меж рядов с минералкой и соками, неожиданно понял, что ничего этого не хочу, и отправился на поиски холодильника с молочными продуктами. Там взял пару бутылочек «Актуали», расплатился за них на кассе и без какой-либо спешки зашагал вдоль улицы. На ходу свернул пробку, хлебнул смеси сока и молочной сыворотки, и по телу немедленно заструилась живительная прохлада.

То, что доктор прописал!

Опустевшая бутылочка отправилась в урну; вторая порция закрепила результат, и мир вновь начал расцветать яркими красками.

Ненавижу похмелье. Просто ненавижу.

Я глянул на часы – половина девятого, – вспомнил про требование Прокофьева зайти к нему с утра и только рукой махнул. Перебьется. С безопасниками, конечно, лучше не ссориться, но – перебьется. Не до него сейчас.

Вчера так замечательно в бубен дал, что могу и до обеда не оклематься. Мне бы полежать сейчас, а не бумажной волокитой заниматься.

Впереди показался остановочный комплекс, но при одной лишь мысли о поездке в переполненном общественном транспорте к горлу вновь подкатила тошнота. Все толкаются, воняют, дышать нечем – не хочу.

Пройдусь пару остановок для начала, а там видно будет.

И я пошел. На следующем перекрестке вспомнил о мобильнике и полез проверить пропущенные вызовы, но таковых, к моему облегчению, не оказалось. А потом как-то враз накатило ощущение смутно знакомой неправильности.

Что-то было не так. Не здесь, не на дороге, но где-то совсем рядом.

Очередной сверток? Похоже на то.

Уйдя с проезжей части на тротуар, я внимательно огляделся, но не почувствовал ничего необычного. Лишь тянуло по ногам неестественной стылостью, словно неподалеку была распахнута дверь в ад. Не в наш – огненный, с чертями и кипящей смолой, а в ледяную преисподнюю Нифльхейма.

Но не дверь конечно же, нет. И даже не «окно». Просто сочилась откуда-то магическая энергия, а вот откуда – так сразу и не разобрать.

Я перешел через Карла Маркса, побродил там и вскоре остановился перед аркой, от которой по запущенному парку шла к Центральному стадиону заасфальтированная аллея. Вроде все как всегда, но, несмотря на ясную погоду, среди деревьев колебалось легкое туманное марево, и казалось, вот-вот пойдет дождь.

Сверток? Сверток.

И что делать?

Любопытство подталкивало вперед, усиленный похмельной маетой инстинкт самосохранения советовал на рожон не лезть. В итоге решил не торопить события и для начала набрать куратора.

– Здрасте, Владимир Николаевич! Я сейчас на перекрестке…

– Я прекрасно знаю, где ты! – раздраженно буркнул Шептало. – И меня очень интересует, почему ты там, а не здесь?

– Вы ничего не попу… – Я вовремя прикусил язык и напомнил: – Сами же сказали после обеда подходить!

– Ладно, чего тогда звонишь? – сменил Шептало гнев на милость, припомнив вчерашний разговор.

– Мне нужен график. Прямо сейчас. Киньте на телефон.

– Хорошо. Что-то еще?

– Говорите, знаете, где я? Это как? Наружку приставили, что ли?

– Модуль джи-пи-эс в телефоне отслеживаем.

– А! Ну тогда ладно.

Я отключился и отвернулся от поднявшегося над крышами домов солнца. Небо было чистое-чистое, голубое-голубое, только ближе к центру над городом серой дымкой расплывался смог. Днем, похоже, совсем дышать нечем будет.

Экология, блин. Спасибо тебе, комбинат, за сернистый ангидрид! Как бы мы без него жили, в самом-то деле…

Тут телефон пискнул, оповещая о новом сообщении, я внимательно изучил график работы портала и сверился с наручными часами. Предыдущий сеанс завершился десять минут назад – не иначе, его отголосок я и почувствовал, – и теперь на установке до полудня будут идти профилактические работы.

Времени полно, но только вот стоит ли лезть в сверток без оружия?

Без оружия! – я аж фыркнул от возмущения.

«Макаров» – это так, больше для самоуспокоения. Если на оборотня нарвусь, одна надежда, что удрать успею.

Да и нарвусь ли? Как по мне, так шансы встретить в свертках живое существо просто мизерные. Неоткуда ему там взяться. Главное – в город выбраться, прежде чем установку запустят.

Я сунул мобильник в задний карман джинсов и вплотную подступил к арке. Почувствовал непонятное сопротивление, немного поколебался и все же шагнул в клубившуюся под ногами туманную пелену.

Шагнул в туманную пелену – а ступил прямиком в лужу. Матерчатый верх кед моментально промок, и я как ошпаренный выскочил на сухое место.

Откуда лужа взялась? Засуха же!

Еще и желтые листья на поверхности воды плавают…

Да здесь осень!

Точно осень: пасмурно; с затянутого серыми облаками неба сыплется мелкий дождик, пронзительный ветерок раскачивает ветви не успевших толком облететь деревьев.

Я с сожалением вспомнил об оставленной в институтском внедорожнике штормовке, но возвращаться в душный город не стал. Пусть здесь и прохладно, зато дышится на удивление легко. Измученный абстинентным синдромом организм жадно впитывал заполонившую пространство магическую энергию, и я вновь почувствовал себя бодрым и полным сил.

Ох, как мне всего этого не хватало! Это просто праздник какой-то!

Впрочем, эйфория долго не продлилась. Ветер, гнавший по лужам рябь, усилился, и в одной лишь промокшей от дождя футболке стало как-то совсем уж неуютно. Нет, самочувствие не беспокоило, просто того и гляди простыну и насморк подхвачу.

Двигаясь по аллее, я обогнул безлюдный стадион и стал забирать правее, рассчитывая вскоре выйти к границе свертка, но порожденное магией пространство все тянулось и тянулось, не желая выпускать из своих промозглых объятий.

Иду, иду, иду, а кругом лес, лес и лес.

Да что за напасть?

Но тут деревья наконец расступились, и меж кустов замаячила дорога, по неровному асфальту которой шуршал мелкий противный дождик.

Все еще сверток!

Начиная испытывать нешуточное беспокойство, я перебежал через проезжую часть и по узенькой, заросшей травой тропинке углубился в густые заросли. Углубился – и вскоре начало казаться, будто во всем мире остались лишь тихий шелест дождя по листве, мое неровное дыхание да шлепанье подошв, и настроение испортилось окончательно.

Иду, иду – а ничего. Ничегошеньки…

Выругавшись, я перешел на бег и какое-то время спустя выскочил из кустов на берег реки. Огляделся – кругом деревья и туман, – и поспешил к пешеходному мостику, натянутому над водой чуть выше по течению небольшого заросшего деревьями островка.

По раскачивавшимся из стороны в сторону доскам я перескочил реку и, ежась от холодного ветра, затрусил по пустырю. Сбившееся дыхание понемногу пришло в норму, а когда впереди показался глубокий котлован с темными лужами на дне, отступило и беспокойство.

Теперь понятно, где я. Или точнее сказать – когда?

Очень интересно.

Я огляделся и скорее угадал, нежели увидел в густой стене тумана силуэты многоэтажных домов. Направился туда в обход котлована и вскоре понял, что никакой это не туман, а муть сливавшегося с реальностью магического пространства.

С ходу вломился в нее – и граница свертка выгнулась, а потом прорвалась и выплюнула меня из осени прямиком в лето. Я врезался в железное ограждение сквера, разбитого на месте того самого пустыря, затряс отбитой рукой и с облегчением выругался.

Выбрался, мать вашу! Выбрался!

Сразу накатила расслабленность, и сил хватило лишь на то, чтобы доплестись до ближайшей лавочки и повалиться на нее. Захваченные из свертка крупицы магической энергии под напором тепла стремительно истаивали, но сейчас это нисколько не волновало.