Двое охранников у входа на меня даже не взглянули. В одинаковых касках с теплыми подшлемниками, ватниках и длинных бронежилетах, с футуристического вида чарометами наперевес и короткими мечами на боках, они казались актерами из малобюджетного фантастического боевика, но недооценивать их боевых качеств ни в коем случае не стоило – воздух вокруг боевиков Братства так и дрожал от переполнявшей снаряжение магии.

Я прошел внутрь, но к торговым рядам сворачивать не стал и направился сразу в административный блок, где располагались павильоны с промышленными товарами. Торговая точка Платонова располагалась на втором этаже, там он выставлял на продажу охотничью и спортивную одежду, которую для него за бесценок по здешним меркам скупали на распродажах где-то на Аляске.

Продукция ушлого коммерсанта пользовалась постоянным спросом, торговля шла ходко, и как-то незаметно обычное прикрытие стало обеспечивать кондуктору вполне достойный доход. Но самолично он давно уже за прилавком не стоял, выбирался на место, лишь когда привозил товар или возникала особая необходимость. Как, например, сегодня.

– О, какие люди! – обрадовался моему появлению высокий плечистый парень с короткой русой бородкой, которая нисколько его не старила – наоборот, лишь подчеркивала невеликие годы. – Вячеслав Владимирович, не проходите мимо!

– А я и не прохожу! – рассмеялся я, заходя в салон с многочисленными вешалками с зимней одеждой и полками со свитерами и теплыми ботинками. Выставил коробку на прилавок и объявил: – Как и договаривались, пиво принес.

Серега Платонов повернулся к худощавому мужичку лет сорока на вид, который был у него на подхвате, и попросил:

– Дмитрий! Не в службу, а в дружбу – сходи за кофе.

– Черный или с молоком? – только и уточнил у меня Дмитрий.

– С молоком, – решил я, а как только тот вышел в коридор, напомнил кондуктору: – Пиво забирай.

Платонов покачал головой.

– Слав, ты понимаешь, я ведь из Форта завтра по делам уеду. Испортится оно. Подержи у себя. Вернусь – заберу.

Я просто опешил.

– Платон, ты чего несешь? – прошипел, нависая над прилавком. – Забирай товар!

– Слава, успокойся! – столь же тихо выдохнул в ответ кондуктор. – Накладка вышла. Я туда в этот раз ненадолго, возьму оружие – и сразу обратно. Нашими делами в следующий раз займусь. По времени уложимся нормально.

– Точно?

– Абсолютно. Подержи у себя, а я на неделе заскочу и заберу.

Вернулся Дмитрий, выставил на прилавок два стаканчика с кофе.

Я нервно отпил и поморщился. Ситуация не нравилась мне категорически.

– Слав, да ничего с твоим пивом не будет! – расплылся Серега Платонов в беспечной улыбке и достал из-под прилавка обувную коробку с надписью «Merrell» на боку. – Лучше смотри, какие я тебе ботинки придержал! Фирма!

Коробка весила не меньше пяти килограмм, но я никак этого не выдал, осторожно поставил ее на прилавок и пробурчал:

– Дома посмотрю.

– Посмотри, – вновь улыбнулся Платон.

– Сергей, а давайте пройдемся до машины, – предложил я тогда.

– Могу помочь, – вызвался Дмитрий, но кондуктор только похлопал его по плечу.

– Не стоит. Присмотри лучше за товаром, пока Света с обеда не подошла.

Я взял коробку с медикаментами, а Платон с обувью, и мы зашагали к лестнице.

– Предупреждать надо, – выговорил я кондуктору, когда мы спустились на первый этаж. – Не мог позвонить, что ли?

– Ну извини, Слава, не подумал. Мой просчет. Хорошо?

– В машине это без присмотра не оставлю, – предупредил я компаньона и сгрузил ему картонную коробку. – Карауль, раз позвонить не удосужился.

Платон хмыкнул и выставил свою ношу на широкий подоконник, а я достал список стряпухи и отправился за покупками на продуктовые ряды. Но перед этим заглянул в офис охраны.

– Климов у себя? – спросил у скучавшего на входе охранника.

Молодой брат в полной боевой выкладке с сомнением оглядел меня и кивнул:

– У себя.

– Вот и отлично. – И я прошел в кабинет начальника охраны рынка, стены которого были сплошь завешаны разнообразными образчиками холодного оружия. В основном явными самоделками, практичными, надежными и острыми.

Невысокий худощавый парень лет на пять помладше меня, в армейских брюках и поношенном «турецком» свитере, отвернулся от окна, поставил на стол стакан с чаем и протянул широченную ладонь:

– Привет, Слава! Тебя как пропустили?

– Примелькался, наверное, – усмехнулся я, пожав руку. – Все готово?

– Даже чаю не попьешь? – удивился брат.

Я досадливо поморщился.

– Слушай, товар скоропортящийся подкинули, надо домой везти. Заходи как-нибудь, пива лучше выпьем.

Климов кивнул:

– Зайду, – и вытащил из-под стола матерчатый мешок со сделанной черным маркером надписью «Солод» на боку. – Забирай.

Я поднял с пола тяжеленный пакет, взвалил его на плечо и зашагал на выход.

– Что по деньгам? – окликнул меня Клим.

– Заходи, решим.

С мешком к Платону я возвращаться не стал и для начала оттащил его в УАЗ. Закинул в кабину и поспешил обратно. Морозный воздух обжег неприятным холодом, пришлось даже накинуть капюшон.

Затем я быстро пробежался по продуктовым рядам, набил провизией для бара пару сумок и, позвав за собой кондуктора, направился на выход.

– У тебя все спокойно? – спросил, отпирая УАЗ.

– Да, а почему спрашиваешь? – удивился Серега Платонов.

– Не люблю, когда планы меняются.

– Все путем. Все идет по плану.

Я уселся за руль, переставил коробки на пассажирское сиденье и попросил:

– Не затягивай с этим.

– Не сомневайся, – кивнул Платон, захлопнул дверцу и отсалютовал мне открытой ладонью.

Я кивнул в ответ, завел двигатель и поехал домой. По дороге то и дело посматривал в зеркала заднего вида, и хоть слежки за собой не заметил, сердце было не на месте. Поэтому из кабины перед воротами выбрался с «Шершнем» на изготовку. Но нет – никого.

Тогда запер дверцу – блин, у меня в машине товара на пару тысяч золотом! – и принялся возиться с воротами. Распахнул створки, вернулся к автомобилю и поспешно загнал его во двор. Столь же быстро закрыл ворота, схватил ящик с медикаментами и обувную коробку Платона и прошел в бар через заднюю дверь.

Все столы оказались заняты, но я все же бросил ключи от машины Ивану и попросил:

– Ваня! Как освободишься, выгрузи продукты. – А сам с коробками отправился в подвал.

К этому времени огонь под чаном уже погас, сусло через охлаждающую систему перекачали в баки для брожения, сильно пахло замоченным солодом и хмелем. Я запер за собой дверь, потом надавил на один из кирпичей и навалился на стеллаж. Тот мягко подался и сдвинулся в сторону, освобождая проход в небольшую комнатушку с механическим прессом, парой ванн и бутылями с химическими реагентами.

Я убрал коробки на пол и вернул стеллаж на место.

Иметь собственную пивоварню – это замечательно, но никогда не следует забывать о дополнительном приработке. Правда, иной раз дополнительный источник дохода может стать основным.

Тут я вспомнил о полученном от Климова мешке, выругался и побежал наверх.

– Вань, дай ключи, – попросил помощника.

– Нормально, сам продукты унесу.

– Да мне там забрать надо, – махнул я рукой, схватил ключи и выскочил на улицу.

Никакие лиходеи за это время на мою собственность не покусились, мешок оказался на месте. Я взвалил его на плечо, прихватил оставленный на пассажирском сиденье жезл «свинцовых ос» и вернулся в бар.

– Еще солод? – удивился Грачев.

– Несоложенки взял, – пояснил я, бросив ему ключи.

Мешок отнес вниз и уложил у стены, а сверху для надежности накрыл одним из пакетов, лежавших там до того. Конспирация.

После этого со спокойной душой вернулся в бар и встал за стойку. Обеденное время уже закончилось, только за одним столиком пил пиво заместитель заведующего Арсеналом Леонид Смирнов.

– Вань, ты иди продукты пока разбери, – предложил я помощнику и убрал «Шершень» под стойку к его брату-близнецу, имевшему только одно весьма существенное отличие – вместо банки с шарами у него был баллон сжатого воздуха.

Грачев взял ключи и отправился разгружать УАЗ; я повернулся к вставшему из-за стола Смирнову.

– Еще пива?

– Да, Слава, налей светлого, будь любезен.

Я открыл кран и принялся качать помпу, наполняя бокал. Пены почти не было, но люди приходили ко мне пить пиво, а не любоваться пузырьками. Что же до недостатка газов, так вкусы у всех разные, для кого-то пиво без азота – это и не пиво вовсе, а кто-то натуральный продукт предпочитает.

Впрочем, предпочитать люди могли что угодно, особого выбора у них в любом случае не было. Помимо пивоварни в Ключах, местных конкурентов у меня не имелось, торговцы же связываться с пивом не любили и везли водку. А в последнее время так и вовсе спирт, который разбавляли до нужной кондиции уже на месте.

Я принес Смирнову его пиво, забрал пустой бокал и спросил:

– Что-то еще?

Лысоватый невзрачный дядька в заляпанном масляными пятнами камуфляже покачал головой и полез в карман за кошельком.

– Остаток на мой счет запиши, – попросил он, выкладывая на стол золотую пятирублевку царской еще чеканки.

Я забрал монетку, кинул ее в кассу и сделал отметку об остатке в гроссбухе. К постоянным клиентам мы относились со всем почтением, а Смирнов мало того что был завсегдатаем, так еще периодически вел дела с Николаем Гордеевым. Нужный человек.

Заглянул Иван, спросил:

– Дядь Слав, может, пока чан почистить?

– Иди, – разрешил я, а сам, пользуясь отсутствием клиентов, заглянул на кухню и попросил повариху сварить порцию пельменей. С самого утра маковой росинки во рту не было.

Смирнов вскоре допил пиво и ушел, за окном рыкнул и постепенно затих двигатель его рыдвана. Бар опустел.

Все, у меня обеденный перерыв. До вечера вряд ли кто зайдет, если только заказ забрать.

Я задумался, не выпить ли пива, но вместо этого достал термос и налил чаю. Тетя Маша принесла тарелку с пельменями и пару ломтей свежего хлеба, как раз и перекусил. Потом подошел к окну, взглянул через изморозь на улицу и поежился.

На душе было неспокойно.

Всякому посреднику прекрасно известно, что не стоит держать у себя «горячий» товар, и Платон с неожиданным изменением планов изрядно спутал мне карты. Это напрягало.

Я взял оставленные Иваном на стойке ключи от машины, снял с вешалки куртку и заглянул на кухню:

– Мария, покараулите, пока Ваня в подвале возится? Мне по делам отъехать надо.

– Конечно, конечно! – согласилась помочь хлопотавшая у плиты тетенька лет пятидесяти. – Не беспокойся, Слава.

Я накинул на голову капюшон, вышел на улицу, но сразу вернулся и прихватил из-под стойки «Шершень». Потом завел не успевший остыть УАЗ и покатил в банк.

На этот раз на Красном проспекте повернул налево; за домами вспыхнули лучами заходящего солнца далекие купола церкви и окна «Тополей», сверкнул огнями и почти сразу остался позади аляповатый фасад клуба «Ширли-Муры».

На следующем перекрестке я сбросил скорость до минимума, но и так автомобиль протащило по слегка присыпанной снежком ледяной корке, и выстроившиеся к колонке с питьевой водой люди с канистрами и флягами в тележках проводили меня неодобрительными взглядами.

Дальше по правую руку возникло пустое пространство площади Павших с бетонным монументом посредине, по левую – запестрели на стенах разделенных на конторы и офисы пятиэтажек объявления и броские вывески. «Ловец удачи», «Крупы», «Сауны Тимура», «Лунные травы», «Амулеты и талисманы», «Стоматология «Белый клык», «ЧОП «Шестерня».

Время от времени меж пятиэтажек и во дворах мелькали двухэтажные особняки, а потом я оставил позади небольшой блошиный рынок, пересек Кривую и поехал вдоль ограды «Морга» – элитного доходного дома. Здание еще дореволюционной постройки казалось слегка смазанным из-за накрывавшей его магической защиты.

Не доезжая до Торгового угла, я припарковал УАЗ перед пятиэтажкой с вывеской «Центральный городской банк»; перед входом стоял рекламный щит: «Сейфовые ячейки, векселя, депозиты».

Заперев кабину, я прошел в банк и депонировал в кассе накопившиеся за неделю чеки. Потом заглянул в кабинет к управляющему и выразил желание получить доступ к своей ячейке.

– Господин Хмелев! – расплылся в улыбке банкир. – Одну минуту!

Он вызвал служащего, и тот повел меня в подвал.

– Так и не получили удостоверения личности нового образца? – спросил внизу дежурный колдун.

– Нет.

Гимназист покачал головой, провел вдоль меня жезлом с шаром из горного хрусталя в навершии и посторонился от перегородившей проход решетки.

Тогда я приложил ладонь к магическому сканеру, и сразу загорелся зеленый огонек, щелкнул замок.

– А как же машину водите? – удивился банковский служащий, распахивая решетку.

– Без прав, – с печальным вздохом поведал я, проходя в хранилище.

На дверце моей сейфовой ячейки мигал зеленый огонек; прежде чем замок вновь оказался заблокирован, я вставил в него ключ и приложил к стальному кругляшу большой палец свободной руки. Считавшая ауру и отпечаток система колдовской защиты позволила отпереть замок; я вытащил из ящика стальную коробку и унес ее в соседнее помещение. По протоколу безопасности банковские служащие не оставляли клиентов в хранилище без присмотра и правильно делали. Мне вовсе не хотелось лишиться своего имущества по милости сумевшего обмануть охранное заклинание ловкача.

Оставшись в одиночестве, я отпер железный ящик и откинул его крышку. Ничего особо ценного внутри не хранилось – немного наличных на черный день, три разряженных амулета, общероссийский паспорт да картонная коробка с парой металлических штампов – и все же ежемесячная арендная плата вовсе не была пустой тратой денег. На охрану некоторых вещей проще потратиться, нежели восстанавливать их в случае утраты.

Сунув картонную коробку со штампами в карман куртки, я захлопнул крышку, вернул стальной ящик в ячейку и запер ее на ключ.

Банковский служащий уточнил:

– Вы закончили? – дождался утвердительного ответа и повел меня наверх по лестнице, бетонные стены которой покрывала непонятная и очень сложная роспись.

Понятия не имею, какие именно заклинания вложили в светящиеся символы гимназисты. Способностей к колдовству в свое время у меня не обнаружилось ни малейших, и если начистоту, я этому был только рад. Колдуны и маги, ведьмы и чародеи обладали множеством недоступных обычному человеку способностей, да только одно немаловажное обстоятельство сводило все их преимущества на нет: вернуться в нормальный мир им было не суждено. Они этого не могли, а я пусть и чисто теоретически, но все же мог и потому посматривал на всю эту колдовскую братию несколько даже свысока. Свобода выбора – великая вещь.

Наверху я распрощался с банковским служащим и вышел на крыльцо. Встал у машины, покрутил в руке кольцо с ключами, оглядел улицу. Не заметил ничего подозрительного, отпер кабину и быстро забрался внутрь.

Под вечер с неба посыпал легонький снежок, снежинки падали на теплое стекло и тут же таяли, покрывая его мелкими капельками воды. Я завел двигатель и под размеренное шуршание дворников поехал домой.

Людей к этому времени в баре прибавилось, было занято два стола, а кто-то из молодых устроился за стойкой и болтал с Грачевым.

– Вань, буду перловку жарить, меня не беспокой, – предупредил я.

– Так завтра же собирались? – удивился помощник.

– Планы изменились, – вздохнул я и спустился в подвал. Запер за собой дверь, достал из кармана картонную коробку, куртку кинул на стул.

Жарить перловку, которую использовал при варке стаутов вместо жженого ячменя, я и в самом деле собирался лишь завтра, собирался, но передумал – слишком уж неспокойно стало на душе после разговора с Платоном. С лекарствами ничего поделать сейчас было нельзя – даже в банк из-за колдовской проверки на входе не отнести, – но оставалась еще полученная у кондуктора коробка. Чем раньше избавлюсь от ее содержимого, тем лучше.

Впрочем, «избавлюсь» – не то слово. Совсем не то.

Я разжег огонь, достал из кармана штанов выкидной нож Microtech Halo и выщелкнул длинный клинок. Тоже привет из прошлого; здесь подобные игрушки не в чести, здесь все гораздо брутальней.

Вспоров пакет с перловкой, я рассыпал ее по противню и сунул железный лист в печь. После этого включил вытяжку и сдвинул стеллаж, освобождая проход в потайную комнатушку. Кинул коробку со штампами на пресс, проверил реактивы. Все оказалось на месте.

Понемногу в подвале начал распространяться запах паленой перловки, я нацепил на лицо маску промышленного респиратора с хитрыми алхимическими фильтрами и вскрыл полученную от Платона коробку. Внутри оказались серые бруски металлического сплава. Свинец, сурьма и кое-что еще. Кое-что, да…

Бруски легко уместились в одной из ванночек, после этого я взял бутыль с наклейкой «HNO₃ – 30 %» и залил металл тридцатипроцентным раствором азотной кислоты. Вытяжка с парами не справлялась, и хоть фильтры моего респиратора улавливали оксиды азота, я в комнатушке оставаться не стал и вышел в подвал. Заодно и перловку переворошил.

Дым с противня так и валил, запах гари легко перекрывал вонь химических реактивов. Когда сплав свинца и сурьмы полностью растворился, я начал медленно и осторожно доливать в ванночку соляную кислоту. Дождался выпадения осадка и зажег газовую горелку. До кипения раствор доводить не требовалось, просто выдержал его так какое-то время, а потом слил во вторую ванночку. Промыл осадок дистиллированной водой и вновь запалил горелку.

Цинковые коробки из-под патронов были нарублены и ошкурены заранее, поэтому особых приготовлений не понадобилось, просто брал пластинки металла и кидал их в ванночку. После завершения химической реакции даже не стал пытаться выбрать остатки цинка пинцетом, сразу слил воду и добавил соляной кислоты. Дождался, пока прекратится выделение пузырьков, несколько раз промыл остававшийся в ванночке серый порошок дистиллированной водой и лопаткой переложил его в пластиковую банку.

Поставил на весы – без учета тары оказалось триста двадцать граммов чистого продукта.

Продукта? Да нет – серебра.

Триста двадцать грамм серебра.

Немного? В обычном мире – не особо, в Приграничье – совсем даже наоборот.

Триста двадцать грамм – это на местные деньги семнадцать рублей семьдесят восемь копеек серебром или же семьсот одиннадцать рублей двадцать две копейки золотом. Семьсот одиннадцать рублей золотом буквально из воздуха; себестоимость восстановления благородного металла из сплава и его закупочная стоимость в обычном мире по сравнению с прибылью от реализации могли просто не приниматься в расчет.

В Форте средняя заработная плата составляла хорошо если полсотни, а тут полторы тысячи в месяц на двоих. Неплохо? Я бы сказал – очень даже хорошо. Но небезопасно.

Дело было вовсе не в возможных осложнениях при работе с кислотами: опасной была сама схема. Серебро в Приграничье традиционно стоило дороже золота, за сто грамм серебра давали сто семьдесят пять грамм золота. Но с той стороны целенаправленно серебро не везли, несмотря даже на то, что, помимо всего прочего, оно входило в состав большинства алхимических и чародейских расходных материалов. По словам Платона, если взять с собой слишком много серебра, окно просто схлопнется, поэтому наученные горьким опытом кондукторы предпочитали не рисковать.

Платон был исключением. Но он вез не чистое серебро, а серебро в сплаве с сурьмой и свинцом и благодаря своему ноу-хау вез гораздо больше, чем полагалось возможным. Он вез – я восстанавливал.

Деньги делили пополам, ведь мало было восстановить серебро – требовалось запустить его в оборот. Ты можешь без проблем сбыть слиток серебра раз или два, если не станешь жадничать, сможешь понемногу приторговывать полгода или даже год, но рано или поздно кто-нибудь внимательный задаст резонный вопрос: «Откуда, брат?» И хоть не будет раскаленных утюгов или паяльников, ответить придется, и придется ответить правду. И тогда в лучшем случае ты продолжишь работать на дядю за малую копеечку, а скорее всего – оттаешь весной в каком-нибудь грязном сугробе. Серебро – это серьезно.