– Кто бы мое время поберег, – пробурчал я в ответ и отправился на выезд.

На улице моросил мелкий серый дождик, фонари и неоновые вывески бросали отблески на мокрый асфальт. За окнами служебного автомобиля сначала проносились яркие витрины, затем магазины и развлекательные заведения сменились безликими офисными зданиями, а под конец и вовсе потянулись бесконечные пакгаузы. Район вокзала никогда не мог похвастаться особыми архитектурными изысками, но дождливым вечером он и вовсе казался на редкость унылым местом.

– Приехали, – объявил немолодой молчаливый водитель, когда впереди замелькали сине-красные огни сирен.

Я распахнул дверцу, выбрался на засыпанную гравием дорогу, и рядом немедленно оказался незнакомый сержант дивизиона транспортной безопасности.

– Специальный комиссар Грай?

– Да, – подтвердил я, прикрыл голову шляпой и спросил: – Где тело?

– Следуйте за мной.

Мы прошли мимо карауливших место преступления патрульных в черных дождевиках к неказистому строению, у которого были припаркованы фургон дивизиона алхимической безопасности, машина криминалистов и катафалк коронерской службы. Прятавшиеся внутри от непогоды детективы при нашем появлении бросили травить свои обычные байки и попытались сделать вид, будто изучают место преступления, но попытались без особого энтузиазма. Парочка криминалистов и помощник коронера и вовсе продолжили курить у выломанного окна.

– Где тело? – спросил я.

– Здесь, – указал сержант на колодец в бетонном полу, вытащил из петли на поясе увесистый электрический фонарь и посветил вниз.

Я глянул туда и озадаченно хмыкнул.

– Хорошие ботинки, – сказал, сдвигая шляпу на затылок.

– Крокодилья кожа, – подтвердил один из детективов, невысокий и плотный. – Три сотни за пару как с куста!

– Похоже на то, – согласился я, разглядывая торчащие из серой глади Вечности ноги покойника.

Торчали они, разумеется, не сами по себе, а обмотанные цепью, что тянулась к ржавому барабану непонятного механизма под потолком.

Я повернулся к сержанту дивизиона транспортной безопасности и спросил:

– Мы где вообще?

– На пункте замера уровня Вечности, – пояснил тот. – Заброшенном. Обходчики сюда пару раз в год заглядывают. Просто грузчики взломанное окно заметили, вот нас и вызвали.

– Понятно, – вздохнул я, опустился на корточки и пригляделся к сорванному с колодца люку, ржавому и запыленному, как и все здесь.

Один из криминалистов тотчас приблизился и подсказал:

– Судя по свежим следам, взломан только сегодня.

Я выпрямился и спросил:

– Есть предположения, что здесь произошло?

Усатый господин в поношенном пиджаке с кожаными заплатами на локтях потер переносицу и произнес:

– Они опускали и поднимали его несколько раз, а потом совало стопор и заклинило механизм.

– Они?

– Одному не справиться, – подтвердил сержант дивизиона транспортной безопасности. – Подъемник на такой вес просто не рассчитан.

– Ясно, – хмыкнул я и уточнил у криминалиста: – Откуда уверенность, что его поднимали?

– Характер царапин на механизме и содранная ржавчина свидетельствуют о том, что было два или три цикла…

Плотный детектив удивленно присвистнул:

– Пытали его, что ли?

– Гангстерская разборка? – предположил я.

– Никогда ни о чем подобном не слышал, – засомневался детектив.

Я кивнул, принимая его довод, и спросил:

– Отпечатки на месте преступления уже сняли?

– Отпечатков нет.

– Фотосъемка?

– Сделано, – подтвердил напарник усатого криминалиста и похлопал по кофру фотоаппарата.

– Тогда поднимайте тело, – распорядился я, отошел от люка и спросил плотного детектива: – Свидетелей опросили?

– Да какие тут свидетели? – хмыкнул тот в ответ. – Грузчики сплошь тронутые, из них и слова не вытянешь…

– Бригадиры – нормальные, – возразил я.

– Операторы кранов и погрузчиков – тоже, – подсказал сержант дивизиона транспортной безопасности. – Еще водители. И охрана на пакгаузах частная.

– Комиссар, вы разве не планируете забирать дело себе? – нахмурился детектив.

– Нет, – отрезал я, немного помолчал и добавил: – В любом случае первичный опрос свидетелей все равно останется на вас.

Плотный насупился, но спорить не стал и принялся отдавать распоряжения своим людям. Те потянулись к выходу, и тогда в дверь заглянул боец дивизиона алхимической безопасности.

– Мы еще нужны? – спросил он.

– Да, – подтвердил я, – сейчас будем поднимать тело, – потом приказал сержанту: – Подберите пару парней покрепче.

Вновь заглянул в колодец, осмотрел покрывавшие его стены тусклые знаки сложных формул и пришел к выводу, что прорыва безвременья можно не опасаться. Но все же решил подстраховаться.

– Комиссар?.. – неуверенно обратились ко мне двое патрульных, зашедших с улицы.

– Одну минуту, – попросил я, дождался, пока рассредоточатся вокруг колодца бойцы алхимической безопасности, и дал отмашку: – Поднимайте! Давайте-давайте! Вытаскивайте цепь!

Полицейские ухватились за ржавые звенья, поднатужились и начали вытягивать покойника наверх. Тело рывками поднималось из матового зеркала Вечности, а то оставалось безупречно-гладким, и лишь когда показалась голова, безвременье подернулось легкой рябью и начало выгибаться, принимая форму линзы.

– Вспышка! – крикнул один из бойцов дивизиона алхимической безопасности и опрокинул в колодец бочонок с реагентом.

Миг спустя хлопнуло, и к потолку поднялось облако пара. По комнате распространилась едкая вонь химикалий, но сквозняк мигом выдул ее наружу. Я мельком глянул вниз – там уже никакого движения, одна лишь плоская поверхность безвременья.

Порядок.

– Разрешите! – оттеснил меня криминалист с фотокамерой и встал над лежащим на бетонном полу парнем в плотном шерстяном костюме, недешевой сорочке и шелковом галстуке.

– Одну минуту, – придержал я фотографа и обнажил служебный нож с покрытым зеркальным алхимическим составом клинком. – Давайте!

Полыхнул магний, мигнула высветившая все углы вспышка, и криминалист поспешно отступил в сторону, а вот я, наоборот, присел к трупу и вгляделся в его лицо. В широко распахнутых глазах покойника продолжали мелькать серебристые отблески, они постепенно слились в молочную белизну и стерли всякую разницу между зрачком и радужкой.

Конечности мертвеца дрогнули, пальцы заскреблись по бетону, но полностью овладеть телом затаившаяся в нем сущность не успела; я навалился сверху, придавил труп обратно к полу и плавным движением загнал длинный клинок под челюсть. Какое-то время удерживал его так, потом отстранился, поднялся на ноги и внимательно осмотрел зеркальное покрытие ножа. На том – ни капли, ни мазка. Да и рана совершенно не кровоточила.

Сержант дивизиона алхимической безопасности стянул с лица резиновую маску и спросил:

– Что-то еще, комиссар?

– Люк надо заварить, – приказал я, вновь опускаясь на корточки. Проверил карманы двубортного пиджака – ни бумажника, ни документов. Спичек – и тех нет.

– Насчет люка сделаем заявку, – пообещал сержант дивизиона транспортной безопасности

– Хорошо, – кивнул я и спросил помощника коронера: – Можете назвать причину смерти?

– Только после вскрытия, – ответил тот и присел рядом: – Позвольте…

– Отпечатки пальцев снять не забудьте, – напомнил я, поднялся на ноги и поинтересовался: – Где здесь ближайшая телефонная будка?

– Телефон есть у сторожа в соседнем пакгаузе, – подсказал сержант. – Проводить?

– Найду, – отказался я, и действительно – долго блуждать по задворкам темных строений не пришлось, а служебного жетона оказалось достаточно, чтобы сторож впустил внутрь и дал воспользоваться телефоном.

Первым делом я позвонил в контору Алекса Брига и предупредил, что сегодня встретиться с ним не смогу, потом без особой надежды набрал рабочий номер Яна Навина, но, как ни удивительно, дивизионный комиссар оказался на месте.

– Вот черт! – только и выдохнул он, выслушав мой отчет. Немного помолчал и спросил: – Уверен, что это наш случай?

– Человека опустили головой в Вечность, потом подняли. Опустили и подняли. Ян, как думаешь, наш это случай или нет?

– Черт побери! – вновь выругался Навин. – Думаешь, жертву намеревались сделать тронутым?

– И сделали бы, не сорвись стопор.

– Хорошо, забираем это дело себе. Ты сообщишь Раевски, или мне ему позвонить?

– Сам позвоню. – Я утопил рычажки аппарата, отыскал в записной книжке телефонный номер с тщательно вымаранным именем бывшего инспектора криминальной полиции и принялся крутить диск.

Филипп снял трубку почти сразу – бьюсь об заклад, сидел и ждал моего звонка.

– Что скажешь, Виктор?

– Ну не знаю, – неуверенно протянул я. – Похоже на гангстерские разборки. Как по мне…

– Ты серьезно?

– Ну сам посуди, если бы мы брались за каждый случай, когда человека в подземке сталкивают в Вечность…

– Виктор! – рявкнул инспектор. – Так нельзя! Убийцы преднамеренно использовали Вечность в качестве орудия преступления! Они связали жертве ноги и опустили головой в безвременье! Гангстеры так не поступают!

– Может, ты и прав, – пробормотал я. – Но что я скажу шефу? Что взял дело, от которого так и разит заказным убийством?

Филипп шумно вздохнул и спросил напрямую:

– Виктор, чего ты хочешь?

– Твои люди не уедут отсюда, пока не опросят всех свидетелей. И выдели мне машину с водителем. Тогда я попытаюсь убедить Яна.

– Машину дам на неделю.

– Не думаю, что это дело получится распутать вот так сразу. Филипп, тебе нужен висяк?

– Машина на две недели и Алан Портер в помощь.

– Ты выкручиваешь мне руки.

– Мне поговорить с капитаном?

– Ладно, договорились, – хмыкнул я и кинул трубку.

Вышел на улицу, закурил, запрокинул лицо к сыпавшему моросью небу. Постоял так какое-то время и отправился обратно на место преступления.

Освободился в девятом часу. Освободился, ровным счетом ничего не выяснив. Зацепок – ноль. Не было ни имени жертвы, ни очевидцев. По сути, не было ничего, кроме самого покойника.

Оставалось лишь уповать на то, что исчезновение господина в дорогущих штиблетах из крокодиловой кожи не останется незамеченным его родственниками и коллегами, и они обратятся в полицию. И вот тогда начнется настоящая работа.

Водитель отвез меня в центр; там я в первом попавшемся киоске купил свежий выпуск «Осеннего вестника» и зашел перекусить в кафе неподалеку от больницы Святой Катерины. Заказал кофе и стейк, пролистал газету, наскоро поужинал и вновь вышел под дождь.

Светились размытыми шарами от висевшей в воздухе мороси уличные фонари, пронзали вечерний мрак фары кативших по дороге автомобилей, призывно мигали вывески развлекательных заведений. Шелестели по асфальту мелкие капли.

Все как обычно, все как всегда.

Я сунул свернутую газету в карман плаща, поднял воротник и зашагал по тротуару. Прошел пару кварталов и вдруг спиной уловил некую неправильность. Обернулся – никого.

Да и в самом деле, какой хвост, откуда?

Немного постояв на перекрестке, я свернул на соседнюю улицу и толкнул дверь в ювелирный салон с незатейливой вывеской «Двадцать четыре карата». Под звон колокольчика переступил через порог, сразу поменял вывеску на «Закрыто» и задвинул засов.

– Виктор? – озадаченно глянул на меня лысый старикашка в очках с толстенными линзами. – Что-то случилось?

Я снял шляпу, стряхнул с нее капли воды, затем достал из кармана газету и кинул ее на прилавок.

– Раздел криминальной хроники, – подсказал хозяину салона.

Тот поменял очки на другие, зашелестел газетными листами, но сразу отложил их в сторону.

– Виктор, я и предположить не мог… – просипел ювелир.

– «Перестрелка на вокзале»! Подумать только! – прошелся я по торговому залу. – Как тебе это нравится?

– Рад, что с тобой все в порядке, Виктор…

– Ты говорил, что надо просто встретить курьера, а вместо этого я влип в гангстерские разборки!

– Я ни о чем таком не знаю! – поспешно ответил старик, судорожно сглотнул и попытался оправдаться: – Ограбления случаются…

– Грабители не начинают палить в полицейских, друг мой.

– Какой-нибудь новичок…

– Новичок, который осведомлен насчет приезда курьера?

– Не знаю, – поник владелец ювелирного салона. – Меня никто ни о чем подобном не предупреждал! Просто пришла телеграмма, что стоит обеспечить охрану, и я по старой памяти обратился к тебе!

– Где курьер? Надо задать ему пару вопросов, – заявил я, выведенный из себя осознанием того, что стал разменной монетой в чужой игре.

– Он не пришел, – окончательно поник старикан. – Виктор, он не пришел! Я не вру!

– Получается, – недобро улыбнулся я, – пистолета у тебя нет?

– Нет.

– Это очень, просто очень нехорошо…

– Виктор! – взмолился старик. – Ты знаешь меня много лет. Я хоть раз тебя подводил? Поверь, я компенсирую тебе все до последней монеты!

– Ты обещал пистолет. Мне нужен пистолет, – отрезал я. – И когда объявится курьер, предупреди его, что лучше бы ему самому меня найти. Шкура целее будет!

Я отодвинул засов, вышел на улицу и с грохотом захлопнул за собой дверь. Вернулся на перекресток, поймал такси и велел ехать к отелю «Серебро». Там покурил на крыльце, чтобы успокоить нервы, и прошел к стойке портье.

– Корреспонденция? – дежурно поинтересовался у него.

– Нет, господин Грай, – столь же дежурно ответил служащий, но сразу встрепенулся: – Несколько раз просили соединить с вашим номером. Звонки были из города.

– Вот как? – озадачился я. – Давно звонили?

– Пару часов назад, незадолго до окончания дневной смены телефонистки.

– Понятно.

Решив перезвонить в управление из номера, я направился к лестнице, кивнул выглянувшему из своей комнатушки отельному детективу и поднялся на третий этаж.

После расставания с Анной оставаться в съемной квартире мне не захотелось; слишком многое напоминало там о прежней жизни. Переезжать в другой доходный дом тоже не стал. Вместо этого снял номер в отеле «Серебро»; благо его владелец был хорошим знакомым Алекса Брига.

Отперев замок, я переступил через порог и вдруг почувствовал, как зашуршала под ногами бумага. Включил свет – и точно: на коврике лежал просунутый под дверь конверт.

– Никуда от рекламы не деться, – проворчал я, прошел в комнату и кинул конверт на журнальный столик. Затем убрал в шкаф мокрый плащ, плеснул в стакан немного односолодового виски, отхлебнул и без сил развалился на диване. Хотелось просто закрыть глаза и уснуть, и я даже начал понемногу проваливаться в полудрему, но все испортил телефонный звонок.

Резкое дребезжание вмиг разметало накатившую безмятежность; я со стоном поднялся с дивана и подошел к журнальному столику. Поднял трубку – там гудки.

Не успел. Бывает.

Ничуть по этому поводу не расстроившись, я развязал галстук, снял пиджак и уже тогда вспомнил про подсунутый под дверь конверт. Уселся в кресло, выщелкнул лезвие складного ножа, но прежде чем подцепил кончиком лезвия заклеенный клапан, вновь зазвонил телефон.

– Виктор Грай слушает, – пробурчал я в трубку.

– Это Алан, – послышался голос детектива. – Ты не вернулся в управление…

– Не вернулся, – подтвердил я очевидный факт.

– Тебе какая-то девица полвечера названивала.

– Представилась?

– Нет.

– Тогда неважно, – решил я и сообщил: – Нам всучили новое дело.

– А как же убийство Шарлотты?

– С новым убийством никаких зацепок не предвидится, так что Шарлотта по-прежнему в приоритете. Нашел что-нибудь полезное в газетных вырезках?

– Даже не знаю, – отозвался Портер после недолгой заминки. – Большинство упоминаний так или иначе связано либо с учебой, либо с театральной студией. Думаю, надо туда съездить и поговорить с людьми.

– Что-то еще?

– Не уверен, важно ли это, но Шарлотта на минувших выборах работала в избирательном штабе Ланфорда. На общественных началах.

– Ты ничего не перепутал? – удивился я. – Именно Ланфорда? Ее дядя – ближайший соратник мэра! Ланфорд был его прямым соперником!

– Юношеское бунтарство, – хмыкнул Алан. – В паре статей о выборах упоминается, что Шаролотта Ли является одним из помощников начальника избирательного штаба. Не думаю, что это какая-то ошибка.

– Кто был начальником штаба?

– Саймон Мориц.

– Это который наш будущий городской прокурор?

– Он самый, – подтвердил Портер.

– Очень интересно.

– Думаешь, Шарлотта могла познакомиться с солидным семейным господином именно там?

– Не исключено, – решил я, машинально вскрыл конверт и вытащил из него сложенный вдвое листок.

– Ну так что – университет, театральная студия или избирательный штаб? Что выбираешь? – спросил Алан. – Или кинем монетку?

– Избирательный штаб, – уверенно заявил я. – Возьму на себя избирательный штаб…

Потом опустил трубку на рычажки телефонного аппарата и аккуратно разгладил записку, на которой фиолетовыми чернилами была выведена одна-единственная строчка:

«Спросите о Шарлотте у Саймона Морица».