Автобус подкатил, по обыкновению щедро разбрызгав грязь из обширной лужи. Вот интересно, всплыла посторонняя мысль – отчего это на подавляющем большинстве остановок общественного транспорта непременным атрибутом является лужа?

– Теть Вера с утра в больнице, – сообщила Юля, цепляясь за мужа, чтобы не упасть при движении.

– Как дядя Сережа?

– Вот сейчас узнаем. Все же не так плохо, что его в семьдесят первую… Отделение нейрореанимации не везде имеется.

– Остановка Багрицкого! – басом сообщил динамик над дверью.

Покинув наконец транспорт, они зашагали к корпусу, куда поместили Белоглазова-старшего. Юля озабоченно хмурилась, плотно сжав губы. Да уж… Скверно, ох, как скверно все выходит…

– Вы к кому? – молодая, но уже слегка утомленная жизнью дежурная медсестра сидела за столиком, вертя в руках авторучку на манер пропеллера.

– Белоглазов, Сергей Николаевич. Вчера поступил.

– Белоглазов… В реанимации он, молодые люди. Нельзя.

– Там с ним жена, теть Вера, – Чекалов незаметно подсунул под казенного вида журнал – очевидно, регистрации – большую шоколадку, на четверть кило. Как знал, приобрел деликатес.

– Только в бокс не входите, – сестричка смахнула презент в ящик стола. – В коридоре переговорите с вашей тетей. А это вы никак больному?.. – в глазах дежурной протаяла ирония, явно вызванная медицинской безграмотностью посетителей. – Ему сейчас капельницы вместо обеда, завтрака и ужина.

– Да… это больше для теть Веры. Ему разве что сок, если доктор не против будет.

В коридоре было пусто, только где-то невнятно перекликались голоса. Подойдя к двери реанимации, Юля осторожно приоткрыла дверь.

В палате, кроме Белоглазова, находились еще два пациента, и все трое были увешаны трубками капельниц. Возле постели Сергея Николаевича сидела понурая старушка, и у Алексея защемило сердце – за эту ночь и день Володькина мать, казалось, совсем усохла.

– Теть Вера… – негромко позвала Юля.

Вера Николаевна, выйдя в коридор, плотно прикрыла дверь.

– Ну как?..

– Плохо, – у нее задрожали губы. – Врач говорит, шансы пятьдесят на пятьдесят от силы…

Пауза.

– Тут еще один вопрос возник… Леша, с тобой врач поговорить хотел.

– А? Ага… Вы тут побудьте, я сейчас, – Чекалов даже обрадовался где-то в глубине души, что появилось некое дело. Потому как очень уж тяжело было смотреть в глаза тети Веры.

Доктор оказался в кабинете один, черкал что-то в бумагах.

– Разрешите?

– Да-да… Вы ко мне?

– Я по поводу Белоглазова.

– А… ага… Простите, как вас?..

– Чекалов, Алексей Борисович.

– В общем, вот какая картина вырисовывается, Алексей Борисович. Лежать, как вы понимаете, ему придется долго. Очень долго. А прописка у него не московская. Если при советской власти это бы еще как-то, то нынче… в общем, вы меня понимаете, я полагаю. Из клиники его придется выписывать, переводить в районную больницу… или что там у них, в деревне – здравпункт? В общем, это будут просто сильно затянувшиеся похороны, если совсем прямо.

– Понятно… – Алексей пошарил по карманам, выуживая всю наличность. К счастью, ее оказалось не так уж мало. – Доктор, я вас попрошу. Надо как-то решить проблему.

– Хм… – врач с сомнением рассматривал купюры.

– Ну нет у меня долларов. Не заработал пока.

– Ладно… – док тяжело вздохнул. – Но учтите, Алексей Борисович, проблему этим вы не решили. Просто отложили немного.

* * *

Грязь чавкала под ногами. Небо, еще недавно голубовато-белесое, на глазах наливалось мутным багрянцем, в темных прожилках облаков, приобретая отчего-то сходство с сырым мясом. Глаза бы не смотрели на все это…

Настроение было подавленное. Юля, шедшая рядом, попыталась улыбнуться – улыбка вышла бледная, насквозь искусственная. Действительно, нет никаких поводов для улыбок.

Вера Николаевна осталась дежурить у постели мужа, причем, как ни странно, доктор практически не возражал. «Скажем прямо, у нас ночных сиделок катастрофически не хватает. Так что не проблема, лишняя кушетка у стены…»

– Юля, Юль…

– М?

– Я с тем Ананик… черт, фамилия… ну, в общем, с Гариком сегодня переговорил. Человек ему нужен. Компьютерами заниматься. Предпродажная подготовка и все такое…

Ящерка пробежала вдоль хребта, цепляясь холодными лапками, и Чекалов резко встал.

– Юль… ты ничего… не чувствуешь?

Выражение глаз под мохнатыми густыми ресницами в быстро густеющих сумерках увидеть было уже невозможно, но голос выдал тревогу.

– Значит, ты тоже почувствовал… – ни малейших вопросительных интонаций. Просто констатация факта.

Она достала из сумочки газовый пугач, но Алексей покачал головой.

– Погоди… давай постоим…

Темные бетонные ящики громоздились вокруг, таращась одинаковыми светящимися квадратами окон. Впрочем, это только на первый взгляд они одинаковы… Вон те окна, источающие матово-зеленый свет – очевидно, зеленые шторы – были тихи и умиротворенны. И из этих вот лился медово-янтарный свет, спокойный и счастливый. А вон те окна светятся как-то истерично… наверное, хозяйка на грани скандала… А вот это одинокое окно – куб страха и тоски…

И только темный провал арки, под которой им предстояло пройти, смотрел, словно дуло пистолета. Хочется тебе туда идти, гражданин-господин Чекалов? Врешь, совсем даже не хочется тебе туда идти…

– Пойдем-ка, – Алексей решительно направился вдоль стены, шагая по бетонным плитам отмостки. Юля, умничка, не задав ни единого вопроса, молча двинулась следом. Хватит… Один раз не прислушались к мудрой ящерке, и вот результат.

Крюк вышел изрядный, и еще пришлось перебираться через ободранные трубы теплотрассы, проложенной открыто. Но ящерку, видимо, такой маршрут вполне устроил, поскольку бегать по спине она прекратила.

– Нормальные герои всегда идут в обход… – пробормотала Юля, осторожно ступая по вязкой свежеоттаявшей почве.

– Чего?

– Да… просто так… Был такой детский фильм, там пели эту песенку.

– Я вспомнил, – Алексей улыбнулся. – «Айболит-66». Там еще Быков-Бармалей в болоте утоп. Думаешь, мы тоже?..

Жена тихонько засмеялась, и Чекалов почувствовал, как стальные клещи, сжимавшие сердце, ослабили свою хватку.

Железная дверь с лязгом захлопнулась, отсекая их тихий домашний мирок от злобной реальности.

– Ну здравствуй… – он зарылся в ее волосы, вдыхая восхитительный запах.

Губы, от которых невозможно оторваться. И нет ничего больше – все Зло Вселенной осталось там… по другую сторону…

– Погоди, Лешик… Тебе не кажется, что нам неплохо бы наконец разобраться? Я имею в виду неясные ощущения.

– Не сейчас… вот только не сейчас…

* * *

Ночник, как всегда, светил спокойным мягким светом, изгоняя тьму из спальни. Шторы на окне были плотно закрыты, отсекая тьму, скопившуюся снаружи.

Юля лежала на его плече с закрытыми глазами, отдыхая, густые ресницы чуть трепетали. Чекалов чуть улыбнулся. Пусть… Пусть бессильно пялится тьма за окном. Никакая злобная реальность не в состоянии устоять против этого, как против ядерного оружия.

Не удержавшись, он легонько погладил жену по щеке кончиками пальцев. Юля вздохнула, с улыбкой потерлась о его плечо.

– Спасибо, Лешик… Вот ты есть, и мир наполнен смыслом.

Алексей губами коснулся ее лица. Правы глазик… левый… носик…

– Аналогично…

Пауза.

– Знаешь, я сейчас будто подводная лодка, лежащая на грунте. Как не хочется всплывать, ты бы знала…

Она вздохнула, открывая глаза.

– А придется… Давай вернемся к нашим баранам, как говорил Володя. Это я насчет ощущений.

Ее глаза под мохнатыми ресницами смотрят прямо в душу.

– Ты можешь смеяться, Леша. Но мне отчего-то кажется, за нами идет охота. Только охотник тот не обладает разумом, и оттого действует на человеческий взгляд нелогично. Отчего мы и не осознаем, что охота уже началась. Набор роковых случайностей, не более того… Невезуха, черная полоса – да мало ли эпитетов…

Пауза.

– Примерно так действует иммунитет в организме. Никто не развешивает плакатов «Отечество в опасности» или «их разыскивает милиция», никто не пишет приказов и не составляет план мероприятий… А в итоге так получается, что данный микроб гибнет. Или даже не сторонний микроб-возбудитель – к примеру, участь переродившейся, раковой клетки обычно печальна…

– Мы с Володькой типа раковые клетки?

– С точки зрения пресловутой «злобной реальности» – да.

Ее глаза задумчивы и мудры.

– Ведь вы задумали ни много ни мало переродить этот мир. И тогда та самая «злобная реальность» умрет. Перестанет быть злобной… Поэтому она защищается, как может. Неосознанно, точно елка, заливающая смолой жука-короеда, пытающегося прогрызть ход.

Алексей думал так, что казалось – в голове гудят мозги, точно перегруженный трансформатор.

– Любая система, сохраняющая стабильность, обязательно должна иметь механизмы, обеспечивающие ту стабильность… – медленно, точно в трансе, пробормотал он. – Устраняющие внешние и внутренние возмущения…

– Ну вот видишь, – Юля чуть улыбнулась. – Что значит ученый человек. Враз сформулировал.

– Однако идея не нова. Читала «За миллиард лет до конца света»? Известная вещь братьев Стругацких…

– Ты удивишься, но читала, – вновь полуулыбка. – Писатели, они чувствуют, Лешик. Им этого вполне достаточно. А вот ученому мало. Он должен понять, как это работает. Сам механизм.

Алексей все-таки сдержался, не хмыкнул. А и нечего хмыкать… Она права. Этот мир материален, и все сущее в нем имеет какой-то материальный носитель. Надо искать.

– Я не знаю, где искать, – честно признался он. – Это не расчет по логарифмам – взял исходные и паши себе… Озарение нужно, не иначе.

– Тогда давай спать, – вздохнула Юля. – Все польза.

Алексей вновь поцеловал жену, заботливо прикрыл одеялом.

– Ты спи, спи… Я сейчас…

– Опять в тетрадку?

– Ну а как иначе? Мысли, не занесенные на скрижаль, имеют свойство улетучиваться…

* * *

И только темный провал арки, под которой им предстояло пройти, смотрел, словно дуло пистолета.

Однако трусить перед любимой женой недостойно мужчины. И мужчина, презрев неприятный холодок – словно ящерка бегает вдоль позвоночника – решительно устремляется в разверстый зев арки. Молодая женщина послушно идет за ним – он мужчина, защитник, он решает… ну мало ли, что там чувствует спина…

Дальше все происходит быстро. Свет фонарика в лицо… радостно ощеренные обезьяньи хари…

Он проснулся, хватая ртом воздух. Ну надо же… Вот как. Вот так, значит… Действительно, как просто. Шайка шпанят, промышляющих мелким грабежом, поскольку все хлебные места, скажем, на рынке, заняты солидными пацанами-рэкетирами. Или наркоманы, остро желающие ширнуться… Неважно. Важно, что потенциальный возбудитель, грозящий самому существованию злобной реальности, будет ликвидирован на корню. Как короед, залитый смолой. Как Володька. И не надо никакой мистики разводить – обычное совпадение, граждане. Тот гражданин Чушмо ни разу не был знаком с этими ребятами, так что всякое совпадение случайно и непреднамеренно.

Или это все-таки просто сон? Ночной кошмар, не имеющий связи с реальностью? Нервные потрясения, связанные с последними событиями, вполне реально докатиться до невроза…

– Ты чего? – Юля сонно хлопала глазами, глядя на мужа, выбирающегося из постели.

– Спи, спи… я сейчас…

Строчки ложились в тетрадку ровно. Мысль, занесенная на скрижаль письменами, это уже не невнятные ощущения. Записанная мысль бессмертна… в отличие от ее владельца.

– Леш, я все-таки спрошу… – Юля смотрела из-под своих мохнатых ресниц грустно и тревожно. – Ты не съедешь с катушек? Вот так, просто и элементарно.

Алексей ответил не сразу. А что? Тоже вариант. Ничем не хуже шайки шпанят или наркоманов. Или грузовика с пьяным водителем. А где-то даже и гуманней. Вот, смотрите, человек жив, улыбается, смачно кушает кашу, послушно глотает таблетки… И никакой отныне опасности для злобной реальности не представляет.

– Я все-таки попытаюсь, – твердо, без улыбки произнес он.

* * *

– Вах! Зачэм сразу всэ распэчатал?

– Для экономии времени. Прогнать комп, это же два часа как минимум. А если сбой программы где, то еще и разбираться надо, и все по-новой. Это ж сколько мне сидеть, если с каждым отдельно?

– Ну, тэбэ виднэй… Потом двэр запрешь, сыгналызацыю вклучыш, мэнэ позвоныш…

– Да все сделаю, не беспокойся. Если понадобится, по второму кругу прогоню. В общем, неисправная машина клиентам не уйдет, гарантия.

– Вэрю, вэрю… Ха! – Гарик покрутил головой. – Как ты кинул вашэго дыректура бывшего, Сан Стэпаныча…

– Где же кинул? – изобразил полную невинность Чекалов. – Комп работает? Работает. Документы все печатает. А больше там и не надо ничего. И потом, сам к тому компьютеру сроду не подходил, как помнится, его ж Зинуле-секретарше поставили. Они и рюхнулись только через год, и то случайно.

– Да-да! – засмеялся Ананикьянц. – Как жэ… Падарыл, к прымэру, тэбе кто-то «мэрсэдэс». А кто-то замэныл мотор, от «Запорожца» поставыл… Как?

– Ну и прав будет, – Алексей улыбался так широко, как это вообще было возможно. – Нафига козе баян, а мэнээсу «мерседес»? Мне лишь бы колеса крутились, и хватило бы. Это вашему брату-бизнесмену непременно «мерседес» нужен. От погони уходить хорошо, в случае чего.

– Ладно, ладно, – теперь Гарик улыбался совсем ласково. – Там ужэ нэ мое дэло было, аппарат какой надо был выдан. Кто обслуживаэт, тот отвечаэт. Здэс такой фокус-покус, сам панимаэш…

– Я так сильно похож на идиота? – счел возможным оскорбиться Чекалов. – Давай тогда сейчас все запакуем, да и пошел я домой. И ключ мне зачем доверяешь, от греха забери.

– На идыота ты нэ похож, – возразил Ананикьянц. – Ты похож на чэловэка, одэржымого скрытой идээй. Рады которой ему своя голова – тьфу. Все, я ушел, работай!

Оставшись один, Алексей только головой покрутил. Верно говорят, и шила в мешке не утаить, и Земля, она всегда круглая. Вот, пожалуйста, всплыло… Кстати, у русских людей нетвердое знание русского языка инородцами нередко вызывает неоправданный «синдром чукчи» – дескать, ну что с него, чурки, взять, он и говорить-то толком не умеет, лопочет кое-как, где уж тут ждать мудрых мыслей… А зря. Восточные люди часто умны и проницательны. Порой даже сверх меры проницательны.

Компьютеры, расставленные в ряд на всех столах, один за другим запускались, довольно урча, заглатывали дискеты, экраны высвечивали заставки «по умолчанию». Алексей вновь вздохнул, разглядывая «сведения» – быстро, быстро растет-развивается вычислительная техника… Давно ли его «пентиум» был чуть ли не писком моды, для России, считай, почти демонстрационный образец. А сейчас уже зауряд, ничего особенного. Вот эти ящики заметно покруче будут. Ладно… Сейчас это на руку. Чем мощнее, тем лучше.

Он выложил на стол две коробки дискет, заготовленных на сегодня. Справятся ящички? Должны… Но сперва, разумеется, надо поставить Windows и прочее. Хотя для его «Энигмы-M» это ни к чему, лишний груз в памяти – Гарик платит деньги не за его «скрытую идею», а за нормальную предпродажную подготовку «железа».

– Але, это я, – заговорила в кармане рация голосом, который не могли исказить никакие помехи.

– Да, Юль… – и сердце привычно дало сбой.

– Все хорошо?

– Пока да. Работаю.

– И я скучаю по тебе, – просто ответила «Имула». Алексей сглотнул. – Ладно, пока!

Против ожидания, проверка, программная обвязка и настройка дюжины компьютеров заняла не два, а все четыре с половиной часа, так что когда он звонил из вестибюля – в помещении, арендованном Ананикьянцем, телефона не было – руки уже слегка дрожали. На бумажке были крупно начертаны аж четыре телефонных номера, поскольку бизнесмен мог быть по делам в разных местах.

– Да, слюшаю, – отозвалась трубка по первому из оставленных номеров.

– Гарик?

– Я.

– Ну я сделал.

– Всэ исправны?

– Все.

– Хорошо. Сыгнализацыю ставь, ключ потом отдашь. Как будэт другой партыя, я тэбэ позвоню.

Ай, молодец, восхитился Чекалов. Сделал дело – гуляй нах!

– Про деньги забыл сказать, – не слишком вежливо напомнил он.

– Э… Другой заказ придэт, сразу получишь. Мнэ сэйчас ехат твой бывший контора нэт врэмя.

– Хорошо, – коротко ответил Алексей, кладя трубку. Ладно… Деньги, конечно, Гарик заплатит. Но вообще-то не только, и не столько ради денег он взялся за эту работу.

Первый комп заглотил дискету, на экране тотчас возникла знакомая крутящаяся спираль. Вторая дискета, третья… последняя. Теперь все компьютеры работают во славу науки. Двенадцать новеньких «пентиумов», это сила… Вот только хватит ли времени? Алексей глянул на часы – ого, уже час дня! А в шесть часов все крыло будет обесточено вахтером.

Оглядев еще раз батарею компьютеров, усердно переваривавших задание, он вытащил из внутреннего кармана заветную тетрадь. Ладно… Попробуем и мы поработать. Вдруг придет в голову стоящая мысль?

Он криво усмехнулся, вспомнив вчерашние события. Да, и этот сон еще… Докатился бывший научный сотрудник – сны записывает в тетрадку, словно дореволюционная барышня.

Время лениво текло, «пентиумы» негромко урчали, работая во славу науки, а он сидел и тупо смотрел в тетрадку. Время от времени приходилось отвлекаться, вмешиваясь в процесс, проверять промежуточные результаты, но все-таки «Энигма-М» не требовала неусыпного внимания, как старый вариант. Рутинный процесс, осознанного вмешательства почти не требующий… Кстати, по такому принципу устроены все живые системы, и человек в том числе… Крохотные участки в лобных долях больших мозговых полушарий, где расположено самосознание – сама человеческая личность – не так уж сильно загружены, если разобраться. Особенно у большинства граждан, к такой загрузке и не стремящейся. Остальная часть процессов происходит либо автоматически, либо просто скрытно, неосознанно…

Что-то щелкнуло в голове. Вот. Вот оно. Ну конечно. Автоматизм, рефлексы и прочее – это для подсознания. А есть ведь еще процессы, неосознанные, но отнюдь не автоматические. Да то же озарение – разве можно их смешивать с примитивными рефлексами и инстинктами? А ведь смешивают. Потому как не отличают подсознание от надсознания. Все, что не осознано – к подсознанию! А как же иначе?

Сразу всплыло – Юлькины глаза под мохнатыми ресницами… «Откуда-то оно приходит, и все. Думаю, и у вас с Володькой примерно так же, только вы, как мужчины, самоуверенно относите это к продукции собственных мозгов. Типа как компьютер вычислил… Верно, мозги тут имеют значение, и даже очень большое, но только ли они?»

...

6 7 8

Стандарт

(3 оценки)