Строительство высоток почтальоны отнюдь не приветствовали – они жаловались, что в доме Афремова на Садовом кольце три подъезда по семь этажей. Городской думе пришлось издать обязательное постановление, чтобы ящики для корреспонденции находились непосредственно у парадного входа.
равда, в районе Китай-города доходных домов почти не было. Престижными считались Тверская, Арбат, Поварская. Квартиры здесь снимали конторские служащие, врачи, адвокаты, чиновники, те, кто имел собственное дело. Н. Г. Благовидова приводит усредненные данные о стоимости аренды жилья в 1910 году. Квартира с семью и более комнатами обходилась в 1200–4000 рублей в год, имевшая от четырех до шести комнат – в 400–1500 рублей, небольшая квартира с количеством комнат от одной до трех – в 240–900 рублей. Дорогонько, однако. Самым распространенным считался тип жилья с пятью комнатами (25,8 % от общего числа). В доходном доме общества «Россия» и десятикомнатные квартиры не были редкостью, а рекордсменами дореволюционной поры было жилье с 14–16 комнатами! Часто одна квартира занимала целый этаж.
Москва отодвинула решение трудного вопроса до лучших времен, хотя в 1915 году ждала двухмиллионного жителя. Русским специалистам вторили иностранные: «Английские статистики с беспокойством говорят, что население России растет очень быстро. Если прирост будет идти теми же темпами, то к 1950 году Россия будет иметь 250 000 000 населения».
Средой боевиков признаются проходные дворы. Документ говорит о прямом физическом уничтожении офицеров, казаков, драгун. С полицией следовало поступать осмотрительно: «Всех высших чинов до пристава включительно при всяком удобном случае убивайте. Околоточных обезоруживайте и арестовывайте, тех же, которые известны своей жестокостью и подлостью, тоже убивайте. У городовых только отнимайте оружие и заставляйте служить не полиции, а вам».
Переписчики («счетчики», как их называли в начале XX века) интересовались и родным языком жителей Москвы. 1 миллион 39 тысяч человек назвали русский, 1495 человек – украинский, 131 человек – белорусский. Польский в качестве родного языка использовали 10,5 тысячи человек, немецкий – 17,6 тысячи, армянский – 1,6 тысячи, французский – 2,7 тысячи, английский – 789 человек. Меньше всего в Москве оказалось жителей, считавших родным испанский и португальский (11 человек), осетинский (40 человек), румынский (127 человек), голландский (23 человека)[177].
Революция стала могильщиком кондитерского бизнеса. Фантики стали бесцветными и суровыми, а сами фабрики сменили названия и владельцев. Предприятие Абрикосовых стало Бабаевским, «Эйнем» – «Красным Октябрем», «Сиу» – «Большевиком».
На кондитерскую Григория Елисеева работал нижегородский кустарь Федор Ландрин, делал для него хитрые двуцветные конфеты: одна половинка отливает белизной, а другая, наоборот, «краснеет». Федя понял, что сподручнее и выгодней продавать конфеты по одной штуке, нежели работать на крупного коммерсанта, и стал носить свой лоток к гимназисткам во время большого обеденного перерыва. Юные барышни быстро привыкли к цветным монпансье, покупали их охотно и даже созывали подруг: «Ландрин пришел!» «Стали эти конфеты называть «ландрин». Слово показалось заграничное, что и надо для торговли – ландрин да ландрин! А сам-то он – новгородский мужик и фамилию свою получил от речки Ландры, на которой его деревня стоит».
Кто полнее и остроумнее всего описал наш город 1900-х годов? Пожалуй, Саша Черный, представитель блестящей школы петербургского «Сатирикона». В своем «Руководстве для гг., приезжающих в Москву», он обозначил основные вехи постижения города, обращаясь к провинциалам:
«1. В опросном полицейском листке, в графе «Для какой надобности приехал?» – пиши: «Для пьянства». Самый благонамеренный повод.
Будет скоро тот мир погублен,
Погляди на него тайком,
Пока тополь еще не срублен
И не продан еще наш дом.
М. И. Цветаева
Т. Л. Щепкина-Куперник в 1890-х годах поспорила с одной из своих знакомых, что та рискнет подарить ей 20 нужных вещей, купленных на рубль. Татьяна Львовна уже мысленно отпраздновала победу, но подруга не ударила в грязь лицом. На единственный целковый она приобрела батон, французскую булку, вяземский пряник, медовую коврижку, шоколадную плитку, казанское мыло, мочалку, два вида пластырей, катушку ниток, две пачки иголок и булавок, тетрадь, 10 листов почтовой бумаги, 10 конвертов, два карандаша, ручку, 12 стальных перьев, ластик.
О проекте
О подписке