Цитаты из книги «Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны»

любви: перу Екатерины принадлежат «Размышления о Петербурге и Москве».

декадентство точно так же не дало ничего нового, глубокого и высокого по содержанию, но так же ничего характерного и изящного по форме»[252]. М. Михайлов в журнале «Искусство строительное и декоративное» обвинил новый стиль в оторванности от российских реалий: «У нас, в России, он еще переживает полосу заимствования, пошлого кривляния и полной обособленности от народного и характерно русского»

Лев Николаевич проявил себя не только в строительстве, он еще и рисовал театральные афиши.

Когда Шехтель получил заказ от промышленника Степана Рябушинского, ему был сорок один год, а заказчику – всего лишь 26 лет. Архитектор работал с упоением, мог несколько суток не выходить из кабинета и изливался в письме к Чехову: «Работаю я очень много, впрочем, одно это меня и удовлетворяет и делает счастливым: я уверен, что без работы я был бы никуда не годен – как часы, не заводимые аккуратно и постоянно»[250]. Лилии и орхидеи на фасаде тоже принадлежат руке Федора Осиповича. Говорят, Шехтель мог часами бродить по цветочному рынку и выбирать подходящие растения. Зодчий помещал их в высокую вазу, подбирал подходящее освещение, экспериментировал с лампами и начинал рисовать.

Модерн был тесно связан с литературой, идеями Серебряного века, о чем напоминает Н. А. Смурова: «Причудливые формы оконных проемов и балконов, текучие линии карнизов, барельефные изображения женских головок с потоками волос, струящихся по фасадам, восходящие к живописи Боттичелли, – все это имело скрытый смысл, ибо графическая изогнутая линия, столь излюбленная модерном, могла выражать «силу» и «слабость», «энергию» и «усталость», «грусть» и «радость». Не менее важную смысловую роль в символике архитектурного модерна играли представители флоры и фауны, любимые поэтами-символистами – незабудки, лилии, ирисы, орхидеи, цветущий мак, как изящные символы сновидений, погруженности в себя, созерцания тайны…»[248] Плавные контуры напоминали современные «смайлики», и дом получал возможность улыбаться и хмуриться

Семнадцатый век встречает целым ворохом палат. Восемнадцатый дарит ожерелье дворцов, частично сгоревших в Великом Огне, но частью сохранившихся и отчаянно молодящихся. Елизавета, будто подчеркивая женскую сущность Москвы, наследила здесь стилем барокко, жадным до украшений и виньеток

Начинают пользоваться спросом художественно осмысленные виллы загородного типа, якобы по случайности помещенные в самый центр города. Смотришь на очередной сказочный домик в пределах Садового кольца и представляешь его на опушке леса, в уютной долине или на зеленеющем холме.

Характерно, что в отдаленных частях города «ар-нуво» держалось даже в те годы, когда о нем давно забыли – в Замоскворечье встречаются доходные дома в стиле модерн, возведенные в 1914 году.

Нужно отдать справедливость московским купцам, с которыми мне вскоре пришлось иметь дела: они всегда рядились, прося уступить хотя бы немного, но, заключив договор, платили аккуратно», – писал Бондаренко в эти годы.

Инженер Эммануил Гендель по мановению волшебной палочки передвинул дом на 50 метров и при этом умудрился не разбудить жильцов, посадка была мягкой.