Штурмбанфюрер Карл Хевениц был озлоблен приказом Отто Ленца, курирующего лагерь, и с недовольной физиономией трясся на ухабах польских дорог, возвращаясь на секретный объект документально проводимый как школа совершенствования. Штандартенфюрер СС Ленц самолично пересылал информацию о достигнутых результатах в один из отделов Аненербе, контролируемый Бергом, хотя формально его подразделение подчинялось оберштурмбанфюреру СС Генриху Мауреру, являющемуся заместителем командующего группы D, входящей в главное административно-хозяйственное управление СС.

Штандартенфюрер Ленц еще три дня назад отдал приказ оставить лагерь и эвакуироваться вместе с архивными материалами и образцами газовых смесей. Карл прикрыл глаза, принялся растирать виски, чтобы успокоиться от накатывающей головной боли, когда стало полегче он сам не заметил, как задремал, а во сне ему припомнилось его прибытие на доклад.

Региональное подразделение группы D под командованием штандартенфюрера СС Ленца еще неделю назад перебралось из польской столицы в пригород Яники. Отдел Ленца располагался на втором этаже правого крыла здания, где до войны располагалась католическая библиотека. Адъютант Ленца сразу же заметил входящего и, словно извиняясь перед ожидавшими приема офицерами, попросил направить к нему штурмбанфюрера СС Хевеница сразу же по прибытии.

Кабинет Ленца оказался на удивление просторным и составлял в длину не менее двенадцати метров. Карл смело прошагал по старинному паркету до стола штандартенфюрера, не отрывающего головы от документов, разложенных на столе. Перед глазами Хевеница несколько минут маячила лысая макушка штандартенфюрера, красная от излишнего усердия или натуги. Наконец-то начальник отдела оторвался от документов, сложил их в папку из желтого картона и убрал ее в сейф позади себя. Ленц выбрался из-за своего стола, Карл знал о его невысоком росте, но в этом помещении штандартенфюрер показался ему маленьким. Первые несколько минут в адрес Хевеница посыпались слова отборной брани.

Разглагольствования и вышагивание штандартенфюрера по кабинету, как на параде, вводили Карла в небрежную невнимательность, но, прислушиваясь к произносимым бредням, понял, как штандартенфюрера, что говорится понесло. Ленц разглагольствовал о каком-то неведомом оружии возмездия, о грядущем переломе в новом стремительном наступлении.

Хевениц никогда не был фанатиком идей Фюрера, трезво оценивал текущее состояние на фронтах, а своего непосредственного начальника Ленца считал дураком. Когда поток великодержавной риторики из глотки штандартенфюрера иссяк, тот вернулся к своему столу, налил из графина воды в стакан и неприятно булькая горлом осушил его.

– Слушайте меня Хевениц, – закричал штандартенфюрер Ленц, – за то, что вы оставили в лагере наше германское достояние доктора Артура фон Кланке вас мало расстрелять.

– Доктор категорически отказался эвакуироваться с нами, – попробовал возразить штурмбанфюрер.

– Заткнитесь, Карл! – Прогремел голос Ленца. – Этим вы подставили меня, так как о вашей выходке я был вынужден доложить в Аненербе Бергу, хвала богам, но это известие не дошло еще до ушей Гиммлера.

– Штандартенфюрер, – попробовал вставить слово Карл, стоящий на вытяжку в кабинете и следящий глазами, как мечется по кабинету Ленц. – Если Артур фон Кланке категорически отказался следовать с нами, то мне следовало его силой увозить.

– Вы, Карл, либо дурак, либо враг, – Отто остановился возле подчиненного, – ладно второе оставим, так как вас бы уже расстреляли. Впрочем, если бы доктор фон Кланке достался русским, то вас расстреляли бы в любом случае. – Штандартенфюрер глубокомысленно хмыкнул, потер подбородок и решил сменить тон. – Русские рвутся к Варшаве, как бы нашим войскам не оказаться в котле, но Вермахт не допустит окружения. Поступил приказ оставить этот город, а для вас возможность проявить себя.

– Что я должен сделать? – Недовольно запыхтел штурмбанфюрер и позволил себе дерзкую фразу. – Может мне залезть в нору русского медведя?

– Не валяйте дурака, дружище. Вам передаю Horch с водителем, с парой мотоциклов охранения, с проверенными фельдфебелями и обер-сержантом, но привезите мне доктора.

Автомобиль качнулся и резко остановился, тело Карла потянуло вперед и отбросило обратно на спинку сиденья. От толчка он проснулся, злость на Ленца вспыхнула с новой силой, бросив взгляд вперед, понял, что уже прибыл на объект.

***

Современная Россия, встреча с банкиром в Старогорске

Ночь прошла без потрясений, Костя еще с вечера оставил жену в супружеской спальне одну, а сам, периодически просыпаясь из-за неудобного жесткого матраса, ночевал в гостевой. Костя преодолевая зевоту, умылся, привел себя в порядок, решил спуститься вниз в гостиную, зарядиться чашкой кофе и направиться с утра пораньше в офис.

Спускаясь по широким ступеням на первый этаж, Костя с удивлением увидел на кухне свою жену, напевающую что-то из популярного мюзикла. Молодая женщина, мурлыкая себе под нос, суетилась возле плиты и совершенно не обращала на глухие звуки шагов, скрип отодвигаемого от стола стула.

– Настенька, – удивленно вздохнул муж, – я так рад видеть тебя в благостном настроении.

– Доброе утро, Костик! – Улыбнулась молодая женщина. – Я гляжу, ты уже собрался.

– Да, решил пораньше на работу пойти. – Зевнул Константин. – А ты не передумала?

– Сейчас быстренько позавтракаем, дорогой, – Настя посмотрела на часы, что висели на стене гостиной, подошла обняла мужа, звонко его чмокнув.

– Ты сегодня так замечательно выглядишь! – Заморгал Константин. – А что ты на часы посматриваешь?

– Я рано проснулась, думаю, что я буду бока отлеживать. – Настя поставила кофейник на стол, чашки, тарелочку с оладьями. – Вчера мне было очень плохо, но я не стала теребить свое сердечко, а приняла решение отправиться сегодня к дяде Илье.

Константин не сводил глаз со своей супруги, суетившейся между столом, кухней и гостиной. Девушка оглядела стол, шагнула к холодильнику и через мгновение добавила к завтраку еще и вазочку с вареньем. Она почему-то не стала присаживаться за стол, только подарила обворожительную улыбку мужу, с аппетитом поглощающего оладьи, запивая кофе. Девушка прошла к зеркальной колонне в гостиной, крутанулась, осматривая себя со всех сторон.

– Я хорошенькая, правда Костик? – Часто-часто она заморгала.

– Ты, моя милая, самая прекрасная женщина на свете, – парень подскочил к своей жене и крепко обнял, хотел поцеловать, но та отстранилась.

Проснулся мобильный телефон, тихо лежащий на кухонной тумбе, и молодая женщина торопливо его схватила. Константин о чем-то вспомнил, не стал вслушиваться в телефонный разговор жены, направился к журнальному столику гостиной, где с вечера оставил портфель с документами, что позволило вчера недолго поработать. Вытащив тонкую папку, раскрыл ее, посмотрел на скрепленные листы инвестиционного плана развития, убедительно хмыкнул и вернулся с документами к столу.

– Если ты позавтракал, – пробормотала Настя, давясь на ходу кофе, – вытри губы, убери со стола и закинь посуду в посудомойку. – Девушка замерла на секунду другую пока Костик, стоя, вытирал салфеткой губы, затем страстно поцеловала мужа, – за мной прибыло такси в областной центр, как вернусь домой, так наведу блеск и порядок.

– Не забудь захватить документы, – парень протянул жене папку, – Заслонову понадобятся основания для выделения нам необходимых сумм, мои экономисты все тщательно рассчитали и подготовили аналитическую записку.

Настя не произнесла ни слова, с легкой улыбкой, взмахнула папкой с документами в зажатой руке и покинула дом. Через минуту Константин вновь вернулся к столу, вылил из кофейника остатки кофе себе в чашку, расслышал, как за воротами дома хлопнула дверь и отъехала машина, он было потянулся за очередным оладьем. Рука на миг зависла над тарелкой, а он сам все еще обдумывал мысль, возникшую с момента ухода жены. Парень сделал несколько глотков, почти остывшего и уже не приносящего необходимой бодрости напитка, отодвинул от себя чашку с тарелкой, зачем-то посмотрел на чистые ладони и потянул руку к карману за мобильником.

– О, дорогой мой, – замурлыкал в трубке женский голос, – так рано ты мне еще не звонил. Если скажешь, что соскучился, то не поверю, – Константин состроил кислую мину от смеха женщины.

– Перестань, Алиса, – выпалил парень, – у меня для тебя важное сообщение.

– Хорошо, дорогой! – Сменила тон Арефьева. – Выкладывай, что у тебя случилось.

– Почему обязательно должно что-нибудь случится. – Рассердился Константин. – Вчера у нас женой состоялся разговор про кризисную ситуацию, о необходимости вливания инвестиций в бизнес, созданный Матвеем Захаровичем.

– Ха-ха-ха, – продолжала веселиться Арефьева. – Я представить себе не могла, что ты о вопросы бизнеса с женой в постели обсуждаешь. Про политику вы тоже разговариваете?

– Алиса перестань нести вздор! – Закричал Константин. Я предпринимаю хоть какие-то действия, а слышу от тебя в лучшем случае злую иронию.

– Ладно, мой милый, – сдерживая свой напор, мягко выговорила Алиса. – Все, внимательно тебя слушаю.

– Я смог убедить Настю добыть финансы у друзей ее отца. – Подобострастно выдал парень. – Десять минут назад Настя уехала в Старогорск, чтобы встретиться управляющим и основным акционером банка «Капитал Инвест».

– А фактическим владельцем банка является сам Заслонов. – Обескуражено выдохнула Алиса.

– Илья Федорович не только владеет этим банком, он старинный друг Матвея Захаровича. Именно Заслонов когда-то чуть было не силой заставил заняться бизнесом Настиного отца, а также финансировал и курировал строительство завода в Тарске.

– Ах, Костик, мой хороший, – ласково произнесла Алиса. – А ведь наша фотохудожница Настенька и взаправду добудет денег.

Телефонный разговор продолжался еще минут пять, собеседники не строили планы, как вывести средства из России, об этом они уже давно договорились. Напоследок Константин высказал свою идею Арефьевой и напомнил о ее желании организовать фотовыставку в принадлежащей ей галерее.

Водитель оказался необычным человеком, как только такси выехало за пределы коттеджного поселка и влилось в поток машин с людьми, спешащими по своим делам, он мельком взглянул через зеркало на пассажирку на заднем сиденье.

– Милая барышня, – обратился мужчина, – вы не будете против, если я буду петь во время пути.

– Вы можете включить радио, – девушка оказалась погружена в свои мысли и не ухватила всей сути вопроса.

– Я люблю петь, – вновь вступился водитель, – а по радио передают одну попсу с шансоном.

– Пойте на здоровье, раз вам это так нравится и не мешает управлять автомобилем, – заулыбалась Настя, – мне будет даже интересно вас послушать.

– Не счесть алмазов в каменных пещерах, – затянул, – не счесть жемчужин в море полуденном – далекой Индии чудес

– Это же из Садко, – радостно зааплодировала Настя, оперы Римского-Корсакова. Она дождалась завершающих тактов и мечтательно попросила. – Мне всегда больше нравилась ария варяжского гостя. – Как только ее просьба начала исполняться таксистом, девушка прикрыла глаза, вспоминая счастливые дни детства, проведенные ею с отцом, в особенности организованные им культурные программы с посещением областного оперного театра.

– От скал тех каменных у нас, варягов кости, – завибрировал голос водителя, – от той волны морской в нас кровь-руда пошла.

– Как славно, – прошептала Настя.

– А мысли тайны от туманов, – продолжал петь мужчина, – мы в море родились, умрем на море.

Одна ария сменялась другой, в какой-то момент таксист перешел на романсы. Настя получила истинное наслаждение от прекрасного мужского голоса и воспоминаний, когда ее отец находил время отдохнуть в кругу всей семьи, расположившись на крыльце скромного дачного домика брал в руки гитару и они негромко с мамой пели старинные романсы. Автомобиль притормозил на парковке возле здания банка, но девушка вышла из машины только по завершении очередной композиции, предварительно поблагодарив водителя.

Прозрачные двери словно по велению посетительницы банка раздвинулись, она вошла в просторное фойе. В отделке помещения наблюдалась черно-белая гамма, пол сверкал полированным белым мрамором, переходящим в черные и белые полосы на стенах, так, что у девушки зарябило в глазах. Охранник сразу смекнул, ее не интересует операционный зал, и провел к службе регистрации посетителей, но получив от Анастасии все необходимые личные данные и, уточнив по какому вопросу она прибыла в финансовое учреждение, сообщили, что сам Илья Федорович не принимает клиентов, доверяя каждодневные проблемы менеджерам банка.

Исключениями могут быть чрезвычайно редкие личные договоренности о встрече, предварительно планируемые за несколько дней, поэтому Насте пришлось назвать себя дочерью Заслоновым от первого брака. Удивленная сотрудница отдела регистрации посетителей связалась с личным секретарем. Вскоре Настя уже поднималась на четвёртый этаж, где ее опять встретил очередной охранник и провел в приемную.

– Анастасия Матвеевна, – секретарь, приветливо улыбаясь, вышла из своего уголка, – Илья Федорович распорядился принять вас незамедлительно.

Толстая полированная дверь распахнулась, Заслонов в считанные секунды подошел к девушке, радостно обнял и по-отечески расцеловал ее в обе щеки.

– Забыла, забыла ты, дочка, старика, – рассмеялся Заслонов. – Ну что же ты растерялась, проходи смело! Ты не представляешь, как же я рад тебя видеть.

Дверь позади с негромким скрипом закрылась, и Настя направилась к стулу из множества расставленных вокруг длинного стола совещаний, чтобы сесть как можно ближе к банкиру.

– Нет, Настенька, здесь пусть сидят мои подчиненные, – поторопился Илья Фёдорович, – мы с тобой найдём более комфортное местечко.

***

1944 г. Польша, возле города Осик

В торцевой стене кирпичного здания лейтенант увидел металлическую дверь, окрашенную в чёрный цвет, она оказалась только прикрыта, а не заперта на замок. Веретенников аккуратно приоткрыл дверь, просунул голову в образовавшуюся щель, хотел было забраться внутрь, но передумал.

– Там цех какой-то, товарищ лейтенант, – ефрейтор обернулся к Сорокину.

– Хотя нас и не приглашали, – Иван улыбнулся одними губами, – входим с осторожностью, и все тщательно осмотрим.

Дверь без малейшего скрипа распахнулась, лейтенант вошел в полутемное помещение, а ефрейтор придержал створку, прикрыл ее за собой без хлопка и последовал за лейтенантом. Цех как, назвал ефрейтор, это помещение, освещался узкими вытянутыми окнами, что располагались под потолком на левой стене.

Вдоль нее имелся проход, переходящий в массивную металлическую лестницу с широкими ступенями, покрытыми резиной. Остальная часть цеха представляла собой безумное переплетение труб разного диаметра, окрашенных в разные цвета. Впереди бесконечного трубопровода громоздились большие цилиндрические емкости.

– Для чего немцам эти бочки? – Удивлённо пробормотал Веретенников. – Что скажете товарищ лейтенант?

– Не имею представления, – Сорокин пытался разобраться, что означают аббревиатуры и цифры на емкостях. – Наверняка какую-то дрянь варили, чтобы детей травить. Давай по лестнице поднимемся, посмотрим, что там наверху, может прояснится для чего этот цех предназначен.

Когда разведчики поднялись по лестнице, то оказались в узкой и длинной комнате с большим окном, выходящим на правую сторону здания. Почти во всю длину комнаты стоял пульт управления оборудованием цеха. Веретенников опустился на один из стульев посматривая на череду клавиш, манометров и лампочек.

– Похоже немцы ушли отсюда в спешке, – высказал свое мнение Иван, – все оставлено в целости и сохранности, а не уничтожено. – Сорокин подошел к открытому шкафу, с полками заполненными бумагами и схемами. – Для всего этого нужно электричество, но нигде я не увидел ни дизеля, ни проводов, идущих к лагерю.

Веретенников поднялся со стула, шагнул к щиту на противоположной стене от пульта и зачем-то дернул рукоятку рубильника. Лампочки на пульте моргнули, а стрелки манометров дернулись.

– С ума сошел, – закричал лейтенант, в миг оказался возле щита и перевел рубильник в исходное положение. – Веретенников, головой думать надо.

– Извините, товарищ лейтенант, – ефрейтор поморщился от досады, – бес попутал.

– Немцы могли здесь все заминировать, – спокойно объяснил Сорокин, – нас с тобой бы уже не было, но неизвестная отрава, дьявольское варево в бочках цеха, могло отравить всю округу на много километров.

Иван еще не успел до конца завершить свою мысль, как до них долетели глухие звуки пулеметных выстрелов, а вслед за ними ответные автоматные. Не сговариваясь Сорокин с Веретенниковым помчались по лестнице вниз из цеха, готовя оружие.

Войдя в первый на пути барак, Тараник понял, что это не простой лагерь по истреблению людей, слишком он добротным по внутренней отделке оказался. Вместо продуваемых кое-как сколоченных стен, изнутри они оказались обиты листами фанеры, а стыки тщательно прошпаклеваны и к тому же окрашены зеленой краской.

За внешними дверями, более напоминающие ворота, располагалась внутренняя стена с плотной деревянной дверью. С первого взгляда можно было предположить, что такая конструкция барака предназначалась для защиты от осенней сырости и зимних холодов. Пол жилой части барака был залит толстым слоем бетона, на него между спальными местами кто-то уложил обрывки картона, обрезки фанеры и тонких досок.

Не обнаружив никого из живых, а только пустые нары со скомканными суконными одеялами, Тараник с Каманиным проследовали к следующему Бараку.

– Фашисты в живых никого не оставляют, товарищ капитан, – Камаев прошёл по рядам сколоченных из досок двухэтажных нар, отбросив в сторону матрас и одеяло, решил присесть на минутку и закурить.

– Здесь больше делать нечего, – вздохнул Тараник, – в других бараках мы увидим тоже самое.

Каманин решил уж было соскочить на ноги, но почувствовал внизу какое-то шевеление. Ефрейтор встал, отступил на полшага и присел на корточки.

– Ефрейтор, что ты там нашел? – Нетерпеливо вымолвил капитан, решивший было выйти на улицу.

– Тут точно кто-то есть! – Сидя на корточках Каманин посматривал на тряпки, брошенные под спальное место.

– А ведь точно, я расслышал какой-то шорох. – Таранику пришлось вернуться и опуститься на колени рядом с ефрейтором.

Капитан вытянул руки и извлек из-под нар старое одеяло, мешковину, и обрезок фанеры, прикрывающий яму. На русских солдат, не мигая, смотрели пара глаз испуганного худого двенадцати лет мальчишки, прижимающего к своей тощей груди девочку лет семи.

– Нас не надо бояться, – улыбнулся Тараник, – мы пришли, чтобы защитить вас, – он как смог попробовал объяснить кто они такие пацану и первоначальный животный страх пропал из его глаз.

Спустя минуту мальчик уже сидел с сестрой на постели и без умолка что-то лопотал по-польски. От первого в короткой очереди пулеметных выстрелов, раздавшихся явно с территории лагеря он вздрогнул, обнял свою сестренку и затрясся в страхе. Тараник разобрал ответные выстрелы двух шмайсеров, чьи звуки почти слились в один.

– Давай дружок забирайся с сестрой для нашего успокоения обратно в норку, – Каманин пригладил волосы мальчика, – а мы разберёмся со зверями и вернемся к вам.

***

1944 г., возле города Осик

Нефедов со своего поста наблюдения, возвышающегося высоко над землей, смог засечь колонну из легкового автомобиля с сопровождающими двумя мотоциклами прикрытия, но не представлял, как ему предупредить своих товарищей. Легковой автомобиль остановился в нескольких метрах перед воротами, пропустив вперед мотоциклы с автоматчиками, только потом заехал на территорию лагеря. Немцы не позаботились прикрыть за собой распахнутую створку ворот.