Награждая и наказывая, не обманывай и не прощай. Награждается и наказывается не Человек, а его деяние. Каждый Человек не похож на других, он имеет свой мир со своими собственными законами. Мир, где он – единственный себе судья, выносящий высший и окончательный приговор, где он – главный подсудимый. И судья в большинстве случаев добр к подсудимому, а если и не добр, то, уж во всяком случае, имеет достаточно времени, чтобы досконально вникнуть в малейшие детали и нюансы. Хотя бы и прошло много лет.

Стоит только начать награждать или наказывать Человека, а не его деяние, как тотчас же этот высший судья возьмет дело на пересмотр, а тебе может даже не сообщить о его результатах. И ты никогда не сможешь конкурировать с этой судьёй в тщательности рассмотрения дела. Желая наградить, думай не только о том, какой награды заслуживает деяние, но и о том, сможешь ли ты сдержать обещание, даже если другие люди будут против – те люди, от которых зависит решение вопроса.

Что касается прощения… Судья никогда не прощает. Простить может кто-то другой. Кто-то другой может помиловать. Суд и помилование – процедуры разные. Тот, кто их смешивает, оказывает плохую услугу. Уж если тебе так хочется простить провинившегося, найди того, кто попросит за него. Преврати прощение в помилование.

Война – путь обмана, обман – путь войны. Любая война – это война и против своего народа, а как же иначе! Любая война требует обмана. Но и имеющий путь ведёт войны. Неискренность с собой – наркотик, потребность в котором возрастает все больше и больше. Это война против себя на истощение. Сплав зависти, спеси, неуважения к себе, неуверенности, отчаяния и озлобленности. Это отсутствие пути. Страх большой цели. Ненавистное преклонение перед имеющими путь. Имеющий путь не обманывает первым. Имеющий путь удерживает других от обмана. Он всегда искренен с собой. Ведь это – начало начал.

Обсуждай то, что последует за поражением, отойдя от настоящего момента так далеко в будущее, чтобы противник был согласен вести такое обсуждение. Взгляд из будущего подготавливает настоящее. Наиболее бесцельна борьба за прошлое. Предельный её случай – месть. Месть – это попытка изменить прошлое, но его не изменишь. Разве что в воображении.

Человек, не имеющий путь, так или иначе, реже или чаще не в ладу со временем. Сама жизнь – способ проведения, отпущенного на нее времени. И то, как расставлены приоритеты – что первостепенно, а что можно отложить на потом, – делает Человека таким, каков он есть. Борьба за настоящее – самый кровавый вид борьбы. Борьба за будущее – наиболее достойный вид борьбы. Борьба за настоящее годна лишь для того, чтобы зафиксировать поражение противника или обнажить его подлинные намерения, если, конечно, эта борьба не обманный ход. Борясь за будущее, надо не лишать противника возможности увидеть, но приближать его к видению пути.

Местность Смерти – положение, в котором можно или победить, или умереть, откуда нет дороги к жизни или она не видна. Чтобы сломить сопротивление врага, надо показать ему дорогу к жизни. А чтобы ты стал непобедимым, надо поместить себя в местность Смерти – отнять у себя дорогу к жизни. Помещение в местность Смерти – это нагружение ответственностью. Тот, кто нагружает ответственностью, не выступает как ее причина.

Лабиринт жизни имеет коридоры, двери и комнаты. Наступает время, когда двери чаще закрываются, чем открываются. А вот и последняя дверь, которая всегда не заперта – наконец Человеку удаётся выбраться из лабиринта жизни. Где он теперь? Что с ним? Только выбравшись из лабиринта, Человек понимает, где он, собственно, находился, и если снова вернётся, будет знать путь. Идти в обратном направлении – большое искусство. Не закрывай за собой, а тем более не захлопывай двери, оставляй возможность вернуться. Не говори: этот Человек или эта дорога никогда мне не понадобятся. Прежде чем сказать, подумай: сумеешь ли вернуть это слово, если понадобится. Прежде чем сделать, помедли: не испортишь ли что-либо, пусть малое, но непоправимо. Точность поведения вовсе не исключает его мягкости. Именно точность освобождает от применения неумной и травмирующей силы. Искусство отличать обратимое от необратимого – искусство владения временем.

О том, что Человек умер, обыкновенно узнают по поведению других людей. Здесь и слов недостаточно, поведение важнее. О том, что Человек смертен, мы тоже узнаем от других. И нет у нас иных свидетельств об этой стороне жизни, кроме полученных от других.

Другое дело – тело Человека. Оно обращается в прах, и это не зависит от мнения или слов людей. И если бы не это, если бы не тело, кто знал бы, что и вправду жил Человек, что он не придуман? Тело дано Человеку, чтобы наводить его на мысль о Смерти. Тело – важное свидетельство того, что Человек есть или что он был. Это свидетельство не только для других людей, но и для самого Человека. Когда он обнаруживает, что его тело отсутствует, он сомневается в своем существовании, и только поведение других людей говорит ему, что он есть или был.

Если бы мы не узнавали от других людей о Смерти, как бы мы догадались о ней?! Тело – главные часы Человека. Тело стареет. Зачем ему все часы мира, если есть эти главные? Вторые по значению часы – тела других людей. Многим кажется, что собственное тело – часы неточные, что они могут спешить или отставать. Но все становится на свои места, стоит лишить Человека этих главных часов. Тогда-то и становится ясно, что иные часы ничего не показывают.

Какое же время отмеряют главные часы? Время подвижности тела, другими словами, время жизни. Чем больше подвижность Человека, тем больше в нём жизни, тем больше сил и возможностей для открывания дверей. Он может экономить силы и возможности, не тратить силы на закрывание дверей за собой, не совершать по возможности необратимых поступков. Но все же часы идут, отмеряют время, и однажды Человек полностью лишается возможности движения. Часы идут. Вновь открытые двери – минуты и секунды на этих часах.

Другие часы – это тела других людей, животных и растений, механических и прочих иных устройств. Тех, что сделаны людьми, и тех, что даны в пользование людям другим путем. И хотя все они показывают время по-разному, есть между ними известное сходство. Дети играют. Один из них с закрытыми глазами считает до десяти, остальные прячутся. Он играет в часы. Они играют в не существование их тел.

Чем ребёнок, играющий в часы, хуже иных часов? Ничем. Он отмеряет время. Время не существования тел других детей. Когда это время истечет, тела могут начать обнаруживаться. Это время до жизни, до ее появления. Если никто и никогда не видел Человека, был ли он? Тот, кого ребенок так и не нашел, играл ли вовсе? А для других детей счёт ребёнка с закрытыми глазами отмеряет время открытия дверей. Когда ведущий в игре закончит счёт, он может открыть дверь, и встреча с ним состоится. Другие часы открывают нам возможности узнать последовательность открытия новых и новых дверей. Ведь пока ребёнок не закончил считать, можно переменить место, перебежать в коридор или в другую комнату.

Если у Человека и есть часы на руке, но так темно, что он не может разглядеть стрелки и цифры, ему трудно понять, в какой последовательности совершать поступки, какие еще двери для него не закрыты. Другие часы даны Человеку, чтобы знать свой путь. Но тот, кто хорошо умеет пользоваться своими главными часами, не нуждается в иных.

Если Человек лишается главных часов и тело его не стареет, для него не может существовать пути. Поиски пути оказываются лишенными всякого смысла и надежды. Жизнь в представлении Человека и его тело существуют вечно, не имеют никакого видимого предела во времени. Он беспорядочно бродит по дому, открывая и закрывая двери. Никогда ему не выбраться из дома, который оказывается необъятным, беспредельным. Какая ему разница, что показывают другие часы, если нет главных? Полное безразличие. Какая ему разница, какую дверь открывать или закрывать, если их бесконечно много?! Если из дома все равно никогда не выбраться?!

Полное безразличие – в безразличии сила. Такому Человеку можно говорить правду, потому что он не побуждает никого лгать. Ему все равно, что скажут, но такому Человеку не говорят ничего из того, чего не хотят передавать другим людям, ведь неизвестно, что и когда он кому-нибудь скажет. Если очень хочется хоть кому-нибудь сказать правду о чём-либо – нет более подходящего Человека! Но если опасаешься, что сказанное станет известно другим людям, не стоит говорить с ним. Если этот Человек и не обещает, он все-таки может сделать. Если пообещает, может и не выполнить. Ему все равно.

А зачем, собственно, ему тело? Если тело не часы, для чего оно? Оно ведь не может разрушаться необратимо, иначе обратится в часы. Может только беспорядочно изменяться. Оно не может быть осязаемым, иначе его можно запереть, замуровать, что значит – превратить в часы. Жизнь без часов превращает Человека в призрак, в случай, в сон. Часы делают нашу жизнь осмысленной, поскольку отмеряют ее предел, а значит, и возможность выйти за него. Они отмеряют и пределы её отдельных частей, а значит, наполняют их смыслом.

Существование предела делает Человека слабым в жизни – лишает его безразличия. Ему не всё равно, какие двери открывать, потому что его главные часы напоминают ему о времени. Напоминают болью – физической и нравственной. Но также и радостью избавления от боли, радостью ожидания времени, когда боли не будет. Как обычно, часы не покажут время без циферблата, так главные часы не могут показать времени без боли, ее ожидания или ожидания ее отсутствия. Жизнь без часов – жизнь без боли и без надежды на избавление от нее.

Боязнь – неспособность сопротивляться страху, противопоставить ему нечто твёрдое. Страх – боль от ожидания боли. Боль от ожидания боли рождает ожидание страха. Цепь эта бесконечна. Хорошо ли себя чувствует Человек, ожидающий неминуемого наказания? Иной и делать ничего не может, всё время думает о неизбежном. А другой и не вспоминает: придет день расплаты, тогда и будем страдать, а пока недосуг! Боязнь жизни – это страх Смерти. Страх Смерти – это боязнь жизни. Может ли имеющий путь бояться жизни? Нет, потому что у него нет страха Смерти. Его жизнь – это лишь часть его дела, для ведения которой ему требуется его тело. Имея большую цель, он постоянно путешествует за пределы жизни, стараясь наилучшим образом использовать свое тело для дел своих. Не хватает своего тела – используй тела других людей, если умеешь управлять ими. И не столь уж важно, какую часть дел ты свершишь при помощи своего тела, а какую – при помощи других.

Тот, кто использует других людей, управляя ими, понимая их чувства, помогая им становиться лучше, помогая им найти свой путь, не делает большой разницы между тем, что он сделал сам, а что – руками других людей. Его сила – в безразличии к этому, его главные часы работают по-другому. Они отсчитывают не время Смерти, а время достижения большой цели. Имеющему путь его тело интересно в той мере, в какой оно помогает ему в его пути. Смерть немного мешает ему, если не все возможности тела были использованы и жалко выбрасывать хорошую еще вещь. Но, с другой стороны, принуждает его использовать теперь только других людей, а здесь можно выбирать. Взвесив все про и контра, имеющий путь не торопится умереть, но и не цепляется за жизнь. Для него есть более важные вещи, чем собственная жизнь. Поэтому нет никакого резона ее бояться.

Сперва рождается тело Человека, а Человек рождается лишь в момент Смерти его тела. Кто я? Мужчина? Нет. Женщина? Нет. Ребенок? Тоже нет. И уж, конечно, не взрослый. А кто же? Я – только материал. Материал, из которого я делаю себя, свою жизнь. Мое тело могут называть мужчиной, или ребёнком, или ещё как-нибудь. Конечно, Я делаю себя из этого материала не один. Мне помогают другие люди, которые жили, живут или будут жить.

И если всю жизнь Я делаю себя из самого себя, то когда же Я буду готов? Когда будет нанесен последний штрих? Ну, конечно, в момент Смерти. Какой скульптор не хочет взглянуть на свой труд? Но увидеть свое рождение нельзя прежде Смерти тела. Неоконченную работу не принято показывать. Без Смерти мы не смогли бы родиться и узнать, кто мы. Она открывает нам глаза.

Мы не одни в этом мире. Главные часы не могли бы существовать, если бы любые двери открывались без труда, если бы нам никто не мешал. Другие люди мешают нам. Другие люди помогают нам. Если бы никто не мешал и не с кем было вести борьбу, жизнь потеряла бы смысл, и мы лишились бы тела. Ведь тело – это то твёрдое, что вытесняет пустоту. Не могут два разных человеческих тела занимать одно и то же место в одно и то же время. Именно эта способность тела есть и причина борьбы, и причина жизни, и причина Смерти.

Кто умеет бороться – умеет жить и умеет умереть. Нет борьбы лишь между имеющими путь, но таких немного, а тех, кто имеет путь с первой минуты рождения своего тела, единицы в вечности. Трудно жить, ни с кем не борясь, но тех, с кем не ведут борьбы, берут за руку и уводят с собой за пределы жизни. И это – самое Светлое, что можно придумать.

Наша жизнь заканчивается потерей памяти о нашей жизни. Возврат памяти о нашей жизни возвращает и нашу жизнь. Потерять память – потерять своё Я. Наша жизнь заканчивается потерей памяти о нашей жизни, мы забываем, кто мы и что мы, а когда забудем окончательно, нас почитают умершими. Но и люди, и вещи, и всё, что нас окружало, – помнит о нас и может напомнить нам о нас, когда будет подходящий случай.

В чем сохраняется память? В чём растворяется наше Я? В вещах, в легендах, в поступках. Что позволяет собрать их воедино? Большая цель, которая вдыхает в жизнь смысл и позволяет ей вновь продолжиться. С большого дерева видно, где дорога жизни прервалась рекой и где она вновь продолжилась. У имеющего путь времени достаточно, чтобы память рассредоточить, да не рассыпать. Возврат памяти о нашей жизни возвращает и нашу жизнь. И нет радостней встречи, чем встреча в ней».