Цитаты из книги «Во имя Гуччи. Мемуары дочери»

У папы было собственное видение: возвеличивать образ GUCCI путем интеграции искусства и моды – двух миров, с которыми он всегда ощущал тесную связь. Е

Мать заставляла меня чувствовать себя вечным разочарованием, в то время как единственное, чего я хотела, – быть особенной в ее глазах. Папа не особенно прислушивался к ее словам, говоря мне с понимающей улыбкой: «Мы с тобой поговорим позже, Патрисия!»

В свое время, когда у них был период ухаживания, он писал: «Я безумно влюблен в твою грацию, твою красоту, твои манеры, твой темперамент, твои семейные ценности». Он дивился тому, что она никогда не пользовалась преимуществами его положения, не просила дорогих машин, таунхаусов или яхт. Еще больше он был ошарашен теперь, когда мама сказала ему, что втайне накопила достаточно денег, чтобы покрыть депозит в 5000 фунтов. – Да откуда ты вообще взяла такие деньги?! – недоверчиво переспросил он. Настаивая, что она сама внесет первый взнос из тех денег, которые собрала понемножку, как запасливая белка, моя мать потратила все свои сбережения одним махом. Так же, как ужин, которым она когда-то угощала его в Лас-Вегасе, – это было дело принципа. «Я была матерью-одиночкой, и мне перевалило за тридцать, поэтому знала: этот дом всегда будет обеспечивать нам страховку, что бы ни случилось», – рассказывала мать позднее. Это была азартная ставка, которая вполне окупилась, и мой отец был впечатлен. Но особенно важно то, что и ему дом понравился. Все свои безумные годы странствий он жил на чемоданах, переезжая из одного отеля в другой.

Отец настолько разозлился на него за «промывание мозгов» моей матери, что явился на один из сеансов и вылил свою ярость на психотерапевта. Он не позволил моей матери продолжать сеансы, но уже того, что мама внезапно лишилась влияния этого новоявленного Свенгали[32], было вполне достаточно, чтобы чаша переполнилась. Я была слишком мала и не понимала происходящего, а моя мать отказывалась об этом говорить; но, похоже, она перенесла чувствительный нервный срыв. Мой отец, безусловно, опасался за состояние ее рассудка и был в ужасе, видя, что его любимая женщина не в состоянии нормально функционировать. У него просто не осталось иного выбора, кроме как последовать совету врача, который рекомендовал маме провести некоторое время в клинике для лечения бессонницы

К тому времени, когда мне исполнилось три года, врач диагностировал у матери клиническую депрессию. Он порекомендовал отцу обратиться за помощью к психиатру. Увы, аналитик, к которому он ее направил, влюбился в нее и стал строить козни ее союзу с папой и компании GUCCI. Поддавшись на его убеждения, мама начала воспроизводить его риторику. – Это ты сделал меня такой, Альдо! – обвиняла она

чувствовала себя бесполезным существом. Ее зависимость от отца была полной – финансовой, физической и эмоциональной. «У меня не хватало мужества уйти, – рассказывала она мне. – Куда бы я пошла? Как бы мы жили? Что сказали бы люди о незамужней матери? Я попалась в ловушку». Из-за подавленности и нарастающего ощущения собственной беспомощности ей казалось, что она утратила способность принимать простейшие решения и стала все больше полагаться на Морин. Мой отец делал все, что было в его силах, стараясь развеселить ее, когда оказывался в Риме, но она все больше отдалялась, часто проводя весь день в постели наедине со своими мыслями. Как-то раз, знойным воскресным днем летом 1965 года, когда она совершенно пала духом, ему пришла в голову блестящая идея. Было нестерпимо жарко, и он предложил, чтобы мы все поехали на виллу Камиллучча и провели этот день у бассейна.

Мать говорила, что выражение его лица, когда она выхватила у официанта из рук счет в конце их трапезы, «стоило каждого броска костей!» Мой отец был ошеломлен открытием – новой гранью Бруны, которая пребывала в превосходном расположении духа, наслаждалась жизнью, но при этом не теряла контроля. Казалось, он никогда не любил ее сильнее, чем в тот миг.

Смеясь от радости, мама согласилась остановить игру, но при одном условии. – Сегодня я буду угощать тебя ужином! – вскричала она. Это была маленькая, но важная победа. С тех пор как она ушла с работы, мама целиком зависела от моего отца. Ей хотелось для разнообразия побаловать его, и этот жест глубоко его растрогал.

Он все время уверял меня, что у него отличное здоровье, но я-то знала, что он никогда не будет зависеть от меня так, как зависела я, и эта мысль приводила меня в ужас».

птицей слишком высокого полета.