Цитаты из книги «Объясняя религию»

частности произнесение в них запрещенных (абу) слов. Когда такое происходит, предки об этом знают, а значит, знают, что это предосудительный поступок. Нравственные интуитивные установки предполагают: если вы видите ситуацию в полном объеме без искажений, вы автоматически видите правомерность или неправомерность поступка. Религиозные понятия — это всего лишь понятия о субъектах, автоматически прозревающих всю ситуацию целиком.

А теперь вспомним, что сверхъестественные сущности имплицитно воспринимаются как владеющие стратегической информацией во всей полноте. То есть человек, в сознании которого эти сущности присутствуют, представляя себе определенную ситуацию, склонен исходить из того, что они владеют всей стратегической информацией, всеми аспектами этой ситуации, релевантными для систем социального взаимодействия. В качестве иллюстрации возьмем все тот же пример с купюрой. В этом случае человек, у которого есть представление о боге или духе, скорее всего, не будет задаваться вопросом, знает ли бог / дух о том, что купюра смята. Скорее всего, он будет считать, что бог / дух знает, у кого сейчас купюра, знает, что она чужая, и знает, почему ее взяли.

Мы интуитивно предполагаем, что, владея всеми релевантными данными о ситуации, субъект автоматически оценит и правильность или неправильность поступка. Под данными я, конечно, подразумеваю стратегические данные, поскольку все это относится к нашим системам логического вывода, отвечающим за социальное взаимодействие. Была ли купюра смятой, находится ли она в левом или правом кармане — эти сведения стратегического характера не носят, а значит, в данном мыслительном процессе не участвуют.

Представьте такую ситуацию: вы знаете (а), что у вас в кармане лежит купюра, и вы помните, что стащили ее из кошелька своего знакомого. Ситуация может вызывать определенные чувства (угрызения совести). Теперь давайте поменяем контекст. Вы взяли купюру из кошелька знакомого, но при этом помните (б), что он украл у вас деньги первым. Возможно, изменившийся контекст вызовет совершенно иную эмоциональную реакцию — смесь гораздо менее сильной вины

Интуитивные этические установки — составная часть нашей ментальной предрасположенности к социальному взаимодействию. Но почему они связаны с богами, духами и предками? Чтобы разобраться, как эти сущности соотносятся с представлениями о нравственности, давайте вернемся к двум упомянутым выше фактам. Во-первых, наши интуитивные этические установки с раннего возраста подсказывают, что поступки бывают плохими или хорошими сами по себе, независимо от того, кто их рассматривает и с какой точки зрения. Во-вторых, боги, духи и предки, как правило, в ситуациях нравственного выбора и суждений считаются заинтересованной стороной, а не законодателями, диктующими кодексы и правила. Эти два факта — две стороны одного и того же психического процесса.

Возможно, этот небольшой экскурс в эволюцию и психологию нравственных интуитивных установок прояснит нам самые общие свойства человеческой нравственности. Развившиеся в ходе эволюции предрасположенности увязывают определенные эмоциональные состояния с определенными ситуациями социального взаимодействия. Поэтому конкретные этические предписания сильно варьируют от культуры к культуре, но их связь с социальным взаимодействием остается неизменной. О том, насколько человек расположен к сотрудничеству, нам сообщает множество сигналов, однако они зачастую привязаны к определенному укладу. Если перед нами оказывается представитель иной культуры, с иными привычками и языком, нам становится почти не на что опереться в оценках. И наоборот, признаки склонности к сотрудничеству можно продемонстрировать только тому, кто их распознает. Неудивительно, что история племенных обществ во многом сводится к объединению внутри племени и войне с чужаками. Вероятность того, что представители другого племени пойдут на сотрудничество, невелика, учитывая, что они попросту не считывают наши сигналы, а мы не распознаем подаваемые ими. А значит, лучше даже не пытаться с ними кооперироваться.

Это стандартный способ борьбы с мошенниками — пригрозить наказанием, которое сведет на нет все материальные выгоды мошенничества. Однако и у наказания есть свои издержки: судебные, например, которые могут вылиться в круглую сумму. Если я очень расчетлив, то постараюсь избежать этого и не стану подавать в суд, даже если поймаю вас за руку, так что угроза моя, по сути, ничего не стоит. А теперь представьте, что обо мне заранее известно: если среди моих подчиненных обнаружится вор, я выйду из себя и постараюсь наказать обидчика любой ценой. Это знают все вокруг. В этом случае мной движет неконтролируемая эмоция, которая вроде бы работает не в мою пользу. Но сам факт того, что я себя не контролирую, меняет дело. Угроза становится гораздо более весомой. Я засужу вора не потому, что мне это выгодно — мне не выгодно, — а потому, что я просто не смогу иначе. Поэтому репутация человека, которого могут обуять такие страсти, — полезна, если мы говорим именно о страстях, перевешивающих рациональный расчет.

Иными словами, хороший способ продемонстрировать готовность к честному сотрудничеству — поставить себя в положение, когда вы просто не можете отступиться. Вы сигнализируете о своей надежности, связывая себе руки12.

Человек зависит от сотрудничества и в силу этой зависимости вынужден решать проблемы доверия и лояльности. Где гарантия, что другие предпочтут сотрудничать, а не предадут и не обманут? Нянька может оказаться вором, а деловой партнер — мошенником. Приходится опираться на некие сигналы, указывающие на ту или иную степень надежности. И поскольку мы так зависим от сотрудничества, для второй стороны гипотетического взаимообмена проблема стоит не менее остро. Если вы устраиваетесь работать няней, вам нужно как-то сообщить о своей честности потенциальному работодателю; то же самое относится к человеку, который стремится к честному и взаимовыгодному деловому партнерству. В общем и целом склонность к объединению усилий дает преимущество лишь вкупе с демонстрацией готовности к сотрудничеству. Эти проблемы существуют уже сотни тысяч лет. Пока я приводил исключительно современные примеры, но первобытные собиратели и охотники тоже с ними сталкивались. Вы искренне намереваетесь принести на стоянку все собранные ягоды и разделить их с другими, но это намерение должно быть очевидно всем, иначе сотрудничества попросту не возникнет.

В философии это называется «моральный реализм» — теория о том, что поведение само по себе обладает определенной этической ценностью. В общем и целом реализм любого толка подразумевает, что качества объекта содержатся в самом объекте: мак выглядит красным, потому что он красный. Если поместить его под голубую лампу, выглядеть красным он уже не будет, но у нас останется интуитивная догадка, что он сохраняет свой цвет, что ему присуща краснота, которую просто трудно выявить в сложившихся обстоятельствах. (Разумеется, наши интуитивные догадки не всегда соотносятся с научным подходом к вопросу — не только в этой области, но и во многих других.) Моральный реализм в этом отношении не отличается от других видов реализма, только применяется к этическим аспектам действий, и поэтому неприемлемость воспринимается таким же неотъемлемым качеством кражи, как краснота у мака.