Цитаты из книги «Объясняя религию»

Такой взгляд на религиозные обряды помогает понять не только почему божества связаны с ними в принципе, но и какие именно роли им предлагается играть в этих церемониях. Как отмечают Томас Лоусон и Роберт Макколи, совершить обряд подразумевает не просто обозначить некие туманные отношения с богами и духами, но сделать что-то для них (преподнести что-то, обратиться к ним) или склонить их к каким-то действиям (вселиться в человека, послать дождь, излечить больного). Конкретная роль сверхъестественных сил очень точно отражена в мысленных представлениях об обрядовых сценариях. Если у нас имеется церемония, в которой мы просим у богов хороший урожай, мы знаем, что будем к ним обращаться, принесем в жертву свинью, они будут слушать и, надо надеяться, решат защитить наши посевы. Если мы попросим предков сделать из этого юноши шамана, они снизойдут к нему и изменят навсегда. Люди знают (или имеют некое представление), что делают предки и боги.

Конечно, в буквальном смысле подобные объяснения ничего толком не объясняют, они лишь дают релевантный комментарий к ситуации. Поскольку обряды — это следствие без видимых причин, а сверхъестественные силы тоже неуловимы, объединить два неуловимых фактора не составляет труда. Кроме того, в этом случае появляется почва для умозаключений о результатах обряда. Например, интуитивное ощущение социальной опасности, которая таится во внебрачных связях, предстает в новом свете, если объяснять его тем, что за каждым из нас неустанно наблюдают духи. Присутствие богов и духов в обрядах становится яснее, если осознать, что мы добавляем их к своим представлениям о церемониях. Эта точка зрения, конечно, не так вдохновляет, как гипотеза о потребности человека преклоняться перед божественным, однако она ближе к тому, что на самом деле происходит в сознании, усваивающем культурный материал.

Складывается убеждение, что свадьба преображает жениха с невестой, поскольку в свидетели обета привлекаются боги, а ученик превращается в полноценного шамана благодаря предкам, которые вызывают в нем некие загадочные перемены.

Все это антропологам знакомо. Именно поэтому мы часто говорим, что обряды носят трансцендентный характер. Они включают некий источник причинно-следственной связи, мистические силы, которые человек чувствует, но не может описать и тем более объяснить. Обряд — это «нечто большее», чем просто последовательность действий, потому что разве могут какие-то слова и поступки давать такой важный и неопровержимый результат? Нельзя всерьез совершать обряд, не допуская, что предписанная последовательность действий приведет к определенному результату, и одновременно догадываться, что последовательность как таковая этот результат не объясняет.

Поэтому давайте внесем больше конкретики. Человек воспитывается в определенном обществе, где упоминаются боги и совершаются обряды — некоторые из них с упоминанием богов. Если последнее — устойчивая тенденция, то наверняка потому, что легко усваивается в каждом поколении. Иными словами, обряды представлены так, что включать в них сверхъ­естественные силы пусть и не обязательно, но актуально.

Социальные процессы в обрядах не нуждаются, но обряды релевантны тому, как люди эти процессы воспринимают. Когда мы видим, как те, чье мнение для нас значимо, связывают набор определенных действий с социальными последствиями, которые кажутся магическими, эта связь оказывается устойчивой, поскольку легко усваивается и дает обильный урожай умозаключений.

интуитивные установки у нас уже заложены: система защиты от заражения приучила нас к дотошному выполнению немотивированного внешне набора предписанных действий с целью избежать невидимой опасности. Кроме того, обрядовые институты порождают множество умозаключений. Например, присутствие на свадьбе может породить интуитивное предположение, что теперь ваши отношения — и отношения остальных участников — с молодоженами изменятся. Однако сам обряд дает вам простое представление о том, почему эти перемены становятся ясны сразу всем участникам, ведь событие это яркое и служит отправной точкой для обеих вовлеченных сторон.

Человек вступает в устойчивые взаимоотношения, где сексуальная жизнь, продолжение рода и экономическое сотрудничество увязаны во­едино; когда рождаются дети, ресурсы перенаправляются в другое русло; когда дети вырастают, их вклад в социальное взаимодействие меняется. Все эти процессы издавна составляют нашу социальную жизнь. Это непременное условие существования в группах, в которые объединяются люди. Однако человек смотрит на них через призму наивной социологии, которая просто не может объяснить ни происходящее, ни связи между разными социальными процессами. У людей имеется интуитивное представление о том, что устойчивый экономико-сексуальный союз между двумя членами группы отразится и на существовании остальных, но у них нет понятий, позволяющих сформулировать, почему так происходит.

Теперь посмотрим, что будет, если то же взаимодействие — столкновение с социальным явлением, не имеющим концептуального объяснения, — обставить неким обрядом. Теперь, когда двое образуют устойчивую пару, у окружающих имеется особый сценарий действий с расписанным текстом и набором ролей. Исполнять его надлежит прилюдно. Постепенное превращение мальчиков из балуемых родителями недорослей в потенциальных союзников по коалиции отмечается испытаниями, цель которых — обозначить цену дезертирства. Требуемые сценарием действия представлены так, чтобы включить определенную интуитивную установку, подразумевающую, что невыполнение или неправильное выполнение может иметь негативные последствия.

«Магия» общества заключается всего-навсего в том, что наша наивная социология не может объяснить настолько устойчивые или сложные аспекты социального взаимодействия. Нам остаются только такие объяснения, как «наша деревня поступает так, потому что мы кость от кости своих предков» или «инфляция возникает, потому что средний класс решил нас разорить». Это магические объяснения, поскольку в них отсутствует формулируемая связь между называемыми скрытыми причинами и их следствием. Даже если во всех подробностях представлять себе кости предков, это представление никак не объяснит, почему, например, никак не иссякнет вражда между двумя селениями и почему мы интуитивно доверяем членам своего клана больше, чем чужакам.