Цитаты из книги «Объясняя религию»

восприятию малыша (согласно своим интуитивным представлениям), обычно нет четкой картины детских лингвистических способностей. Десятилетки часто даже не осознают, что переходят на упрощенную речь, когда общаются с младшими. Если спросить взрослого, почему он так делает, он выдаст какую-нибудь версию вышеупомянутого утверждения («Дети — это взрослые минус некоторые способности»). Это убеждение является правдоподобной для них и их собеседника интерпретацией интуитивных установок, способом найти логику в собственном поведении.

Таким образом, у нас имеются две разные модели того, как сознание выносит вердикт. Бывает, что мы взвешиваем доказательства и на их основе принимаем решение. В то же время многое принимается сознанием на веру подспудно и неподотчетно. Обсуждая религиозные идеи и верования, мы представляем их обработку в сознании согласно первой модели — с участием судьи и адвоката. Нам кажется, что представления о сверхъестественных сущностях — что они делают, как выглядят и т.п. — предъявляются сознанию, а затем по итогам прений либо принимаются как достоверные, либо отбрасываются. Однако на самом деле они усваиваются далеко не так.

Напрашивается предположение, что в мозге должен быть участок, где вся эта информация собирается воедино, в некую «мысленную картину» увиденного. Но такого участка нет. Зрительная система убеждает остальные системы мозга в том, что перед нами слон под деревом, не утруждая себя резюмированием. Она просто отправляет соответствующие данные соответствующим системам, и в каждом случае эти системы просто принимают сообщения от зрительной коры как есть, не взвешивая доказательства.

В какой-то степени мы все испытывали что-то подобное. Предположим, мне говорят, что фламинго отличаются от других птиц тем, что размножаются, только надышавшись выхлопными газами от дизельных двигателей. Я, заинтересовавшись, начинаю рассматривать эту версию. Судья в моем сознании взвешивает доказательства (явно скудные), задает соответствующие вопросы («Не объяснит ли нам защита, как фламинго размножались до изобретения этих двигателей?») и отбрасывает версию как несостоятельную. Или, например, мне сообщают, что магнитное поле Земли за историю своего существования несколько раз меняло полярность и Антарктида какое-то время находилась на магнитном севере. Мысленный судья, взвесив доказательства, сочтет, что это утверждение отлично объясняет некоторые геологические факты, а значит, ему дозволено остаться в сознании.

Эти отступления от нормативных рассуждений, от того, каким должен быть ход мысли, чтобы сохранять ее связность и эффективность, определенно присутствуют при усвоении и использовании информации о сверхъестественных сущностях. Воспитываясь в племени квайо, человек растет в окружении тех, кто считает присутствие предков вокруг само собой разумеющимся (эффект консенсуса). Он склонен проецировать личные впечатления на других: например, думать, что большинство разделяет его чувства по поводу того или иного постыдного поступка и неодобрения предков (потенциальный ложный консенсус). Какие-то из его представлений о предках созданы им самим и потому вспоминаются лучше. То же самое относится к религиозным специалистам, которые должны указывать другим, как совершать обряды и как взаимодействовать с предками, и выдают самые разные импровизированные подробности об этих сущностях (эффект создания). Со временем человек забывает, откуда он узнал о том или ином событии (иллюзии памяти; искажение мониторинга источников). А допустив, что предки вмешиваются в людские дела, он начинает больше замечать факты, говорящие в пользу этого явления, тем самым подкрепляя изначальное допущение (склонность к подтверждению своей точки зрения). И даже если какой-то конкретный прогноз насчет предков будет опровергнут эмпирически, человек может перекроить отложившиеся в памяти убеждения (снижение когнитивного диссонанса). Последнее позволяет в том числе объяснить, как адепты апокалиптических культов примиряются с регулярными сдвигами даты конца света. Что особенно поражает социальных психологов: каким образом опровергнутое пророчество не только не сокрушает веру, но даже укрепляет ее. Разумеется, все эти психологические процессы не делают различий между предками квайо, разными божествами или единым богом. Контексты, в которых человек усваивает религиозные представления и обменивается информацией на подобные темы, с большой вероятностью вызывают такие отклонения от здравого хода мыслей.

эти постулаты могут считаться лишь вопреки требованию признавать только опровержимые утверждения. Если вам скажут, что побороть инфекцию организму поможет ударная доза витаминов, единственным весомым доказательством будет тестирование, которое сможет это утверждение опровергнуть. Если, например, клинические испытания покажут, что пациенты, получавшие витамины, выздоравливали не намного быстрее тех, кто без витаминов обошелся, пре­имущества рекомендованного лечения окажутся под вопросом. Религиозные же утверждения эмпирическим путем опровергнуть не получится. В действительности дела могут обстоять еще хуже. Философы столетиями описывали это отсутствие умственной гигиены, которое ведет к беспочвенным верованиям и убеждениям. Однако они могли изучать работу сознания лишь с помощью самоанализа и рассуждения. Когда психологи заменили этот инструментарий на экспериментальные исследования, обнаружился целый сонм психических процессов, которые, судя по всему, и уводят нас от четких и обоснованных убеждений.

Большинство религиозных традиций по обыкновению пренебрегает требованием последовательности. Некоторые религиозные утверждения заведомо направлены на то, чтобы нарушать его. Скептиков приводят в замешательство христианские положения о том, что бог един в трех лицах, что он всемогущ, но мы вольны в своих поступках, и многие другие очевидно непоследовательные утверждения. На просьбу пояснить обычно следуют еще более запутывающие ответы, стремящиеся избежать непоследовательности ценой очередного нарушения требования ясности.

Религиозная вера особых усилий не требует. И фанг, утверждающим, что существуют колдуны, которые летают на банановых листьях, и христианам, убежденным, что за ними наблюдает некто всемогущий, обычно не приходится настойчиво себя уговаривать. Поэтому только скептики склонны считать веру недомыслием: люди верят в сверхъестественные сущности, потому что суеверны, идут на поводу эмоций, психически неуравновешенны, примитивны, не понимают, что такое вероятность, у них плохая научная подготовка, им промыли мозги, им не хватает духу оспорить внушаемое. Если смотреть с такой точки зрения, люди верят, потому что не могут (забывают, им некогда, нет желания или способности) фильтровать несогласованные или беспочвенные утверждения. Вера исчезнет, если люди будут более последовательно пользоваться следующими благоразумными принципами умственной гигиены: Впускай в сознание только четкие и точные мысли. Признавай только последовательные утверждения. Прежде чем признать утверждение, рассмотри доказательства. Рассматривай только опровержимые утверждения.

То, что говорят о духах фанг, расплывчато как раз в тех моментах, где нужна конкретика. Подразумевается, что духи нематериальны, они «как ветер» и когда-то покинули свое тело. Обычно их называют невидимыми, но мнения относительно того, что это значит, разнятся, и люди часто не уверены в правильности собственной интерпретации. Духом считается то, что осталось от человека, когда тела больше нет. Но при этом духи могут наблюдать за действиями людей. Как они видят, если у них нет глаз? Христианам говорят, что человек был создан по образу и подобию божию, но утверждение это, как и большинство религиозных утверждений, достаточно неопределенно, чтобы допускать множество разных, контекстуально оправданных толкований.

Соответственно, я подразумеваю нечто более конкретное. У нас имеются экспериментальные данные для разных систем логического вывода, отвечающих за определенные области входящей информации. Религиозные сигналы провоцируют активацию определенного набора этих систем, а значит, велика вероятность, что концепции такого рода формируются в человеческом сознании, интуитивно воспринимаются как достоверные, вызывают у части людей согласие с официальной формулировкой и не подвержены разлагающему влиянию, в частности научному. Но учтите, что описанные мной когнитивные процессы не столько обусловливают все это, сколько делают более вероятным.