Цитаты из книги «Лекции по искусству. Книга 1»

В 17 веке в европейском гуманитарном сознании наступает некий новый этап. Именно в 17 веке, а не в 16 и ни в 14. С одной стороны новый этап высокого класса, а с другой трагический и пагубный настолько, что только сейчас мы начали отходить от этого процесса разделения по видам и жанрам.

Это время очень серьезное, но в Голландии все хорошо. Они сделали завод, и никто о нем не знал. И тут китайцы обнаружили, что в продаже появилось больше предметов, чем продавалось. Отличить невозможно! Никак. Хоть ты его скушай, хоть на свет смотри, хоть плюнь. Но они-то знают сколько продают, а на рынке этого фарфора больше. И за 5—10 лет Европа начинает вытеснять китайский подлинник, якобы тоже «подлинником». С теми же стареющими трещинками, с той же голубой лазурью. Все то же самое, но дешевле. Французский двор стал скупать китайский стиль коллекциями. А потом голландцы себя выдали сами. Они стали выпускать вещи двух и трех цветов. Им скучно стало и захотелось большего. А китайцы глаза косые вытаращили и поняли, что их обули, но сделать ничего не могли. Они пытались им ноту послать – не получилось. Петр увлекался китайскими вещами, а они были голландскими. Зачем ему платить большие деньги, когда все то же самое дешевле. Они и с тушью такой же фокус проделали. Так что голландцы переживали бурный расцвет.

мы – караваджисты!». Для них очень важна постановка света. Особенно для Вермеера. Для него важным является свет, падающий из окна. Обязательно источником света должно быть окно. Иногда это лунный свет. Кто копию сделал с Вермеера? Тропинин в «Кружевнице».

Световыми эффектами голландцы обязаны человеку по имени Караваджо.

Это идеальное голландское искусство. Малые голландцы – это структура, это все. В них несправедливо включают Вермеера. Хотя они не кучка и не совсем малые. Они представляют собой немыслимые, потрясающие шедевры. Человек писал все, что писали люди вокруг него. Простые голландские жанры. Они вылизывали все до алмазного блеска. Они писали, как мастера, которые хотят передать красоту осязаемости предмета. Как они писали кувшины, корзинки, скатерти! Веласкес, к примеру, как живописец, видит живописность окружавших его вещей, а не быта писателей. Огромная разница.

когда у него ничего не осталось, он написал «Блудного сына» – одну из величайших картин в мире. Это было его завещание, в котором он себя представил перед богом. Поэтому духовный путь этого человека был совершенно отдельным и совершенно мало есть писателей и художников, который имеют свой отдельный путь. Очень глубоко слышащий свое предначертание. Что он слышал? Вот о чем будет наш разговор.

У него была судьба и жизнь уникальная, как и живопись – все в одном. Не знаю, с кем его сравнить. Ближе всего он подходит к идее Хлебникова. Он освобождался от всего и становился свободным. У него была ужасная жизнь – он все время терял: жену, друзей, имущество, состояние, сына, любимую женщину и в результате остался совсем один, без денег и был вынужден переселился в гетто. Голландец по крови

Петр покупал голландцев 17 века, а Екатерина накупила столько картин Рембрандта, сколько нет ни у кого. У нас «Блудный сын», «Жертвоприношение», «Даная» и масса других. У нас самый главный Рембрандт. Голландцы замечательные. Мы обладатели одной из самых лучших коллекций в мире.

Они стали первой настоящей капиталистической страной в Европе.

сын Филипп II, будучи неосмотрительным молодым человеком, любовь к Нидерландам, как папа, не испытывал. Он почему-то решил, что в Нидерландах живут ацтеки и стал требовать с них как с ацтеков. Вот они ему и показали, где раки зимуют. Началась гражданская война и этот сказочный, жирный, красивый, благополучный мир, пронизанный спиритуальностью, за 20 лет войны был разорен. Но граждане защищали свое добро, свои дома, свое ремесло и своих детей. Они ненавидели испанцев. Воспылали ненавистью к католицизму и стали протестантами. Победив в войне, они в 1609 году заключили мир, согласно которому все северные Нидерланды отошли к победившей стороне и стали называться Голландией. А еще в 48 году они получили Португалию. Там была такая сделка, что трудно себе представить.