Дашу, как и меня, нашел Вениамин, только годом позже. Мы тогда были подростками – испуганными, но упрямыми и самонадеянными. Ей и многим другим пришлось переезжать в столицу издалека, что в шестнадцать-семнадцать лет – то еще испытание. Мне повезло больше, я и так жила в Москве. Бабушка не порывалась меня контролировать: мирно спрашивала, во сколько я вернусь, и безропотно ждала дома. В юности мы с Дашей вместе посещали занятия, но дружбы не водили. Не срослось. Она редко говорила по делу, зато без остановки, что было очень утомительно. Потом Даша вдохновилась Диминым примером и осталась в психологическом центре. Когда я видела ее в последний раз, она выглядела куда стройнее и числилась администратором – психология ей не далась.

Несмотря на обеденный час, в кафе оказалось немноголюдно. Красивые столики, ненавязчивая музыка, радушные официантки – поводов для недовольства не было. Мы сели у окна и сделали внушительный заказ, большая часть которого принадлежала Даше.

– Чем занимаешься? – посыпались вопросы. – Работаешь где?

– Бездельничаю, – призналась я.

– Везет! Мне вот нескоро удастся отдохнуть, – опечалилась Даша. – Помощники свалили, теперь одна с новичками занимаюсь. Неизвестно, найдется ли Диме замена.

– Может, Вениамин за них возьмется?

– Ага, аж два раза! Он мысленно на пенсии. Да и сдал Веня в последнее время. А какие детки к нам нынче приходят! Наглые, жуть. Что у нас забыли? Непонятно!

– Дима советовал тебе быть осторожнее? – прервала я Дашины излияния.

– Советовал. После того, как другие вемы разбежались, мы с ним вдвоем Вениамину помогали. Часто болтали о жизни.

– Что именно он тебе рассказывал?

– Лейка… – Даша нахмурилась и скомкала пухлыми пальчиками салфетку. – Он ничего конкретного не говорил. Я всякое повидала, но в дурные предчувствия не верю.

– Он умер. Думаешь, зря волновался?

– У Димы вечно случались драмы. Он их притягивал. Я такое выслушивала… вспоминать противно. Послушай, мы же не сверхлюди. Мы тоже болеем и умираем.

Неужели она не слышала еще о двух смертях? В общем-то, логично. Это Кира узнает обо всем первой, Дашу сплетни мало интересуют. Что ж, спокойнее будет спать. Причин их гибели мы не выяснили, а лишняя паника ни к чему.

– Конечно, сердечный приступ в тридцать лет – это чудовищно, – продолжила Даша дрогнувшим голосом. Кажется, она готова была расплакаться и сдерживалась лишь потому, что считала меня неподходящей компанией. – До сих пор не верится, что его нет. Но ты загоняешься. Дима бы за себя постоял.

– Еще как бы постоял, – рассудила я вслух. – И если уж он не смог, то никто не сможет.

– Чушь, – возразила Даша. – Дима не был местной легендой. А вот вы трое…

Невыносимо захотелось встать и уйти. Раствориться в воздухе, провалиться сквозь землю, сделать что угодно, только бы закончить разговор. Устраивать сцены было глупо, и я взяла себя в руки.

– Оставим эту тему.

– Хорошо…

Даша благодарно посмотрела на подошедшую официантку с подносом. Следующие пятнадцать минут мы поглощали вполне съедобный обед. Либо я была слишком голодной, либо тут неплохо готовили.

– Так зачем ты приезжала? – спросила Даша, опустошив тарелку. – Наш бессменный наставник наконец-то нашел себе преемника?

– Шутишь? – отмахнулась я. – Он что, и с тобой говорил?

– По-моему, Веня со всеми вемами поговорил, – с издевкой сказала она. – Даже со мной! У меня особых талантов нет, и с новенькими мучаюсь, потому отказалась.

– Юные дарования столь ужасны?

– О-о-о… Во где они у меня! – Даша выразительно провела рукой по горлу и взглянула на часы. – Сколько там натикало? Ого! Мне пора бежать. На занятие опоздаю.

Мы расплатились по счету, попрощались и разошлись каждая в свою сторону. Внутри разрасталось гадкое чувство отчуждения и желание забиться в самый дальний угол. Вот почему я избегала старых знакомых. Все, как один, стремились напомнить о том, что я отчаянно пыталась вычеркнуть из памяти. Случайно или нарочно они оживляли прошлое и ту большую ошибку, которую я никогда не исправлю. Одни смотрели на меня с жалостью, другие с осуждением, и только Кире чудесным образом удавалось обходить запретную тему. Порой я забывала, что она знает о событиях трехлетней давности.

Не терпелось добраться домой, рухнуть на кровать и проспать до утра. А лучше до обеда. В тишине и одиночестве. Истинное наслаждение – отключить сознание на несколько часов и ни о чем не думать. Увы, мечтам не суждено было сбыться. Выйдя из такси, я наткнулась на Алину Карловну. Дворовая сплетница сидела на лавке перед подъездом, облаченная в длинное вязаное пончо и спортивные штаны. Как всегда, в обнимку с любимым чемоданчиком. Она трепетно прижимала его к себе, словно ничего роднее у нее не было. Карловна всю жизнь проработала в ЖЭКе и быстро заскучала на пенсии, куда ее выдворили насильно. Она мигом нашла новое увлечение – агрессивный сетевой маркетинг. Записалась в распространители всевозможной косметики и чудо-посуды, и постоянно старалась всучить «по дешевке» что-нибудь «совершенно особенное». Прокрасться мимо было сложно. Создать бы сейчас для нее сновидение – копию двора в Лектуме, выкинуть туда и незаметно проскользнуть в подъезд, пока она видит привычную картинку. Дело нехитрое, вреда никакого. Польза от трюка весьма ощутимая – фактически импровизированная невидимость. Получалось прятаться от людей и проходить в любые места, не утруждаясь общением с охраной. Человек не замечал, что выключался из реальности на минутку. Но делать так было поздно, поскольку узкие щелочки любопытных глаз уже уставились на меня, оценивая подвернувшуюся жертву.

– Лерочка! – заголосила Карловна и положила чемодан на лавку. – Душа моя!

Натянув дежурную улыбку, я выдавила вежливое приветствие. Бодрая пенсионерка считала своей обязанностью вмешиваться в жизнь соседей и следить за ближайшими окрестностями. Я отличалась скромным поведением, квартиру покидала редко, вечеринок не устраивала и вообще являлась образцовой затворницей. Это и не давало покоя Карловне. Она чуяла подвох и норовила выяснить, чем я занимаюсь. Я же сидела дома, подозрительных связей не заводила, несказанно разочаровывая дворовую активистку. Упрекнуть меня было нечем, значит, наша беседа обещала быть короткой и несодержательной.

– У тебя парень молодой ночевал, – пошла Карловна наперекор моим рассуждениям. – Правильно, давно пора. Нечего столько сидеть одной. Но могла бы кого поприличнее найти, и потрезвее. Он еле на ногах стоял!

Ох… Как она высмотрела Влада поздней ночью? На лавке я ее не видела. Из окна, наверное, заметила. Карловна что, шпионит за двором круглые сутки? Воистину, на великие свершения способно подвигнуть людей любопытство!

– Угу, – пробубнила я, отступая к подъезду.

– Не переживай, найдешь еще нормального. Только заботься о себе, не девочка уже. Кстати! – Она погладила чемоданчик. – Специально для тебя у меня есть кремчик, совершенно особенный. Со скидкой, по акции.

– Давайте в следующий раз, я спешу.

– Совсем ты себя не любишь! О бабушке покойной своей подумай, не одобрила бы она… – донеслись до меня причитания, прежде чем я захлопнула за собой тяжелую дверь.

К слову, с моей бабушкой Карловна никогда тесно не общалась. Их не связывало ничего, кроме старого советского дома, собравшего под одной крышей людей, вынужденных здороваться при встрече. И я здоровалась, хотя соблазн прослыть грубиянкой был велик. Тогда бы от меня отстали.

Я поднялась на второй этаж и прислонилась к своей двери, наслаждаясь долгожданным одиночеством. Длилось оно несколько секунд. Рядом что-то зашуршало. Я потянулась за ключами, почуяв неладное. Куча хлама в углу зашевелилась и пошла ходуном. Помнится, соседи выволокли ее на лестничную площадку еще летом. Уверили, что она «на выброс», накрыли рваным покрывалом и благополучно забыли. А зря, я их предупреждала, что бардак – путь в бездну!

Я вставила ключ в замок и замерла. Передо мной разлилась энергия – сильная, знакомая. Покрывало сползло с хлама и двинулось в мою сторону. Прислоненная к стене швабра с грохотом съехала вниз.

– Долго же я тебя ждал! – заявило покрывало писклявым голоском и слетело на пол, явив свету рыжую макушку.

– Артем?! – Я не поверила глазам. – Что ты здесь делаешь?

– Тебя жду… – повторил он, смущенно подбирая упавшую тряпку.

– Брось бяку! – инстинктивно крикнула я. Артем одернул руку и всхлипнул. – Как ты меня нашел?

– По огоньку… – промямлил он, очевидно, имея в виду энергетический отпечаток, мое самое уязвимое место.

Любое живое создание излучает энергию, свою особую, уникальную. По ней получается с точностью вычислить, где находится ее обладатель. Для этого необходимо увидеть человека лично, чтобы запомнить его отпечаток и суметь узнать среди других. Искать так людей умеют немногие, слишком уж высокая сосредоточенность требуется. Но найти меня не составляет труда. Чем сильнее дар – тем ярче светится огонек на «карте». Мой не нужно старательно высматривать. Сложнее пропустить салют в небе.

– Ты шел пешком? – Я вспомнила, что роскошный особняк Зорьевых располагается в другом районе.

Артем сконфуженно кивнул и вытер лицо испачканным рукавом, растерев грязь по веснушкам. Небось, всю ночь по улицам бродил, поганец. Куда родители смотрят? Надо немедленно с ними связаться.

Дверь подъезда скрипнула. Я торопливо провернула ключ и пригласила Артема войти, чтобы бдительная Карловна не догадалась, к кому он пришел.

– Бегом в ванну, – скомандовала я.

Артем устроился за занавеской, я сгребла в охапку его одежду и загрузила в стиральную машину. Повесила на дверь бабушкин банный халат, велела его надеть и оставила мальчика одного.

Справившись с волнением, я достала телефон. Он включался долго, очень. Целую вечность. Затем беспощадно выдал на дисплей сообщение о двадцати пропущенных вызовах. Все были от Киры. Поразительная способность методично совершать бесполезные действия! Диву даюсь…

Стерев сообщение, я набрала ее номер и вместо приветствия выпалила:

– Передай Зорьевым, пусть приезжают ко мне за сыном.

– Знаешь, сколько раз я зво… Что?!! – одновременно со мной проговорила Кира. – Как он к тебе попал?!

– Под дверью поджидал. Сообщи его родителям, они же с ума сходят.

– Сообщу, – пообещала она. – Что с Владом?

– Не думаю, что он у вас скоро появится.

– Он здесь.

– В «Перспективе»?!

– Охрана доложила. Пришел на работу час назад, поэтому и названиваю тебе. Если он ко мне подойдет, что я ему скажу?

– Ничего не говори. И сама к нему не подходи. Оставь в покое. А сейчас звони Зорьеву!

– Уже, – заверила Кира и бросила трубку.

Вот не было печали! Почему Влад помчался именно в «Перспективу»? Это последнее место, куда ему стоило соваться. Там концентрация людей с даром превышает допустимые в городе пределы. А с его-то везением… Кира не будет в восторге, узнав, что я раскрыла Владу все карты. Точнее, почти все.

Дверь ванной со скрипом отворилась. На пороге показался Артем, закутанный в халат. Пожалуй, в халат легко поместилось бы два таких ребенка. Мальчик буквально утопал в нем и смахивал на белое бесформенное привидение. Он доковылял до дивана, спотыкаясь о длинные полы, и с наслаждением плюхнулся на подушки.

– Родители за тобой приедут, – обрадовала я юного гостя.

– Нет! – Артем вспыхнул ужасным смятением. – Не хочу домой! Можно я у тебя останусь?

– Здрасьте, приехали! – присвистнула я. – Конечно, нет. Представь, как твои мама с папой беспокоятся.

– Они меня ненавидят! – обиженно выкрикнул он и спрятался за подушку.

– С чего ты взял?

Артем не ответил. Лишь мокрые рыжие пряди топорщились над плюшевым укрытием. Я подошла к дивану и раздвинула подушки. Мальчик не растерялся, нахлобучил халат голову и недовольно засопел.

– Что за детский сад? – разозлилась я. – Тебе сколько лет?

– Восемь… – прогудел утробный голос из глубины халата.

Я устыдилась. Передо мной ведь ребенок, да еще и напуганный.

– Что случилось? – ласково спросила я.

Он высунулся из халата и недоверчиво посмотрел на меня. Почему я так и не научилась общаться с детьми? Давно, лет в шесть, я мечтала завести своих. Кормила куклу Машку свежими куличиками из песка, пеленала кота в полотенце и катала кабачок в коляске, но дальше этого дело не пошло. Дар не передается по наследству. Значит, самое родное существо никогда не станет полноценной частью моей жизни. Даже чужие карапузы вызывали у меня приступ страха, разговоры молодых мамочек наводили тоску. В итоге опыт общения с малышами оказался скуден и убог.

Хорошо, поговорим по-взрослому.

– Или ты объясняешь, зачем пришел, или молча сидишь и ждешь родителей.

Артем насупился:

– Они меня больше не любят.

– Почему?

– Мама сказала папе, что ей страшно, когда я на нее смотрю. И что я говорю странные вещи… – Его губы задрожали, глаза стали влажными.

Я хотела сказать ему, что родители всегда будут любить тебя таким, какой ты есть. Несмотря ни на что, вопреки всему. Но не смогла. Эти слова просто застряли в горле. Я в них не верила. Врать было невыносимо, да и Артем обязательно почувствует фальшь. Мы оба видим ее прекрасно, как мигающую красную лампочку во мраке.

– Понимаешь, – наконец выдавила я. – Некоторые вещи лучше хранить в тайне.

– Я им говорил, что люди светятся, – упрямо заладил Артем. – Что я могу быть в других мирах. Красивых, страшных, самых разных! И что существует мир, где сны можно придумывать. А они говорили, я сочиняю. Они мне не верили!

В боку предательски кольнуло.

– Ты что-то сделал, чтобы они поверили?

Он замолк и принялся ковырять пальцем обивку дивана.

– Артем?!

– Да… – еле слышно произнес он, подтвердив мои опасения. Знакомая ситуация, до боли знакомая…

– Что ты сделал?

– Показал, где я бываю, – сбивающимся голосом сказал Артем, продолжая мучить диван. – Но… они не увидели… почему-то.

– И ты убежал?

– Мне нельзя домой! Нельзя! Я не поеду!

Выкинул родителей в чистый Лектум и удивляется. Создавать так, чтобы другие увидели, надо уметь. Как у него вообще получилось их перекинуть? Способный малый. Он гораздо сильнее, чем я думала, но тут не угадаешь. Первые месяцы после инициации дар не проявляется полностью, его зачастую и заметить-то сложно. Ох, опрометчиво я поступила, не оценив таланты Артема при первой встрече. Сама виновата, следовало разъяснить ему правила.

– Долго родители там были?

– Немножко… – всхлипнул Артем. – Папа испуганный вернулся, а мама упала и не вставала… Он повез ее в больницу. Я пошел тебя искать. Нашел твой дом, а пока шел, ты уехала. И я остался ждать…

Плохо дело, очень плохо. Его «немножко» – любой промежуток от секунды до нескольких минут.

– Когда это произошло?

– Вчера вечером.

– Ты не спал всю ночь?

– К тебе шел. – Артем шмыгнул носом. Да, не только у меня выдалась бессонная ночка. – И есть я хочу больше, чем спать.

Я метнулась на кухню, открыла холодильник и озадаченно уставилась на пустые полки. С этим Владом обо всем забыла! День готовки-то был назначен на сегодня. К счастью, в шкафу нашлась пачка печенья. Артем взял скудное угощение и увлеченно захрустел, разбрасывая вокруг крошки. Безобразие! Я уже было вознамерилась провести воспитательную беседу, но пиликанье телефона меня отвлекло. На дисплее высветился неизвестный номер. Я забежала в ванную, заперла дверь и поднесла трубку к уху.

– Валерия? – осведомился мужской голос, который я сразу узнала.

– Да.

Я на всякий случай включила воду. Не хватало еще, чтобы Артем подслушал.

– Кира сказала, мой сын у вас.

– Сидит на диване, уминает печенье. Адрес диктовать?

– Не знаю…

– Как не знаете?! – опешила я.

– Моя жена в коме, – мрачно сообщил он.

Вот тебе и «немножко»… Перекидывать людей в Лектум удобно, я даже люблю им злоупотреблять. Но перед этим нужно создать картинку. Человек может испугаться темноты слишком сильно, а Нина не отличается уравновешенностью.

– Сочувствую.

– Врачи говорят, у нее просто шок, и она очнется, но… – донесся протяжный вздох, полный отчаяния. – Не представляю, что скажу ей…

Я потеряла терпение.

– За Артемом приедете или нет?

– Поймите меня правильно… Ему можно помочь? Есть ли способ сделать его… нормальным?

– Со временем он научится себя контролировать. Вашей супруге желаю скорейшего выздоровления.

– Подержите Артема у себя. Недолго.

– Вы в своем уме?! – негодующе воскликнула я. – Ваш сын тоже переживает…

– Он переживает?! – обрушился сдавленный крик. – Что это было за место? Я не хочу попасть туда снова. И не хочу подвергать риску Нину.

– Я понятия не имею, что делать с ребенком!

– А я понятия не имею, что делать с собственным сыном! Пожалуйста, – взмолился Михаил, – пусть побудет у вас пару дней. Заплачу, сколько скажете…

– Привыкли проблемы с помощью денег решать? – хмыкнула я.

– Да, – честно ответил Зорьев. – Я свяжусь с вами.

Телефон замолк. Рука невольно потянулась занывшему левому боку. Возникшая в памяти картинка на мгновение ожила.

…жжение превращается в колючий сгусток боли. К горлу подступает крик. Нарастающее удушье глушит его на подходе, загоняя обратно в глотку волной дикого необъятного ужаса.

– Такие, как ты, не должны жить… они не имеют на это права… – раздается над самым ухом.

Я подчиняюсь накатывающей безысходности. И с привычной нежностью, едва шевеля губами, шепчу:

– Мама…

Сполоснув лицо ледяной водой, я глубоко вдохнула, плотно закрыла кран и вернулась в комнату. Пустая упаковка из-под печенья валялась на ковре, диван утопал в крошках. Если столько осталось, то что же тогда Артем съел?! Такое ощущение, что он его просто раздавил в труху и радостно раскидал вокруг. Попадись ему пряничный домик, мусор пришлось бы лопатой выгребать!

Артем мирно спал на кровати, зарывшись носом в широкий воротник халата. Я накрыла мальчика теплым пледом, бережно подоткнула края и села на диван. Видимо, поспать в своей постели мне удастся нескоро…