Цитаты из книги «Слова. Том I. С болью и любовью о современном человеке»

Если мы хотим, чтобы благословенная пустыня помогла нам – своей святой пустотой и сладким покоем, – чтобы мы тоже умиротворились, очистились от страстей и приблизились к Богу, то и нам нужно возлюбить её и отнестись к ней с почтением. Необходимо быть внимательным, чтобы не приспособить святую пустыню к своему страстному «я». Это великое нечестие – то же самое, что идти поклониться Святой Голгофе, распевая эстрадные песенки.

Потому что если не осознать, что тишина и лично тебе необходима, и вообще всем помогает, причём хранить её нужно от сердца, от любви, а не под принуждением и из-под палки, то доброго результата тишина не даст. Если человек соблюдает тишину, находясь в напряжении, подчиняясь правилам дисциплины, если он говорит себе: «Сейчас надо пройти так, чтобы никому не помешать, а сейчас надо прокрасться на цыпочках…», то это сущее мучение. Цель в том, чтобы поступать так от сердца, с радостью, хранить тишину, потому что кто-то молится, кто-то находится в общении с Богом. Какая же разница между соблюдением тишины в первом и втором случае! То, что человек делает от сердца, его радует и ему помогает. Если осознать тишину необходимостью и с уважением отнестись к тому, кто в это время молится, то потом приходит чувство некоего трепета. А уважая другого, человек уважает себя самого, и тогда он не берёт себя в расчёт, потому что у него нет самолюбия, но есть любочестие. Надо ставить себя на место другого, надо размышлять так: «Если бы я был на месте этого человека, то какого отношения я хотел бы к себе? Ведь если бы я был уставшим или молился, разве понравилось бы мне, что так хлопают дверью?» Если ставить себя на место другого, многое изменяется.

да человек достигает состояния той божественной отвлечённости, находясь в которой, он уже не слышит шума или же слышит его только тогда, когда захочет сам, а точнее – когда его ум спускается с Неба. Если человек будет духовно работать, будет подвизаться, то он достигнет этого состояния. Тогда он сможет слышать что-то или не слышать, когда захочет этого сам.

Человек должен достичь состояния божественной отвлечённости, чтобы он смог жить во внутреннем безмолвии, и шум во время молитвы его не беспокоил бы.

Слышать или не слышать внешний шум – это зависит от тебя, тогда как внутренней озабоченности избежать нелегко. Основа – это ум.

И всё же я думаю, что беспокойство нам причиняет не столько внешний шум, сколько внутренняя озабоченность чем-то

Внешнее удалённое от мира безмолвие, сопряжённое с рассудительным подвигом и непрестанной молитвой, очень быстро приносит монаху и внутреннее безмолвие – душевный мир. Это внутреннее безмолвие – необходимая предпосылка для тонкого духовного делания. А тогда уже внешнее беспокойство перестаёт тревожить человека, потому что, в сущности, на земле находится только его тело, тогда как ум его пребывает на Не

Безмолвие – великое дело. Находясь в безмолвии, человек тем самым уже молится – даже и не молясь. Безмолвие есть таинственная молитва, и оно очень помогает молитве, подобно тому как кожное дыхание приносит человеку пользу . Тот, кто в безмолвии занят духовной работой, впоследствии погружается в молитву. Знаешь, что такое погружаться? Затихший в объятиях матери малыш не говорит ничего. Он уже находится в единении, общении с ней. Поэтому, если монастырь находится вдали от археологических достопримечательностей, от мирского шума и множества людей, – от этого огромная польза.

Всё то, что люди считают удобным, по большому счёту, не содействует монаху в достижении его цели. Находясь в таком состоянии, монах не может обрести того, ради чего он отправился в путь.

спокойностирий»! Зачем тогда нужен монастырь, если в нём нет тишины? Смотрите, постарайтесь, насколько возможно, ограничить всё то, о чём мы сейчас говорим. Вы ещё не ощутили, сколь сладко безмолвие. Если бы вы это поняли, то могли бы лучше понять и то, что говорю я, и некоторые другие вещи. Если бы вы вкусили сладких духовных плодов безмолвия, то, несомненно, были бы по-доброму обеспокоены и больше стремились бы к святому безмолвию жизни духовной.