Цитаты из книги «Оззи. Автобиография без цензуры»

Это всего лишь мальчишеская любовь. Тебе кажется, что ты взрослый, но на самом деле это совсем не так.

«Извини, нам нужны люди, а не ».

Оказалось, у старушки раньше были муж и дети, но во время войны мужа отправили во Францию, где его застрелили нацисты, а дети погибли в бомбоубежище. Но она жила так, будто все еще живы. Всюду были фотографии, детская одежда и игрушки. Весь дом словно застыл во времени. Было очень грустно. Это самая душераздирающая картина, какую я видел в жизни. Помню, как мама выплакала все глаза, когда в тот день вернулась из этого дома.

По крайней мере, когда я вырос и у меня появились собственные дети, я говорил им: «Никогда не бойся подойти к маме с папой с любой проблемой. Ты сам решаешь, что хорошо, а что нет, и, если кто-то трогает твое тело, а тебе это не нравится, просто скажи нам».

«Бог всегда дарит один хороший день перед смертью».

хер! – Ну, пожалуйста!– Нет.– Ну, пожалуйста!– Ну ладно, да.Так продолжалось несколько месяцев. У нас было больше помолвок, чем у нормальных людей гостей на свадьбе. Потом расторгать помолвки начала уже Шерон. Как-то раз, когда мы ехали на встречу в Лос-Анджелесе, она выбросила кольцо из окна машины, потому что накануне я не ночевал дома. Тогда я вышел и купил ей новое. Потом нажрался и потерял его, но обнаружил это только тогда, когда уже встал на одно колено.Так что та помолвка тоже не удалась. Через пару дней я купил еще одно кольцо, и мы снова обручились. Но однажды я шел домой через кладбище после круглосуточной попойки. Там была свежевыкопанная могила с букетом цветов. Очень красивых цветов. Я их спер и подарил Шерон. Она чуть не расплакалась, настолько ей это показалось трогательным.

И я не питаю иллюзий о надписи на надгробии. Я закрываю глаза и так ее и вижу: Оззи Осборн, родился в 1948 году. Умер, хрен знает, когда. Он откусил голову летучей мыши.

Я сказал Шерон: «Что угодно, только не кремируй меня». Я хочу, чтобы меня положили в землю в каком-нибудь красивом саду, а на могиле посадили дерево. Желательно дикую яблоню, чтобы дети могли сделать из меня вино и нажраться в говно.

И я всё время стараюсь себя чем-нибудь занять. Например, пересдать экзамен на права. Почти все эти сорок лет я водил машину, но без прав и, как правило, пьяным. Так что хочу всё сделать как надо, пока не откинул сандалии. Кстати, инструктор хочет, чтобы я учился водить машину, оборудованную двумя рулями. Чушь собачья. Я ему сказал: «Мы будем ездить на моем «Рендж-Ровере» или не будем вообще». Но, судя по последнему уроку, я не удивлюсь, если в следующий раз инструктор придет в шлеме. Он считает меня сумасшедшим. Каждый раз, когда я поворачиваю за угол, он вздрагивает так, как будто я соревнуюсь на смелость с водителем грузовика.

Хороший такой веселый парень, очень дружелюбный, предлагает мне чашечку чаю. Я его спрашиваю: «Так на сколько ты здесь?» – О, – отвечает он, – я никогда не выйду. Мы болтаем, я пью чай, а потом любопытство берет верх, и я спрашиваю: «Как ты оказался здесь на такой долгий срок?» – Я убил восемь человек. Жестко, думаю, но мы продолжаем болтать. Потом любопытство снова берет верх. – И как ты это сделал? – спрашиваю, отхлебывая чай. – То есть как ты убил этих людей? – А, я их отравил, – говорит он. Я чуть не бросил чашку в стену. А чай, который был у меня во рту, вышел через нос.