Клерваль протянул мне письмо.
«Дорогой кузен! Ты был болен, очень болен, и даже частые письма Анри не могли меня успокоить. Ну, теперь выздоравливай и возвращайся к нам. Тебя ждет счастливый домашний очаг и любящая семья. Отец твой бодр и здоров, и ему нужно только одно – увидеть тебя и убедиться, что ты поправился. А как ты порадуешься, глядя на нашего Эрнеста! За ним ухаживает добрая Жюстина. Ты, наверное, помнишь ее, она всегда была твоей любимицей. Однажды ты сказал, что одного ее взгляда достаточно, чтобы развеять твое дурное настроение. Видел бы ты, как под кустом цветущей жимолости сидят рядом Эрнест и Жюстина и читают вместе одну книгу. Какая очаровательная картина! Все наши соседи кланяются тебе и желают наилучшего самочувствия.
Напиши нам, Виктор! Одна строчка, одно слово будут для нас радостью. Тысячу раз спасибо Анри за его доброту и заботу. Прощай, милый кузен, береги себя и пиши нам, умоляю тебя! Твоя Элизабет».
Я написал домой и почувствовал, как они мне дороги и близки. Спустя еще две недели, я уже мог выходить. Когда я был в хорошем расположении духа, природа являлась для меня источником восхитительных ощущений. Ясное небо и зеленеющие поля наполняли меня восторгом. Весна в тот год в самом деле была дивной: весенние цветы распускались на живых изгородях, летние бутоны – готовились расцвести.
Когда мы с Анри вернулись домой, я нашел следующее письмо от отца: «Дорогой Виктор! Ты, вероятно, с нетерпением ждешь письма. Каково будет тебе, вместо ожидаемой радости, встретить в этом письме только горе и слезы! Но как не поведать тебе о нашем несчастье? Я вынужден причинить боль моему любимому сыну. Я хотел бы подготовить тебя к этому ужасному известию, но это невозможно. Не стало нашего Уильяма, веселого и милого ребенка, согревавшего мое сердце своей улыбкой. Виктор! Его убили!
Не буду пытаться утешить тебя. Просто расскажу, как это случилось. В прошлый четверг я, моя племянница и оба твои брата отправились на прогулку. Вечер был теплый и тихий, и мы зашли дальше обычного. Уже стемнело, когда мы решили возвращаться. Но тут оказалось, что Уильям и Эрнест скрылись из виду. Они играли в прятки. Уильям побежал прятаться, но Эрнест никак не мог его найти.
Нас это очень встревожило, и мы искали его до самой ночи. Когда совсем стемнело, мы стали искать его при свете факелов. Элизабет тоже очень волновалась. Часов в пять я нашел свое дорогое дитя. Он был распростерт на траве, бледный и недвижимый, на шее его отпечатались пальцы убийцы. Элизабет безутешно рыдала. Она повторяла «Боже, я погубила мое милое дитя!» Продолжая рыдать, она рассказала: «В этот вечер Уильям непременно хотел надеть на шею медальон с портретом матери. Вещица исчезла. Она-то, как видно, и соблазнила убийцу». Мы прилагаем все усилия, чтобы найти проклятого изверга, но пока безнадежно.
Приезжай, дорогой Виктор! Ты один сумеешь утешить Элизабет. Она все время плачет. Ведь это она своими руками надела на шейку Уильяма злосчастный медальон. Приезжай, Виктор! Если б ты знал, как мы ждем тебя. Твой, убитый горем, отец.
Альфонс Франкенштейн».
– Дорогой Виктор, не могу утешать тебя, – сказал Анри, – твое горе безутешно. Каким злодеем надо быть, чтобы погубить невинного малютку. Бедное дитя! Что ты намерен теперь делать?
– Немедленно ехать в Женеву! Пойдем, Анри, закажем лошадей!
Невеселое это было путешествие. Сначала я торопился, желая поскорее обнять своих опечаленных близких, но с приближением к родным местам меня охватило недоброе предчувствие.
Я уже различал вдали светлую вершину Монблана. Однако, подъезжая к Женеве, я по-прежнему оставался во власти горя и страха. Было уже очень поздно, постепенно совсем стемнело. Городские ворота были заперты, и мы не могли въехать в Женеву.
Мы пошли по дороге вдоль озера, по мягкой шелковистой траве. Мы решили остаться здесь до утра. Анри расстелил дорожный плащ и вскоре уснул. Я смотрел на звезды, и сон ко мне не приходил. Вдруг я различил в темноте фигуру, выступившую из-за ближайших деревьев. В лунном свете я разглядел его: гигантский рост, немыслимый для обычного человека, омерзительная уродливость лица. Я его узнал. Передо мной был мерзкий дьявол, которому я даровал жизнь.
Что он здесь делал? Не он ли был убийцей моего брата? Едва эта догадка мелькнула в моей голове, она тут же превратилась в уверенность. Никто из людей не способен был загубить прелестного невинного ребенка. Убийцей мог быть только он. Чудовище быстро прошло мимо и затерялось во тьме. Никому не понять, какие муки я претерпел в эту ночь под открытым небом.
Рассвело, и я отправился в город. Ворота были открыты. Я поспешил к отцовскому дому. Первой моей мыслью было немедленно отправиться в полицию. Но что я мог сказать? Я подумал, что мой рассказ сочтут за лихорадочный бред. Настолько он был неправдоподобен.
Около пяти часов утра я вошел в отцовский дом. Я велел слугам никого не будить и прошел в библиотеку. Но вскоре туда вошел Эрнест. Он приветствовал меня с грустной радостью.
– Я надеюсь, что твой приезд подбодрит отца; он тает на глазах. И ты сумеешь убедить несчастную Элизабет, что она не виновна в смерти бедного Уильяма. Тем более теперь, когда преступник обнаружен.
– Обнаружен? Боже! Но это невозможно! Кто мог поймать его? Это все равно, что
О проекте
О подписке