Цитаты из книги «Музей Невинности»

Так мы оба поняли, что ощутить максимум наслаждения, которое привязывало нас друг к другу, можно, лишь оставшись наедине с собой. С силой, даже яростно, сжимая друг друга, мы безжалостно начали пользоваться телами друг друга ради корыстной, безудержной радости свершения.

По ностальгическим и грустным словам моих друзей было понятно, что с теми красавицами они пережили гораздо больше счастья и радости, чем с «порядочными» девушками, дрожавшими за свою девственность и честь.

Счастье – главная проблема в жизни. Кто-то счастлив, а кто-то не может быть счастливым. Большинство людей, конечно, пребывают где-то посредине. В те дни я купался в море счастья и не хотел этого замечать. Сейчас, по прошествии лет, мне кажется, нет лучше способа его сохранить. Но тогда я не замечал счастья не потому, что хотел сберечь, а потому что боялся утратить, к чему неизбежно шел, потому что боялся потерять Фюсун. Неужели оттого я стал более молчалив и более восприимчив в те дни?

На самом деле, проживая подобное, никто этого не осознает. В глубине души мы все равно верим, что когда-нибудь переживем нечто более прекрасное и счастливое, чем сейчас. Ведь в молодости – особенно пока ты молод – трудно жить, сознавая, что потом все будет только хуже, и если кто-то счастлив настолько, что способен поверить, будто переживает самый счастливый миг своей жизни, то обычно ему хватает оптимизма полагать, что будущее тоже окажется прекрасным. Но когда наша жизнь, подобно роману, приобретает завершенную форму, мы можем выбирать и решать, какой же момент стал самым счастливым, что я и делаю сейчас. Конечно, чтобы объяснить, почему из всего пережитого выбран именно этот момент, придется поведать историю жизни от начала до конца, довести роман до финала. Выбрав то мгновение счастья, мы испытываем боль, потому что знаем, оно осталось где-то очень далеко и больше не случится никогда. Единственное,

Плечо Фюсун было влажным от жары и страсти. Я поцеловал его и, обняв ее сзади, нежно проник в нее, легонько кусая ей мочку левого уха. Вдруг сережка Фюсун, в виде заглавной буквы ее имени, выскользнула из мочки, на миг будто воспарила в воздухе и упала на голубую простыню. Но нас так захватило счастье страсти, что мы совершенно не заметили ту сережку и продолжили целоваться.

Эти мгновения хранят открытки с видами пляжей в Кильиосе и Шиле – чаще всего я видел ее там летними вечерами,

тут мне вспомнилась та линейка, ставшая затем одним из первых экспонатов моего музея.

Любопытные посетители музея могут нажать кнопку щебетавшего по-птичьи звонка, тогда весьма популярного в Турции, и представить, как забилось мое сердце от его трелей.

Через три секунды должна была появиться фотография, на которой заснят приятель моего отца, владелец страховой компании. От меня на том снимке предстояло отразиться только руке. Я потом раздобыл эту фотографию у одного коллекционера, собиравшего снимки приемов и свадеб в «Хилтоне», которые хранились у него в забитом хламом

Открытки с изображением стамбульского отеля «Хилтон»