Цитаты из книги «Джевдет-бей и сыновья»

«И мы будем такими же, как они! К тому же у нас будет гораздо больше возможностей для хорошей жизни».

И у меня будут дети, перламутровый гарнитур, вещи…»

Айше вышла из перламутровой комнаты. «Милая гостиная! Наша люстра… Высокий потолок… Ангелы, которых я в детстве боялась… Бархатные кресла… Вот папино любимое. Торшер… В буфете за стеклом милые фарфоровые сервизы моей милой мамы… Какой, интересно, она достала сегодня? Тот, что с голубыми розами? Но там много чашек уже разбилось, на всех не хватит…» Улыбнувшись Атийе-ханым, а затем и адвокату Дженапу Сорару, Айше подошла к буфету. «А, конечно, она достала красный сервиз!» Потом направилась к маме, сидевшей на своем обычном месте.

Все друг друга знают! Все улыбаются. Все вместе! Я тоже стану как они и буду жить!»

«Брошусь в море между пароходом и пристанью!» Он с детства боялся упасть, сходя с парохода, и быть раздавленным бортом о причал. «В газетах напишут… Критики вспомнят о моей книге. Напишут, что мои стихи проникнуты ощущением приближающейся гибели, что я предсказал свою смерть… Сдержу слово! Да, так будет лучше всего». Его охватило волнение. «Минута осталась!» Посмотрел по сторонам. Рядом стоял высокий худой человек, курил сигарету. «Все! Лицо этого типа – последнее, что я видел в жизни. Эх, надо было бы написать предсмертную записку. Длинную, страшную! Где-то я читал о чем-то в этом роде… Кому написать? Рефику. Нет, нет! Что делать? Ах, разум, разум! Все из-за того, что я слишком умен. Я не виноват! Записка не нужна. Поэт сдержал свое слово!» Пароход приближался к пристани. «Брошусь в море, и кончится этот зуд в голове. Десять, девять… На счет два прыгну!» Сбился, начал считать заново. С борта кинули на берег канат. «Сейчас. Сейчас!» Мухиттин прыгнул… И оказался на берегу. – Осторожнее, сынок! Разве можно так торопиться? Чуть не упал! Мухиттин холодно посмотрел на пожилого служащего.

Да, не молод я уже, не молод… Двадцать девять лет. Старик спросил, сколько мне лет. Все знает… Через четыре месяца будет тридцать». Причалил пароход, на пристань стали сходить пассажиры. «Значит, самоубийство. Решено!» – подумал Мухиттин и немного успокоился. «Я, собственно, никогда в этом и не сомневался. Другого выхода нет». Двери зала ожидания открылись, Мухиттин побрел к пароходу. Влажный ветер трепал волосы.

Что мне теперь делать, Аллах, что делать? – пробормотал он и раздраженно вскочил на ноги. – Как жить? Что после этого делать?

Темнело. Брусчатые улицы Ускюдара были заполнены народом. На небе не было ни облачка. Мухиттин заметил нескольких чаек. «Что случилось? Только что я был на седьмом небе, а теперь попал в ад! Вышвырнули меня из рая! Просчитался! Смешно!» Ему и в самом деле захотелось смеяться: «Взять, что ли, справку в муниципалитете, что я неумный человек?» Одна из чаек спланировала вниз, жалобно крикнула и улетела прочь. «Будет дождь, – пробормотал Мухиттин. – Дождь… Мир… Да, вышвырнули меня из рая! Почему?»

Гыясеттин-бей открыл дверь и сказал с высокомерным видом: – Может быть, я и ошибаюсь относительно твоего отца, но относительно тебя – нет. Я таких, как ты, знаю! На все готовы, только бы не пострадали их гордость и самомнение. – Сколько вы, однако, всего знаете! – проговорил Мухиттин, стараясь казаться насмешливым. – Да уж знаю. Во всяком случае, мне точно известно, что с такими, как ты, я дел не имею! – сказал Гыясеттин Каан и засунул руки в карманы.

Махир все мне рассказал, и как тебя облапошил – тоже. Сказал тебе, что твой отец был великим человеком, ты и растаял, как малое дитя!