Кирр освоился на земле, изучил каждый цветок, каждое окружающее растение. Он часто и много бегал по усеянной травами земле, держась в тени, чтобы не опалить светлую кожу. Кирр собирал гербарий и запоминал названия. Наутро в тех местах, где он срывал свои экспонаты, появлялись новые, точно такие же, такого же размера и цвета. Мириада рассказывала Кирру все, что знала сама, а он не уставал осыпать ее вопросами.
– Я бы хотел посадить много яблоневых деревьев у низины, в которой мы живем.
– Нет, Кирр, новое мы посадить не можем. Мы можем пользоваться деревьями, что уже растут кругом. Тут много яблонь и пальм. Так богата плодами земля не была никогда. Ничего не рождается и не умирает на нашей планете с Конца Времен.
– Но я же родился, – возразил Кирр.
– И то верно, – Мириада задумалась и поправила изящной рукой струящиеся по плечам волосы. Она сидела за станком и монотонно ткала новое полотно. – Может быть, теперь что-то меняется, – произнесла она себе под нос.
В один из дней, когда Кирр залез в глухой и дикий лес, туда, где корневища деревьев выступали из земли, как осьминожьи щупальца, он нашел среди них себе подобного малыша. Крохотка лежал на темной и рыхлой земле и вскидывал вверх ручки и ножки.
– Я назову тебя Нилом, брат, – сказал Кирр уверенно и взвалил найденыша на спину. Тот обхватил его за шею и прижался крепко-крепко.
С тех пор они стали неразлучными.
Мириада приняла Нила и стала заботиться об обоих братьях. Нил всегда находился на солнце. Кожу он имел яркую, цвета арахисового масла. И над самым лбом у него красовался светлый вихор, похожий на кудрявую стружку только что спиленного дерева. Кирру нравилось обучать брата тому, что он знал сам.
Вместе они любили играть у колодца и наслаждаться ключевой водой.
– Ты не боишься упасть в колодец? – спрашивал Нил Кирра. Брат, перегнувшись через край, опускал в скважину звонко бьющееся по стенкам ведерко. – Он такой темный и глубокий!
– Я ничего не боюсь, Нил, – отвечал Кирр гордо.
– Совсем-совсем ничего?
– Есть кое-что, но Мириада об этом молчит.
Мириада ощущала необъяснимое волнение. Мир сдвинулся с мертвой точки. На земле подрастали два новых малыша. Сколько сотен лет жила она одинаковые дни, различимые только цветами нитей и узорами материй. Ребята любили друг друга, заботились друг о друге и много мечтали. В один из вечеров, который отличился не только цветом нового полотна, а еще и разговором, мальчики спросили:
– Мириада, расскажи о мороке? – задал Кирр любимый вопрос, единственный, на который Мириада не отвечала.
– Расскажи-расскажи! – подхватил Нил.
Лев спал, свернувшись клубком, как кот, а малыши расположились у его крупных лап. Мириада сомневалась, говорить или нет. Она взяла полотно, сплетенное из тончайших нитей тутового шелкопряда и принялась вращать из стороны в сторону. Прозрачное и невесомое, то колыхалось от легкого дуновения ветра и походило на мокрый шелк и тело медузы. Малыши следили за движениями ткани, как завороженные. А Мириада запела:
Сказать о мороке нельзя,
Невольно призовешь!
Где были верные друзья:
Идет столетний дождь.
Тот дождь смывает города
И ядом травит дни.
Сказать о мороке нельзя,
Остались мы одни.
Тот, кто остался, – одинок.
Удача или рок?
А морок прочих уволок
И на века умолк.
Сказать о мороке нельзя.
Откуда он и что?
Но то, что он для всех урок,
Известно, вот и все!
Мириада танцевала с полупрозрачным полотном, как весталка. Она никогда не пела песню о мороке во весь голос. Она боялась этой песни. Ее сочинили последние люди, доживающие свой век, перед самым Концом Времен. Бабушка пела ее на ушко Мириаде, когда никого из ее семьи уже не осталось.
– Что такое морок? Это столетний дождь? – спросил Кирр взволнованно.
– Не совсем так, точнее, не только это. Я бы сказала, что столетний дождь – это следствие морока.
– А что тогда? – не понимал Кирр.
– Этот морок – морок человеческий. Это не что-то внешнее, это то, что приходит изнутри и дает тебе ощущение превосходства. Превосходства над видами и травами, над другими людьми и цивилизациями, над силами природы и даже космоса. А столетний дождь, сели, землетрясения и вулканы, вытекающие лавой, – это следствие, – Мириада пожала плечами.
– Так морок – это землетрясения, это вулканы? – вновь спросил Кирр. Он не понимал, что хочет сказать Мириада.
– Наверное, вы еще малы, чтобы говорить о мороке. Давайте-ка быстро спать!
Лев подтащил малышей к себе мощной лапой и накрыл их аккуратно и бережно. Кирр и Нил обнялись.
– Я боюсь морока, – зашептал Нил, тяжело дыша брату на ухо. Кирру показалось, что у того жар.
– Не бойся, братец, если морок придет, я спасу тебя. Я буду защищать тебя всегда и везде, верь мне, – ответил Кирр и еще сильнее прижал к себе малыша.
Обоим в ту ночь снилось полотно, что вращала Мириада. Оно, липкое и тягучее, ожило и начало подползать к ним, передвигаясь как сухопутная медуза. Оно разрасталось и стелилось по земле, погребая под вязкой массой траву и цветы. Все, что оно накрывало, черенело и увядало. Мальчишки вздрагивали во сне и обнимали друг друга.
Когда малыши окрепли и немного подросли, Мириада сшила им песочные комбинезончики из сотканной ею ткани. Кирру была необходима одежда, чтобы его светлая кожа меньше страдала от солнечных лучей. Вскоре Нил захотел такой же, чтобы ни в чем не уступать брату.
– А кому принадлежат земли, на которых мы живем? – спросил Кирр у Мириады. Они гуляли у реки. Безмятежно перестукивались камыши у самого берега: тук-тук-тики-тук. Вдалеке все трое увидели Эльзу. Она по обыкновению кивнула Мириаде. С удивлением и, кажется, неодобрением глянула на ее маленьких спутников и скрылась в залеске.
– Никому и всем, – ответила Мириада.
– Как это – никому и всем? Вот тут ходим мы и никогда не ходим дальше, а вон там ходит та, другая, которая только что показалась у леса. Значит, та часть земли ее, а эта твоя? – Кирр хотел разобраться.
– Хм, наверное. Мы никогда ничего не делили и не очерчивали границ. Каждый зажил там, где захотел, – задумавшись, ответила Мириада.
– Ну а если, а если ты захочешь пользоваться той частью реки, что течет в ее стороне?
– Зачем мне та часть реки?
– Ну а если?
– Я пойду туда и спрошу ее, можно ли мне набрать воды.
– Но зачем спрашивать, если все общее? Если вы ничего не делили? – в глазах у Кирра блестели озорные огоньки.
– Потому что так повелось.
– Когда что-то ничье, в нем не навести порядок, – сказал Кирр строго.
– Но разве у нас не порядок?
– Конечно же нет. Эти камыши растут, как им вздумается. Закрывают реку высокой стеной, перестукиваются и шумят. Деревья растут как бурьян, пальмы вперемешку с яблонями. Разве это порядок?
– Но такой порядок навела сама земля. Мы не можем пропалывать сорняки, пересаживать деревья. Мы можем принимать все растущее и цветущее таким, какое оно есть. Когда-то люди навели тут слишком много порядка, – Мириада глубоко вздохнула, развела руки в стороны. Она хотела охватить, обнять все окружающее. В ее глазах было много любви.
– Мы можем и должны наводить порядок. Мы можем наводить его каждый день, и однажды земля услышит и поймет, что мы не хотим, чтобы камыши окружали реку. Если мы будем выдергивать их каждый раз день за днем в одном и том же месте, они перестанут расти, и мы с Нилом сможем легко забегать в реку, нырять в нее с берега, набирать воду! Если мы начнем поливать одни деревья больше, чем другие, то через время они потянутся выше предыдущих. Надо только начать! Я верю! Надо изъявлять свою волю, управлять жизнью!
– Может быть, – Мириада пожала плечами. – Знаешь, у меня есть три зернышка, они сохранились у меня с Конца Времен. Бабушка завернула их в платочек и сказала беречь. Хочешь, я отдам их тебе и ты попробуешь их вырастить? И если получится, ты поймешь, что природа начала слушаться! Помнишь, ты хотел посадить яблони в низине? Я не знаю, от каких плодов эти зерна, но все же…
– Я не хочу ничего выращивать, – ответил Кирр резко. – Кругом и так слишком много растений! Растений много, а людей совсем не осталось! Я хочу наводить порядок. Хочу, чтобы камыш не мешал набирать воду и забегать в речку. Хочу, чтобы пальмы росли с пальмами, а яблони с яблонями. Чтобы сажать новое, нужно разобраться со старым.
На лицо Мириады упала тень. Она очень любила Кирра, она хотела, чтобы он был счастлив. Возможно, в порядке есть смысл, подумала она.
– Хорошо! Ты хочешь попробовать? Что тебе для этого нужно?
– Мне нужна моя земля, у которой я буду хозяином! – решительно ответил Кирр.
– Ладно, давай условимся, что эта часть у реки, поляна и залесок твои. Хозяйничай!
Кирр запрыгал на месте от счастья. Он вскидывал руки кверху и улюлюкал от удовольствия! Нил опустил глаза к земле. Мириада заметила, что он загрустил.
– А чего хочешь ты, Нил? – спросила она у мальчонки.
– Я хочу эти зернышки, – Нил заморгал желтыми ресницами.
Мириада улыбнулась, достала из глубокого кармана сарафана связанный узлом платочек и протянула его Нилу:
– Бабушка дала мне их. Завернула в платочек и сказала беречь до особого случая. Может, этот случай настал сейчас?
Нил подставил трепетные ладошки и принял у Мириады сверток, развернул его и просиял, глядя на зернышки.
– Кирр, могу я посадить эти зерна на твоей земле, поближе к реке, чтобы было удобнее поливать их? – обратился он к брату.
Кирр величаво оглядывал владения, он покровительственно улыбнулся и ответил:
– Конечно, братец! Моя земля – твоя земля!
Первым делом Кирр начал сражение с камышом. Выполов его весь, наутро он обнаружил такие же высокие и густые заросли у берега реки. Камыш словно смеялся над ним, потратившим на прополку целый день. Камыш перестукивался стволами. Ударяясь друг о друга, те клацали: тук-тук-тики-тук. Головки камыша, напротив, касаясь друг друга мягкими, как мышиные брюшки, головками шептали: пыш-пыш-пы-ы-ыш.
Это бесполезное и глупое растение не достойно того, чтобы расти, все больше убеждался Кирр. Он с двойным усердием принялся выкорчевывать его, освобождая реку от тенистого и шумного присутствия.
– Эй, Нил, помоги мне убрать весь камыш! – звал Кирр на помощь брата.
Нил возился в земле, возделывая зернышки.
– Я не могу, Кирр! Я занимаюсь зернами, – отвечал брат.
– Это глупое занятие, Нил, они никогда не взойдут! А то, что делаю я, имеет смысл! Я выдергиваю стволы, я диктую земле свою волю!
– Вчера ты делал то же самое, а сегодня с утра камыш опять вырос и потянулся к солнцу. Ты уверен, что твое занятие имеет смысл? Ведь завтра все, что ты вырвал, снова вырастет, – спросил Нил беззлобно.
Кирр нахмурил брови, и рот его принял форму расчерчивающей небо молнии:
– Они перестанут расти, вот увидишь! Нужно только систематически убирать сорняки, день за днем! И они перестанут!
– И мои зернышки, они тоже вырастут, надо только день за днем поливать их, – Нил похлопал рыхлую угольно-черную землю ладошкой.
Оба брата настолько верили в свои занятия и настолько любили друг друга, что продолжили заниматься каждый своим делом. Один поливал, другой пропалывал. Мириада думала, что в их действиях есть гармония. Мириада думала, что вместе братья сделают мир лучше.
По вечерам они так же, как и всегда, укладывались спать около теплого брюха льва, и Мириада пела им перед сном. Они жили счастливо.
– Спой еще свои песни, Мириада! – просил Кирр.
Мириада знала очень много песен от своей бабушки, но никому раньше их не пела. Напевая, она танцевала, медленно двигаясь в свете луны, а ее подопечные неотрывно следили за плавными движениями, пока глаза их не смыкались, околдованные и очарованные происходящим.
Заступит ночь на смену дня.
Скорее надо спать!
Полна даров твоя земля —
То надо понимать!
Она ответит на любовь
И нелюбовь вернет.
Полна даров твоя земля,
Кто любит, тот поймет.
Никто точно не знал, сколько прошло времени, но в один из дней, когда Кирр пришел к берегу реки, чтобы снова сражаться с камышом, его там не оказалось. Камыш не вырос за ночь. Камыш ушел с Кирровых берегов.
Кирр запрыгал выше головы. Он давно спроектировал мосток, с которого было бы удобнее нырять в реку и набирать воду. Он отправился в залесок, чтобы нарубить бревен, и увидел Нила, как обычно копошащегося у посадок.
– Братец! Я победил камыш! Он ушел с берега моей реки!
– Я буду скучать по нему, – тихо произнес Нил.
Кирр приблизился. Он ликовал от своей удачи. Он оказался прав, и эта правота переполняла его.
– А как твои дела, братец? – спросил он ласковым тоном. Он возвышался над Нилом, отбрасывая длинную тень на землю.
– И мои хорошо, брат! Уже неделя, как мои зернышки дали всходы.
Нил сказал об этом так обыденно и просто, что у Кирра перехватило дыхание.
– Неделю, как? И ты ничего не говорил? – Кирр не понимал. Он-то сразу прибежал делиться с Нилом своими успехами. Ему показалось это предательством, но он промолчал.
– Да, неделю или около того. Но нужно еще сильно стараться, чтобы они окрепли.
Кирр считал возню с зернами детской забавой. Свои планы он считал куда более важными. Он расчертил на открытом участке земли карту местности и поделил ее на квадраты, в каждом сделав особые пометки. От реки он отвел орошающие каналы к тем участкам земли, где по его плану растительность нужно было усилить. Струенаправляющие дамбы и ручейковые системы проливались по периметру его владений и останавливались у залеска, где начинались земли Эльзы. Через какое-то время стало заметно, что дерен красный, кустарник, росший обильно и бессистемно, сконцентрировался пурпурной безлиственной стеной по периметру его земель.
– Что ты задумал? – спросил Нил Кирра.
– Я построил нам живой забор из красного кустарника! – ответил Кирр гордо.
– От кого мы отгородились? – спросил Нил.
– Мало ли от кого. Никогда не знаешь, где таится опасность, – пояснил Кирр серьезно. – И потом пусть все видят, что это наша земля!
– Но этот кустарник вряд ли спасет тебя от опасности.
– Нас! – поправил брата Кирр. – Я делаю это для нас, – почти обиженно возразил он, а потом задумался. А ведь брат прав. Кустарник – это никуда не годится. Нужно что-то более существенное.
Тем временем деревья Нила набирали силу. Они росли так же быстро, как братья, превратившиеся из крохотных эльфоподобных малышей во вполне себе человеческих мальчиков. Мириада заметила в их изменениях серьезную опасность. Общение людей друг с другом ни к чему хорошему не приводило. Кирр и Нил больше не были чем-то волшебным, с неясной природой. Они превратились в людей. На это нельзя было закрывать глаза.
– Я должна уйти, – сказала однажды Мириада грустно и решительно.
– Почему? – вскричали оба ее воспитанника.
– Так велит мне внутренний голос.
– Ты не можешь оставить нас! – взмолился Кирр.
– Не уходи, – попросил Нил.
– Я не ухожу навечно, но теперь мне пора двигаться в путь. Я видела во сне бабушку, и это серьезно.
– Сон – это только сон! Глупый сон! – вскричал Кирр.
– Ко снам надо относиться очень внимательно, – не согласилась Мириада. – Когда вас еще у меня не было, сны были моими единственными собеседниками.
– А как же лев?
– Лев не собеседник, лев – гавань души. Он не отвечает, он только слушает. И это, конечно, тоже важно.
– Лев пойдет с тобой? – спросил Нил.
– Разумеется.
Братья молча опустили головы.
– Прежде чем я уйду, я спою вам последнюю песню.
– Я не хочу больше твоих песен. Они вранье, все, что ты говорила, вранье! Нет никакого Нового Человека и не будет, есть только морок! Вот что действительно есть! – Кирр пнул ногой воткнутую в землю рогатину, украшенную нитями, подаренную ему Мириадой, и убежал.
– Зря ты сломал ловец снов, – кинула она ему вдогонку и прибавила тихо: – Теперь сны властны творить, что им вздумается.
О проекте
О подписке