Несовместимость 2

Егор

Альбина блаженно потягивается на кожаном диване. С первого взгляда не скажешь, что ей тридцать пять. Блестящие волосы, ровная гладкая кожа, красивое бельё, идеально, практически театрально смазанная на губах красная помада. И это выглядит так пошло, что член снова дёргается в готовности, хочется присунуть ей ещё разок.

– Егооор, – она потягивается и призывно раздвигает бёдра, задирая юбку выше.

Да, я сегодня скотина. Трахнул её, даже не раздев до конца, но, кажется, именно от этого она и прётся.

– Одевайся, – кидаю ей блузку, – машина твоя уже готова, а мне пора.

– Ну подожди, – она встаёт на колени и тянет меня за руку вниз, чтобы я сел. – У меня есть для тебя предложение. Только ты не отказывайся сразу, – царапает мою спину своими ногтями, запуская мурашки. Знает, что мне так нравится.

– Я слушаю.

– Фадеев снова песню про наследника завёл…

Альбина разминает мне плечи. Это приятно. Дааа.

– Отлично. Я тут при чём? – реагирую расслабленно, не понимая, к чему она клонит.

– Ну не выходит у нас с ним обычным способом, – обнимает меня сзади и ложится подбородком на плечо. – Несовместимы мы. Нужно делать ЭКО, а это гормоны, анализы, врачи. И Фадеев уже не молод.

– И? – давлю интонацией, чтобы побыстрее закончить неинтересный мне диалог.

– Сделай мне ребёночка, – выпуливает и замирает.

Я оборачиваюсь.

– Долго думала, Альбин? – веду плечами, сбрасывая её руки. От возбуждения не остаётся и следа. Я беру со стола пачку сигарет, достаю одну.

Аля тянет мне зажигалку.

– Егор, ну ты не спеши отказываться. Ты – молодой, здоровый, красивый, – её ладошки пробегаются по рельефу моих мышц, – и от тебя я без всей медицинской мути смогу.

– Я не планировал детей, Альбин. Уж тем более, от чужой жены. Давай заканчивай нести бред и одевайся.

– Ты не понял, – она встаёт с дивана следом за мной. – Отцом будет Фадеев. Ты… Будто просто сдашь сперму. И я смогу поддержать твой бизнес. Расширишься. Дополнительные боксы. Может быть, вообще что-то новое откроешь…

– Аля! – я повышаю голос, потому что мозги начинают течь от нашего диалога с подменой понятий. – Ты, твою мать, хоть осознаёшь, что только что предложила мне продать ребёнка? Я просто оху*ваю от невинности твоих формулировок!

– Егор…

Она пытается меня обнять, но я убираю её руки.

– Альбин, мы с тобой просто трахаемся. И мне кажется, что правила игры были ясны обоим с самого начала. Тебе комфортно прикрываться сломанной тачкой. Мне нравятся твои умелки. А теперь… – развожу руки в стороны, подхожу к столу и тушу сигарету в пепельнице. – Извини. Я не знаю, чего от тебя ждать. Порванных презервативов?

– Перестань! – с обидой в голосе прерывает меня. – Я всё поняла, не нужно меня втаптывать, – накидывает на плечи блузку, поправляет юбку. – Ты не видел мои трусики?

Молча подаю ей. И пытаюсь вытащить из памяти причину, почему с ней связался. Постоянная любовница? Нет с этим проблем… Красивая? Да, но её красота искусственна и идеальна. А мужчин цепляют только фетиши, маленькие особенности, даже изъяны. Никогда не видел её простой, без макияжа, домашней. Да и не хотелось. Для решения проблем у неё есть муж. Старый, хороший, богатый муж. Безразлично смотрю, как Аля поправляет макияж и осознаю, что причина в удобстве. Как раз в том, что ты получаешь качественную демоверсию любовницы и не несёшь никакой ответственности.

– Я на несколько дней лечу в Италию, – женщина берёт свою сумочку со стола и подходит ко мне. – Не хочешь составить компанию?

– Не могу, Альбин, – припечатываю поцелуй в щёку, потому что её губы снова накрашены красной едкой помадой, – ты же знаешь.

– Завязывай, Егор. Думаешь, я не знаю, откуда твои синяки берутся? Зачем вы дерётесь? Ну я могу ещё понять в восемнадцать, ну в двадцать, но тебе двадцать семь! Если тебе так нравится футбол, я могу аккредитовать тебя как журналиста…

– Хм… – разворачиваю её к себе спиной и подталкиваю на выход из кабинета. – Не клеится у нас с тобой диалог сегодня, Альбин. И вообще…

– Ну давай… – она с вызовом оборачивается, – говори уже.

– Ты бы попробовала с мужем по-честному. Может, и вышло бы чего. А я не хочу сомневаться, чей ребёнок будет расти в твоём животе.

– Это всё? – она ухмыляет красивые губы. – Не позвонишь?

– Перестань. Ты всегда можешь ко мне обратиться…

– Машину починить, – хмыкает и проворачивает ключ в двери. – Позвони мне сам, если что.

Закрываю дверь. Жесть! Тру глаза. На столе уже третий раз вибрирует телефон. Это Павел.

– Алло!

– Герыч, ты там где? – слышу в трубке шум метро.

– Еду. Ты на какой уже?

– Да только от своей отъехал.

– А парни?

– Уже на месте ждут.

– Добро.

Кидаю в карман капу, бинтую кулаки, выкладываю в стол документы и ключи от машины. Надеваю куртку, накидываю капюшон и прячу руки в карманы…

Знакомство 1

Дарья

В клинику просачиваюсь через запасной выход. Если профессор Илюшин узнает, что я опоздала, да ещё и почти на час, то съест меня живьём. Ну ладно, не съест, а заставит разложить по алфавиту архивы рентгеновских снимков за последний месяц. Так что я не знаю, что хуже. Телефон в сумочке настойчиво вибрирует. Блин, Валя, да тут я уже! Роюсь в сумочке, чтобы побыстрее сбросить вызов, но, как назло, попадаются расчёска, блеск для губ, короче, всё, кроме мобильника.

– Ромаанова, – раздаётся за моей спиной протяжное. – Фамилия у вас, конечно, царская. А вот манеры… оставляют желать лучшего. Где вежливость королей?

Я медленно поворачиваюсь и на вершине лестничного пролёта вижу своего непосредственного начальника.

– Семён Викторович… Как вы меня напугали, – выдыхаю, и мой голос приобретает заискивающие тона. – Я не виновата. Честно. Там метро не работало.

– Вы, Романова, работаете в больнице. Где пациенты ждут вашей экстренной помощи. Сходите и объясните им, что они сидят в очереди с открытыми ранами, потому что у вас вагончик уехал или не приехал.

Илюшин хмурит брови, и я снова чувствую себя его студенткой, опоздавшей на пару. Надо сказать, что было это всего пару раз, ибо чревато бесконечными отработками.

– Откуда очереди-то? – начинаю подниматься по лестнице, пытаясь вспомнить сегодняшнее число.

– Вот, Романова, – продолжает песочить меня профессор, – а теперь я наблюдаю на вашем лице мыслительный процесс.

– Мы сегодня дежурные по городу? – сдуваюсь, осознавая, сколько человек теперь сидит ко мне на перевязки и обработку.

– Браво, Романова, – Семён Викторович вручает мне несколько папок с анамнезами. – Забирайте и приступайте побыстрее. Я сейчас к вам подойду.

– Хорошо, спасибо… – быстренько ныряю с лестничного пролёта в коридор, радуясь, что моя епитимья откладывается.

Но меня догоняет громкий оклик:

– Ничего не планируйте на послезавтра! Отоспитесь – и прошу… Трудиться на благо отечественной медицины, так сказать. Подружку тоже обрадуйте!

Блин. Попала. Спорить тут себе дороже. Ещё и Валю подставила. Хорошо, что Артур уезжает в командировку, а то снова бы поругались.

С некоторых пор мне стало сложно сдерживать себя и не провоцировать конфликт в те моменты, когда мой жених пытается «сделать меня лучше». Причём его «пожелания» уже расползлись на всевозможные мелочи типа выбора одежды, питания и стали больше напоминать жёсткую авторитарную критику. Заворачиваю за угол и на секунду застываю.

– Вы что делаете? – ошарашенно окликаю двух ребят, которые ковыряются за передней панелью коридорного телевизора. – Предупреждаю вас! Даже не думайте что-то украсть! – подхожу ближе и отмечаю, что парни совсем не похожи ни на беспризорников, ни на наркоманов. Даже наоборот – стильные кроссовки, куртки со значком Фред Перри. Плечистые, видно, что спортивные. – Здесь везде камеры, – добавляю уже не так агрессивно и чувствую, что краснею под их оценивающими взглядами.

– Да мы звука добавить хотели, – отвечает тот, что помоложе, а старший не отводит ледяных голубых глаз от моего лица. – Футбол…

– Со звуком смотреть запрещено, – прихожу в себя от замешательства, делаю несколько шагов к двери кабинета и нажимаю на ручку. – Верхние этажи ко сну готовятся. Сейчас подойдёт врач, и можете заходить по двое.

Последнюю фразу говорю чуть громче, окидывая взглядом коридор. Всего человек десять. Четверо парней, три женщины средних лет на перевязку, две девушки с опухшими ногами и дедок с перебинтованной рукой. Причин нарушать живую очередь не вижу – тяжёлых нет. Скрываюсь в кабинете.

– Ну наконец-то! – рычит Валя.

– Не злись, Валюш, – целую подругу в щёку и кладу на стол документы.

– Я тут зашилась уже. Перед Илюшиным тебя покрываю. Говорю, что старшая в отделении помочь попросила. Смотри, не спали меня, – тараторит подруга, пока я раздеваюсь, надеваю халат и обрабатываю руки, – а то отрабатывать заставит.

– Поздно! – грустно выдыхаю. – На стол посмотри.

Валентина замечает истории болезни и закатывает глаза.

– Ну спасиибо. Где нарвалась? – пыхтит, складывая на груди руки.

– На лестнице.

– Теперь не видать мне свидания. А я, как дура, платье купила…

– Валь… – чувствую себя виноватой, – ну я правда не виновата. Вышли с Артуром из дома поздно. Думала, что он меня на машине довезёт, а он снова докопался. Я возле кольцевой психанула и решила на метро дальше ехать. А там беспорядки какие-то, ждали, пока новый состав подадут.

– Ой, чего теперь, – подруга отмахивается, – ну не пойду. Значит, не судьба.

– Это с тем, что с сайта знакомств?

– Ага. Интересный такой, начитанный, – на лице подруги появляется блаженная улыбка, – стихи мне пишет. Бродского…

Дверь кабинета резко распахивается, и мы синхронно вздрагиваем.

– А ну разбежались по местам! – Семён Викторович всегда появляется эффектно. – Сороки! Валентина, две верхние истории, те, что со снимками, мне на стол. А ты, Романова, в процедурку! Гипсование ждёт тебя.

Знакомство 2

Егор

– Можно? – стучу в уже открытую дверь перевязочной и, не дожидаясь ответа, захожу.

– За дверью подождите, пожалуйста!

Из-за ширмы на меня вылетает та самая девушка из коридора. Только теперь она одета в белый халат, а её руки затянуты в перчатки и измазаны чем-то белым. Глаза незнакомки загораются праведным гневом, потому что я не двигаюсь с места, а нагло её разглядываю.

– Вы не расслышали? – прядь её светлых волос падает на лицо.

Девушка забавно пытается сдуть её с глаз, но ничего не выходит. Трётся лбом об своё плечо, а мне нестерпимо хочется прикоснуться к её нежной коже пальцами. И я нагло делаю это. Подхватываю пальцами непослушную прядь и заправляю за ушко.

– Немедленно выйдите, – шипит красавица, краснеет и скрывается от меня за ширмой.

Выхожу в коридор. Улыбаясь, приваливаюсь спиной к стене, забыв про рану на затылке, и морщусь от боли. Блин. Надо ж было подставиться так. Хотя… Может, и не зря парни на больничке настояли. Я ещё ехать не хотел. А медсестричка хороша… Кровь начинает бежать по венам быстрее от мысли, что красивая девушка всего через несколько минут будет ко мне неприлично близко. Хочется её рассмотреть. Сочетание взрывного характера и невинности реакций просто аховое. Я отпускаю реальность и представляю, как будет вкусно впиться в розовые губки строгой девочки. Они все поначалу строгие. Пока ты не снимаешь с них одежду. Куда только исчезают невинные глазки, когда они просят трахать их жёстче, глубже… мммм…

Из фантазий меня вырывают голоса. К кабинету подходит степенная супружеская пара. Скучная. От женщины на весь коридор пахнет классической «Шанелью», и меня начинает подташнивать. Ладно, не от духов. Скорее всего, моё сотрясение шалит. А мужик очень сильно напоминает мужа Альбины. И вот парадокс. Вроде бы бабла у мужика дохрена. Жизнь, можно сказать, удалась на все двести. А в пятьдесят лет уже «не стоит». Сидячий образ жизни, любовь к сладостям и алкоголю грохнули тестостерон Фадеева наглухо. Вообще, я не удивлён, что ребёнок у них так и не получился.

– Кажется, здесь, – дама открывает дверь процедурки, и пара заходит.

Через несколько минут они появляются в сопровождении моей медсестрички и хромающего парня лет пятнадцати.

– Под гипс ничем острым не лазить, самостоятельно не снимать, – напутствует пациента девушка, – и уж тем более никаких экстремальных видов спорта.

– Спасибо большое, – прощается отец семейства, пока мать «облизывает» сына.

– Третий гипс за полгода, – качает девушка головой, поворачивается ко мне и вздыхает: – Входите. Давайте направление.

– Здравствуйте, доктор, – продолжаю смущать её пристальным, максимально откровенным вниманием.

Девушка реагирует на это частым дыханием и гневным взглядом.

Сажусь на стул. Кладу перед ней рентгеновский снимок и заключение. Она внимательно читает.

– Что пишут? Жить буду?

– Показывайте затылок, – ещё один гневный взгляд в мою сторону.

Я скидываю капюшон с головы, а медсестра встаёт из-за стола и подходит ко мне сбоку.

– Чем нанесён удар? – она надевает перчатку и осматривает рану, чуть надавливая.

В нос бьет запах её духов, и я уплываю. Свежие, по-девичьи сладенькие. Хочется зарыться носом за её ушко и вдохнуть поглубже.

– Так чем?

Она надавливает на голову сильнее, и меня отрезвляет волной боли.

– Упал неудачно… – отвечаю севшим голосом.

– Судя по гематоме, это не вы упали, а на вас – кирпич или табуретка, – она ухмыляется. – Что это? – запускает руку в капюшон и подаёт мне колечко от огнетушителя.

Да, это был он. Неприятно вышло. Я забираю улику из её рук.

– Кольцо, – отвечаю невозмутимо. – На самом деле пришёл с ним к девушке предложение делать, а она обиделась. И ещё табуреткой по голове дала. Вы совершенно верно предположили, – я едва сдерживаю смех, видя, как на лице медсестры сменяются эмоции от удивления до полнейшей растерянности. Она что? Шуток не понимает?

– Вы шутите?

Она почти утверждает вопрос, а я уже не могу остановиться, смакуя её непосредственность как редкое блюдо.

– Совершенно серьёзен, – вздыхаю грустно. – Но вы же не такая? А давайте, – я ловлю её руку и прижимаю к своей щеке, кайфуя от нежности пальчиков без острого маникюра, – я подарю его вам.

– Ну хватит! – она, очевидно, приходит в себя от моего напора и отходит на несколько шагов в сторону. – Ваши шуточки совершенно не смешные и мешают мне составить реальную картину травмы. И вообще! Кто вас надоумил капюшон надеть? – она поворачивается ко мне спиной, начинает раскладывать медицинские инструменты и вскрывать ампулы. – Нитки к ране прилипли. Придётся отмачивать. Раздевайтесь по пояс и пересаживайтесь на кушетку.

Знакомство 3

Егор

Пытаюсь осторожно стянуть футболку через голову, но узкий ворот задевает рану. Я, не сдерживаясь, шиплю от боли и неожиданно чувствую запах её духов. Он снова совсем близко.

– Давайте я помогу.

Прохладные пальчики ложатся поверх моих рук. Эти легкие прикосновения кажутся мне сейчас настолько острыми, что низ живота скручивает желанием, а мозг начинает плыть.

– Вы тяните ворот, а я стащу с головы.

Футболка поддаётся легко. Мы встречаемся глазами и замираем. Сердце пропускает удар. В своей логичной фантазии я отбрасываю одежду на пол, ловлю эту строгую девочку в объятия и крепко стискиваю. Зарываюсь пальцами в её длинные волосы, которые сейчас спрятаны под шапочкой, и целую вкусный рот. Подаюсь ей навстречу, но она разрывает наш интимный контакт, прикрывая веки.

– Пожалуйста… – нервно сглатывает, – пройдите на кушетку.

Сбегает от меня в соседнюю комнату, и я слышу стук шкафчиков.

– Вот, – девушка появляется с белой простынёй в руках, – набросьте на плечи. Здесь достаточно прохладно.

Прохладно!? Ты серьёзно, девочка? Я сейчас сгорю!

– Я тебя смущаю? – нагло перехожу с ней на «ты». Потому что считаю, что имею право. Между нами за прошедшие пять минут случилось гораздо больше глубины, чем с некоторыми моими женщинами за несколько месяцев секса. – Ты сама меня раздела, – забавляясь, смотрю, как её глазки мечут гневные молнии, а щёчки идут красными пятнами.

– Если вы сейчас же! – она делает глубокий вдох. – Сейчас же не перестанете так фамильярно себя вести, я приглашу другого врача! – фыркает и отворачивается к столу с инструментарием. Берёт в одну руку пинцет с марлей, а в другую тюбик из тёмного стекла. – Я попросила вас раздеться, чтобы не испортить футболку физраствором и перекисью, – подходит ко мне сбоку и аккуратно льёт на рану прохладную шипящую жидкость. – Всё остальное – это плоды ваших фантазий, – промакивает стекающие капли салфеткой и снова льёт.

– Подуйте, пожалуйста, – делаю голос умоляющим. – Щиплет. Ай!

– Обойдётесь.

Новая обильная порция перекиси бежит по моему затылку и шее.

– Вы всегда такая серьёзная? – я возвращаю ей дистанцию, а сам бессовестно отмечаю, что под белым халатиком у девушки только нижнее бельё, и я чувствую жар её голого тела.

– Всегда, – медсестра отходит от меня. Открывает шкафчик под столом и достаёт одноразовую бритву. – Мне придётся сбрить вам волосы. Рана глубокая, если не стянуть, заживать будет долго.

– Может быть, сразу топор? – задаю вопрос серьёзным голосом.

– Зачем топор? – она непонимающе зависает.

– Стыдно. Стыдно не знать консервативных методов лечения, – я из последних сил сдерживаю улыбку. – Вам в школьном медпункте не говорили, что от головы у них есть только топор? Ну или уголь активированный…

Секунду она ещё пытается сдерживаться, сжимая губки, а потом хохочет. Открыто. С ямочками на щёчках. Мне нравится её смех, и уже очень сильно нравится она сама.

– Егор… Я прошу вас, перестаньте меня смущать, – теперь смотрит на меня доверчиво, с лёгким осуждением.

Это снова неожиданно. Обычно женщины, распознав мой интерес, включают томные вздохи, откровенные взгляды, стараются прикоснуться к телу. Обещание горяченького начинает витать в воздухе, а мне становится понятен дальнейший сценарий.

С этой девочкой такого нет. Я понятия не имею, что с ней делать, но ощущаю чистый кайф от того, что она находится рядом.

– Я очень постараюсь, – терпеливо замираю, пока она занимается моим затылком. – Как тебя зовут?

Она некоторое время медлит с ответом, но всё-таки говорит:

– Дарья.

– Очень приятно, Да-ша, – я будто пробую её имя на вкус, и оно мне тоже нравится.

– Дарья, – строгим голосом меня поправляет. – А сейчас не дёргайтесь и помолчите.

Клеит на мой затылок узкие пластыри. Это немного больно. Я беззвучно терплю, потому что наша близость действует на меня наркотически сладко, и я не хочу, чтобы она заканчивалась.

– Голову сутки не мыть, а дальше – посмотрим на перевязке, – медсестра отстраняется, снимает перчатки и садится за стол. – Можете одеваться.

Подхожу к стулу и беру со спинки футболку.

– Я хочу тебя ещё раз увидеть, Даша, – сердце колотится, как у школьника, и я понимаю, что всё равно увижу. Даже если она откажет.

– Обязательно, – она делает вид, что не понимает, о чём я. Заполняет какой-то бланк и только после поднимает на меня глаза: – Через сутки у вас перевязка. Вот и увидите.

Протягивает мне листок бумаги.

– Это рецепт на антибиотик. На всякий случай.