Глава 11
Слабость

Швец

Ну и что дальше? Набросишься на неё? Силой возьмёшь?

Черт! Да нет, конечно… Надо идти в душ, как собирался. И так в голове полная каша.

Чтобы случайно не передумать, скидываю вещи на пол и захожу в кабину. Включаю напор воды посильнее и чередую холодную с горячей. Жирно намыливаю голову шампунем с ментолом и, психуя, отшвыриваю флакончик на пол. Ничего не помогает. Ну не самому же мне себя разряжать, в самом деле? Но руки тянутся… Упираюсь ими в стену и выкручиваю кран на ледяной тропик.

Замёрзнув, смываю пену водой чуть теплее и выхожу из кабины. Первым делом проверяю на месте ли женские вещи. На месте…

Не придёт? Может, просто уснула рядом с дочерью, а я тут, как дурак, круги наматываю.

Накинув на тело махровый халат, кладу трусики Варвары в карман и уже собираюсь выходить, когда на пороге ванной появляется хозяйка моего трофея. Она со вскриком дергается, увидев меня, и хватается за сердце.

– Швецов… – выдыхает.

Даю пару секунд ей прийти в себя.

– Маша уснула? – хмурюсь.

– Да… – отвечает Варя опасливо. Ее взгляд скользит мне за плечо. – Ты трогал мои вещи, – она не спрашивает, а, скорее, констатирует.

– Да, – пожимаю плечами и отвечаю честно. Какой смысл отпираться?

– Разреши, я заберу их… – она пытается втечь в ванную бочком, не коснувшись меня.

У неё это почти получается, просто в самый последний момент я резко разворачиваюсь и сношу Варю весом к стене. Сжимаю ее талию и жадно вдыхаю запах с волос. Ни от одной женщины никогда мне больше так голову не отрывало! И, словно, в первый раз с ней все или не было этих пяти долбаных лет… Тогда, почему нет? Ведь все уже было…

Вскрикнув, Варя начинает отбиваться.

– Нет, не смей…

– Тише, тише, маленькая, – шепчу ей, тяжело дыша. – Мы чуть-чуть.

Мои губы скользят по кромке ее ушка. Она каменеет.

– Отпусти… Не трогай! – истерично хрипит. – Я не хочу быть с тобой. Слышишь?!

А я не могу не трогать! Как одуревший дышу ее чистым запахом, глажу бедра и тяну пояс халата. Сердце лупит в рёбра.

– Я только посмотрю, – обещаю полнейшую чушь.

Лишь бы только сейчас добраться до ее тела. Я так соскучился. Я хочу его видеть!

– Нет, нет! – хватает Варя мои руки.

Я прижимаюсь губами к ее скуле и все-таки развязываю узел на халате. Пальцы касаются нежной кожи.

Бах! Неожиданно мне по лицу прилетает реальная, тяжелая пощёчина. До искр из глаз.

Она действует правильно. Я будто прихожу в себя и, наконец, вижу Варины испуганные глаза.

– Мать твою… – бормочу ругательства. Какой же ты, идиот, Швецов. С чувством прикладываю кулак в кафель возле головы Варвары. И снова толко после действия осознаю, что пугаю ее этим ещё сильнее.

Варя буквально вжимаются в стену и вся дрожит.

– Прости, – говорю, убирая от неё руки и делая на шаг назад. – Я не трону тебя сегодня. Прости…

Она цинично ухмыляется и, запахивая халат, впивается в меня горящими глазами.

– Никогда, Швецов. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю… – разгоняется тирадой, повышая голос.

– У тебя не будет других мужчин никогда, – перебивая, рычу ей в ответ, и сжимаю зубы.

– Мне они не нужны! – Вспыхивает Варвара. – Я в своей жизни навлюблялась за глаза и уши! Аж пять месяцев тошнило!

– Тошнило тебя? – я не сдерживаюсь и снова подлетаю к ней. Перехватываю пятерней ее подбородок и заставляю посмотреть в глаза. Пусть повторит! – От меня тебя тошнило?

– От тебя, Швецов, – отвечает она с вызовом.

В моей голове срабатывает детонатор. И буквально в последние секунды до взрыва я выбираю свернуть ли сейчас одну прекрасную женскую шейку или всё-таки наказать ее рот.

Выбирая второй вариант, впиваюсь в губы Вари поцелуем. Прихватываю ее за затылок, чтобы не могла отстраниться, и несколько секунд терзаю губы. Сладкие, чуть припухшие. Зараза! Отстраняюсь, чтобы глотнуть воздуха.

– Тошнит? – встряхиваю Варвару. – Отвечай!

– Я имела ввиду токсикоз, – шепчет она, отворачивая от меня лицо и съезжает вниз по стене, обхватывая себя за плечи. – Но теперь действительно тошнит. От тебя, Саша.

Я смотрю на Варвару, как контуженый. И сам не могу прийти никак в себя от той жести, что сейчас произошла. В груди болезненно и душно. Мерзко от самого себя. Зачем? Зачем я к ней полез? Почему меня вообще так накрыло? Почему она постоянно меня провоцирует? Будто специально лупит и не мажет по самому больному! Ну не надо, мать твою, играть со мной в шарады, когда я не в адеквате!! Варя же это знает! Да, наверняка. И просто каждым словом показывает, как меня презирает. Я должен через это пробиться? С хрена я ей что-то должен!? Она же знала, кто я, когда ложилась в мою кровать!

А она даже ребёнку имени моего не дала…

– Забирай вещи и иди спать, – говорю ей тихо и резко отворачиваюсь, чтобы она сейчас не увидела, как мне хреново. Когда-то ей хватало одного взгляда в мои «нечитаемые», как уверяли мои соперники по блек джеку, глаза, и она понимала, как прошёл мой день!

Ну не просить же ее меня принять, простить и полюбить?!

За моей спиной хлопает дверь. Я жду ещё пару минут и только после этого выхожу.

Кидаю себе на диван плед с подушкой, чтобы быть от Варвары максимально далеко и пью несколько глотков алкоголя прямо из горлышка. Завтра мне будет мучать сушняк, но это будет хоть как-то отвлекать от того, что беспокоит по-настоящему.

Слабость к женщине стоила жизни моей семье. Своих ошибок я не повторяю.

Глава 12
Новый день

Варя

Утро сваливается на голову неотвратимо. Как пыльный тяжелый мешок с верхней полки в подвале. И ты после этого удара, вроде, в себя пришла, а все равно не понимаешь, где ты и что ты…

Перед моими глазами дрогой глянцевый потолок, постель едва уловимо пахнет лавандой, а ещё, наконец-то мне не холодно, и в бок не впиваются пластиковые бутылки с водой.

Машуня спит, сбросив с себя одеяло. Я же наоборот – накрываюсь им с головой и издаю тихий стон. Господи, как дальше жить то? Что говорить дочери? Как решать вопрос с работой? Как вести себя со Швецовым? И после вчерашнего… как в доме то одном с ним находиться? Да, я не хотела его поцелуев и ласк, но только головой. Тело вспомнило хозяйские руки мгновенно. Потянулось, потекло, захотело остаться и ничего не решать… Господи, позорище какое.

– Мама… – начинает копошиться Маша и стягивать с меня одеяло.

– Доброе утро, мышка, – говорю с улыбкой и привстаю на локте.

Она удивлённо водит глазками, осматриваясь.

– Мы у дяди Саши дома, – решаю помочь ей восстановить в памяти вчерашний день. – Ты так нагулялась, что уснула в машине.

Встрепенувшись, дочь находит на кровати свои игрушки и забирается попой на подушку.

– А мы в интернат не пойдём? – склоняет голову на бок и хитренько прищуривается.

– Сегодня не пойдём, – отвечаю уклончиво.

Собираю растрёпанные волосы в хвост под резинку и поправляю халат. Интересно, который час? Нахожу телефон и, игнорируя звонки от коллег, смотрю на часы.

– Ого, Машунь, – восклицаю вслух, – уже десять часов. Вот это мы поспали.

– А тут пол тёплый, – радостно сообщает мне дочь, спуская с кровати ноги.

В ответ я вздыхаю. Это Марья ещё ванну не видела. Да, у Швецова дома гораздо лучше, чем у нас. И если уж быть совсем честной с собой, то мне бы очень хотелось, чтобы дочь здесь немного пожила. Потому что я пока не могу дать ей условий лучше. Неизвестно когда в нашем доме подключат стабильное тепло. Хоть президенту, хоть Богу пиши.

– Пойдём мыться и завтракать, – ловлю на руки топающую мимо меня Машу.

– В окошко посмотреть хочу, – требует она.

– Давай потом…

– Неть… – кривит губы. – Сейчас…

Подхожу с ней к окну и отодвигаю штору.

От соседей дом Швецова отделяет высокий деревянный забор с тяжёлыми металлическими воротами и плотная посадка высоких, заснеженных елей. На них едва заметно мигают огоньки. Красиво… В глубине двора имеются ещё две небольших постройки из сруба. Из трубы одной идёт настоящий дым. Интересно, кто там живет. Охрана?

С неба все продолжает валить хлопьями снег. Он ложится на землю и крыши плотными, глубокими сугробами.

Нарушают единство ровной снежной белизны только собачьи следы и расчищенная главная дорожка со следами шин.

– А мы гулять пойдём? – трогает Марья стекло ладошкой.

– Давай сначала сделаем все утренние дела, а потом посмотрим, – говорю ей строго и опускаю штору на место.

Собрав для ванны необходимые вещи из вчерашних покупок, увожу Марью из спальни, и уже на лестнице я понимаю, что дома мы не одни. В воздухе витает запах еды и свежего кофе. Нет, ну не сам Швецов стал к плите, в самом деле? Может быть, домработница?

Диван, на котором вчера обосновался Александр, убран и заправлен. Я прохожу до кухни и замираю прямо на пороге, увидев возле плиты девушку лет тридцати в фартуке поверх обтягивающего короткого платья.

Ого, нечего себе «домработница». Или это женщина Швецова? Тогда почему он вчера целовал меня?

– Мам, а зубки чистить? – Марья сдаёт наше присутствие с потрохами.

Девушка оборачивается и начинает улыбаться прохладной, натянутой улыбкой.

– Доброе утро, завтрак готов, – она окидывает нас цепким взглядом с легкой неприязнью. – Александр уже уехал, но просил передать, что будет в двенадцать.

– Спасибо, доброе утро, – киваю я девушке, не осмеливаясь уточнить статус, но тоже разглядываю ее.

Для обычного обслуживающего персонала слишком фривольна, для любовницы Швецова слишком сдержана и неуверенна. Очень интересно…

– Кушать хочу, животик бурчит, – начинает дергать меня за руку Марья.

– Мы сначала в ванну, – говорю я девушке, приходя в себя. – А потом с удовольствием позавтракаем.

– Да пожалуйста, – фыркает она, отворачиваясь к плите.

Провожу дочь в ванную, наливаю ей в джакузи немного шампуня, и пока она с удовольствием плескается в пене, тоже привожу себя в порядок.

– Мамочка, а я плаваю, – счастливо повизгивает Марья и пытается дуть на мыльную пену. Переворачивается в воде со спины на живот, запускает шампунь корабликом и топит его.

– Бабах!

– Не брызгайся, – качаю я головой.

Сушу феном волосы и втаскиваю дочь из воды, завернув в большое полотенце.

Надеваю ей новое платье, оставляя вчерашний комплект трусиков с маечкой. Наше новое белье я закладываю в стиральную машину и запускаю стирку, вспоминая, что мои вчерашние трусики пропали с неё совершенно магическим образом.

Извращенец Швецов! Особенно если спит с этой домработницей… то это вообще отвратительно.

Завтракаем мы с Марьей, слава Богу, в одиночестве.

– Фу, – морщится дочь, ковыряясь в каше, – не хочу.

– Ешь, что за глупости, – привычно рычу на неё я.

Ставлю на стол две кружки с кофе и чаем и сажусь на стул.

Отправляю в рот ложку каши из своей тарелки и тут же выплёвываю ее обратно, почувствовав горечь прокисшего молока и знакомый привкус ванилина.

– Так все ясно, – подхватываюсь на ноги и уношу тарелки к раковине.

Заглядываю в шкафчик, где по предположению должна быть мусорка и подтверждаю свою догадку, находя в ведре два контейнера от полуфабрикатов.

Нет, если Швецову нравится жрать этот суррогат, то своему ребёнку я буду готовить нормальную еду сама.

Наглея, распахиваю холодильник и вываливаю из него упаковки с нарезками. Нахожу хлеб, делаю нам с Марьей обычные бутерброды и возвращаюсь за стол.

Из глубины дома доносится звук пылесоса. Мне почему-то становится неприятно от мысли, что эта девушка будет убирать в комнате ребёнка. Лучше я сама… Да и вообще. Швецов может платить за уборку мне. Все равно на работе меня никто держать с таким количеством прогулов не станет, а деньги нужны…

Неожиданно дом наполняемся топотом и шумом новых голосов.

– Располагайтесь в гостиной, – слышу властный бас Швецова, – я пока схожу за ребёнком.

Напрягаюсь от формулировки и чувствую, как пульс моментально подлетает, начиная стучать в ушах. Александр не пошутил? Он что действительно привёл для Марьи медицинскую комиссию? Ну и сволочь!

– Зайка, ты доедай пока, – поднимаюсь из-за стола и целую дочь в макушку, – а я пока на минуточку отойду…