Пролог

Михаил

– Маша… – веду носом по ее шее вдоль роста волос. Не сдерживаясь, прикусываю нежную кожу и тут же зацеловываю.

– Ай… – сонный и протестующий Машин стон имеет для меня совершенно обратный эффект.

Член каменеет, и я нагло трусь им об ее бедро.

– Я дико соскучился, – возбужденно рычу ей на ушко и с удовольствием отмечаю, как по ее плечам разбегаются мурашки.

Хочу ее. Всю. Съесть. Затрахать. Это просто нереально – как она вкусно пахнет.

– Миш, мне завтра к первой паре… У зав. кафедрой, – она сопротивляется уже совсем неуверенно и сбивает слова частым дыханием.

– Мой организм сходит с ума, Мышка, – тяну вниз по плечу лямку ее ночнушки и оставляю следом дорожку поцелуев по голой коже, – Ты. Ночью. В моей постели. И вся моя.

Подхватываю ее за талию и резко переворачиваю, подминая под себя.

– Ну нееет… – она часто моргает осоловелыми глазами и пытается выкрутиться, – Миш… – но я от этого только сильнее зверею.

Остановиться и не взять ее – это вот сейчас для меня что-то нереальное. Рывком развожу ее бёдра в стороны и предупреждающе вдавливаюсь членом во влажные губки.

– Ты хочешь поиграть со мной в недотрогу, Мышка? – врезаюсь горячими поцелуями в ее шею, и чувствую как девушка неосознанно ведёт бёдрами мне на встречу, – А я хочу взять тебя силой.

– Боже… – Маша судорожно выдыхает, и я сминаю ее губы, съедая все дальнейшие протесты, – Ты – зверь…

– Голой! – тонкое кружево ночнушки трещит в моих руках, – В нашей постели ты должна быть всегда голой! – рычу и сжимаю ее грудь, поигрывая с сосками.

– Буров! – она вскрикивает немного испуганно, но выгибает спинку, и я ощущаю членом пульсацию ее нежного входа.

Маша упирается ладошками в мои плечи. Перехватываю ее руки, завожу ей их за голову и просто дико хочу привязать, чтобы они не спорили. Ловлю ее поплывший, слегка испуганный, но такой доверчивый взгляд, и это сносит мне крышу окончательно.

Просто нереально вставляет эта вседозволенность.

Вдавливаюсь в неё бёдрами сильнее.

– Айй! – она стонет на резком вдохе.

Захватив ее губы в поцелуй, сразу толкаюсь в неё ещё глубже. Меня отключает от ее тесноты и влажности. Максимально сдерживаю себя, чтобы не жестить, но мои бёдра рвутся вперёд, и я сходя с ума, наращиваю темп толчков.

– Миша! Ах! – сладкий вдох, – Миша! – она впивается в мои запястья короткими ноготками и обхватывает ногами поясницу, со стоном пуская глубже, – Тише, пожалуйста! Ооо… Да!!

Я подхватываю ее под спину и меняю угол входа. Мне так хочется кончить в эту девочку, что темнеет перед глазами.

Маша с трудом сдерживается, чтобы не прикрыть глаза. Она знает, что я люблю смотреть, как она кончает. Послушная, молочная девочка. И, бляя, только от одной мысли, что такой эту женщину вижу только я, меня снова накрывает предоргазменным, и яйца начинает разрывать.

– Давай, Мышка, – втыкаюсь губами в ее ушко и хриплю, – Хочу кончить вместе с тобой. Ты такая охуенная, когда стонешь подо мной. Теперь я могу каждый день делать с тобой, что захочу. Трахать, вылизывать, брать твой ротик… Ты же моя?

– Ммм… – она дрожит и задыхается, не понимая, чего я хочу.

Больно сжимаю ее попку и даю несколько жестких подач.

– Да?

– Да… – Маша со стоном взрывается, и меня сносит следом за ней.

Охуенно… Стекаю успокаивающими поцелуями ей на грудь.

Выхожу, мягко опускаю на постель и прижимаю к себе спиной.

– Спи, детка.

– Ооо… – втыкается носиком в подушку, – Я, наверно, никогда не привыкну к твоему темпераменту, Буров, – лепечет обессилено.

– У тебя нет выбора… Я люблю тебя…

Через пару минут ее дыхание становится ровным и глубоким. Осторожно достаю руку из-под ее головы и встаю с кровати. Надеваю спортивные штаны, кладу в карман телефон, чтобы посмотреть камеры на объектах, прихватываю с тумбочки сигареты и выхожу на балкон.

Подкуривая, глубоко втягиваю никотин и ловлю себя на том, что мои губы улыбаются. Я, блять, счастлив. И сейчас самое главное его составляющее сладко спит в моей кровати. Делаю ещё пару тяг, достаю телефон и открываю приложение видеонаблюдения. Оно не успевает загрузиться, как мой телефон вздрагивает вибрацией. Валерий? Звонок начальника охраны в час ночи меня уже изначально напрягает.

– Слушаю, Валер.

– Недоброй, – рявкает в трубку, – От Зорина ответка за беспредел прилетела. Ярого с пацанами на базе нагнул. Мы сейчас туда едем, но Тимур тебя требует.

– Сука! – припечатываю кулаком парапет и чувствую, как ярость глушит давлением уши, – Охрану дома усиль. Здесь Маша.

– Я уже послал парней.

– Сейчас буду.

Глава 1. Важное решение

Мария

– Марусь, может быть, просто отпуск возьмёшь за свой счёт, – сделав глоток чая, моя сменщица облизывает ложку, измазанную в зелёном креме из-под пирожного, – Как-то ж до этого год ты училась и работала…

– Выдохнуть хочу немного, Свет, – я сжимаю пальцами свою кружку, – Устала очень, а мне всего двадцать пять.

– Это ты к своему спасённому собралась? – хитро улыбается подруга, – Вот ты скрытная, Маш, – она слегка поджимает губы, – Я тебе все рассказываю.

– Свет… – я виновато жму плечами, – Человек он непростой. Не знаю даже, что можно говорить, а чего нельзя. Для твоей же безопасности. Ты думаешь просто так к нашим бабулькам-вахтёршам парней посадили? Миша, конечно, не признаётся, что меня караулят… – я тяжело вздыхаю, – Да и косятся на меня уже коллеги. Что с мужиком богатым связалась.

– Да ну! – Светлана подрывается и с хрустом захлопывает пластиковый контейнер с пирожными, – Да ты многим докторам со стажем фору дашь! Уважают тебя очень.

– Ну перестань… – я опускаю глаза в кружку и с облегчением выдыхаю, потому что запах маргарина с красителем перестаёт раздражать мой чувствительный нос, и меня отпускает тошнота.

– Точно тебе говорю! – подруга отворачивается и идёт к окну, – Говорят, в этом году сентябрь тёплым будет, – распахивает створку настежь и высовывается на улицу, перегибаясь через подоконник.

– Ты куда, ненормальная, – я подхватываюсь к подруге и втягиваю ее за подол халата обратно в сестринскую, – Одурела, – осуждающе качаю головой, глядя на ее глупую улыбку.

– Запах просто обалденный, – она делает глубокий вдох, и я зеркаля ее, тоже вдыхаю, – Мокрой листвы и яблок… Кстати, мне ж бабушка целый пакет наложила.

Светлана срывается с места и спешит к шкафу с верхней одеждой. И это хорошо. Потому что, если бы она сейчас посмотрела на мое позеленевшее лицо, скрывать своё положение дальше у меня б не вышло.

Дверь в кабинет распахивается, и в проёме появляется лицо дежурной санитарки.

– Марья, ты сказать просила, как Громова пожалует. Иди.

– Спасибо, теть Наташ, – отзываюсь я и глубоко дышу, приходя в себя.

Что ж кроет то меня так? Хоть под капельницу с церукалом сдавайся.

– Ты иди быстрее, – санитарка поправляет выбившиеся из-под косынки седые волосы, – А то я слышала, что она в реанимацию уходить собралась.

– Поняла. – беру со стола своё заявление об увольнении и спешу к выходу из кабинета.

– Удачи, Марусь, – Света с хрустом откусывает сочное яблоко и плюхается на диван, – Теть Наташ, яблочко или чаю с пирожным хотите? Марья проставляется.

– Уходишь от нас, значит…. Кто ж люд простой лечить будет? – качает головой женщина, – Да оно и правильно, нечего девкам молодым с образованием здоровье гробить. Я вот всю жизнь здесь отработала. Пока эти телеса с каталки на каталку потягаешь… Две грыжи себе заработала, – плюхается на стул возле стола и стягивает с головы косынку, – Ой, молодицы, дай правда очахну, посижу с вами. Что там с чаем?

– Это я быстро! Только кружку вам помою, – Света закусывает зубами яблоко и включает чайник.

Выхожу в коридор и закрываю за собой дверь. Медленно скольжу взглядом вокруг себя, пока иду до кабинета глав врача. Мне тоже очень жаль уходить. Хоть и условия здесь мягко говоря неказистые, Громова собрала вокруг себя замечательный персонал, и на сколько я знаю, постоянно выбивает им всевозможные премии. Поэтому, за свои места люди держатся руками и зубами.

– Дочка!

Я резко торможу, потому что за рукав халата меня хватает седой мужчина.

– Вы плохо себя чувствуете? – я цепко осматриваю его лицо. Не похоже, чтобы старинку было плохо, – Или на посту медсестры нет?

– Да что ты! – дед осторожно отпускает ткань и бережно хлопает меня по предплечью, – Узнал тебя. Спасибо сказать хотел.

– Пожалуйста… – киваю ему в ответ и силюсь вспомнить, где его видела. Ну точно же видела.

– Да ты не смущайся, поди всех нас стариков припомни, – он улыбается золотыми коронками зубов, – Неделю назад привезла меня на карете с болями в животе. И если б ты не настояла кардиограмму сделать, то не было б уже меня. Инсульт. Угадала.

– Я вас вспомнила, – накрываю ладонью его его пальцы и улыбаюсь, с холодком в груди осознавая, что старик прав. Если бы его стали оперировать при инсульте, то он умер бы прямо на столе, – Рада, что вам лучше, – киваю немного отрешенно и мягко освобождаюсь, отходя на шаг.

– Теперь правнука увижу, – сияет дед, – Вчера родился, представляешь?

– Поздравляю вас, – говорю как можно проникновеннее, – Выздоравливайте.

Быстро стуча каблуками по линолеуму, сбегаю от душевного старика, пока не разревелась.

Их жизни важны, но та, что во мне, для меня сейчас просто бесценна. Я не готова ею рисковать. А здесь каждый день есть немаленький шанс поймать краснуху, гепатит, туберкулёз или ещё какую прелесть.

Подхожу к кабинету глав врача и стучу три раза.

– Входите – глухое.

И я жму ручку.

– Здравствуйте, Нинель Германовна, – робко вхожу, закрываю за собой дверь и зависаю возле порога, сминая в руках листок А4.

– Здравствуй, Соколова, – женщина стоит возле окна. Благодушно кивает мне, затягивается сигаретой и выпускает дым в открытую фрамугу, – Ну чего там у тебя? – тушит сигарету и возвращается к столу, – Давай по-быстрому рассказывай.

– У меня, – я оживаю, подхожу и кладу на столешницу заявление, – Вот.

– Ну ка присядь, Марья, – Громова пробегается глазами по листку, – Подпишу, если причину настоящую расскажешь.

– Я скажу, – киваю, смущаясь, – Только вы никому больше, пожалуйста.

– Обижаешь… – женщина откидывается на спинку кресла.

– Я в положении…. – краснею.

– Эка невидаль, – фыркает начальница и задумчиво крутит в руках ручку, – Давай в секретари тебя переведу. В выписное. Бумажки то ругательные, – она отталкивает от себя мое заявление, – Сразу калякать зачем?

– Жених настаивает… – я жму плечами, – Подпишите, Нинель Германовна, пожалуйста. Хочу, как женщина, своим положением насладиться. Вы ж знаете, что в моем случае – это почти чудо…

– Не придумывай! – отмахивается, – Напридумывали тебе диагнозов. От нервов у баб ещё и не то случается. Десяток бандиту своему родишь.

Она со вздохом тянется ручкой к заявлению.

– Ладно, учебу только не бросай, – ставит свою подпись, – Без отработки отпускаю. Если справку из консультации принесёшь, то этот месяц полностью доплачу.

– Да, нет, спасибо, – я поднимаюсь с кресла и забираю из ее рук заявление, – Не хочу, чтобы кто-то знал.

– Ладно… И давай, жду, как с пеленками наиграешься.

– Спасибо, – я тепло улыбаюсь женщине.