От звука собственного имени, произнесённого неизвестным, но в то же время таким знакомым голосом, женщина вздрогнула и резко остановилась. Закрыв глаза, она медленно выдохнула. Стало немного легче.

– Так о чём ты пришёл говорить? – Лили стояла, опустив голову, и теребила кончиками пальцев фартук. Новое занятие найти оказалось нетрудно, лишь бы не смотреть на мужчину позади.

– То, что говорят о вас с Джейкобом, – правда? – Лен старался усмирить разогнавшееся сердце и восстановить спокойное дыхание. То, что женщина стояла спиной, было даже на руку. Обоим так было проще делать вид, что всё нормально.

– Допустим, правда, – первый же вопрос заставил её обернуться. На Лена устремился вызывающий взгляд. – А ты пришёл говорить о моей личной жизни, я правильно понимаю?

– Я считаю, что обязан тебя предостеречь… – ему стало спокойнее со злостью Лили. К этому он хотя бы готовился.

– Неужели… – Лили скрестила руки на груди и приподняла подбородок. Смотреть на Лена свысока было проблематично, женщина с годами потеряла детскую фору в росте и оказалась на полголовы ниже, но всё равно постаралась продемонстрировать своё самое презрительное выражение лица. – Ревность проснулась?

– Мои чувства здесь ни при чём, – сохранить самообладание оказалось сложно при таких серьёзных обвинениях, но Лен справился и в подтверждение своей искренности отрицательно покачал головой.

– Ни за что не поверю! – женщина не позволила ему продолжить оправдания. – Слышишь, не поверю… Ты годами делал вид, будто мы никогда и не были знакомы, а как только у меня снова появился мужчина, ты явился в мой дом, чтобы требовать отказаться от него! Не поверю, что чувства ни при чем.

В отличие от разбушевавшейся Лили, которая осмелилась даже повысить голос, наконец выплеснуть свою многолетнюю потаённую обиду и высказать всё, Лен оставался спокойным и слушал её довольно холодно. Возникшее в первое время волнение уже отпускало его. Начатый разговор же был тем, к чему мужчина и готовился, поэтому он не смутился.

– Лили, я женат, – начал он негромко, когда женщина выплеснула на него первую волну претензий. – У меня своя семья и жизнь, с нашего детства прошло уже пятнадцать лет, и я пришёл только потому, что ценю в тебе моего старого друга, которого хочу предупредить о возможных неприятностях.

Мужчина старался говорить увереннее, чтобы не спровоцировать новых нападок в свою сторону. Он спокойно и плавно жестикулировал, умудрялся даже проникновенно смотреть на Лили в попытках заполучить её расположение, но голос подвёл его, дрогнув на словах о старом друге. К тому же, женщина слишком хорошо знала его когда-то, чтобы забыть, как он скрывался от эмоций за внешним холодом.

– Перед тем, как ты что-то скажешь мне по поводу Джейкоба, сначала ответь, прошли ли уже твои собственные чувства, – надменность, вероятно, позаимствованная у математика, которая так сильно портила нежные черты Лили, пропала. Женщина немного успокоилась, но всё ещё стояла в закрытой позе.

– Я уже сказал. Прошло много времени, и у каждого из нас своя жизнь, детство в прошлом и… – мужчина нахмурил густые чёрные брови, понимая, что теряет шансы донести до Лили свои опасения. Он снова оказался перебит.

– Лен, мне известно, как умело ты обращаешься со словами, если тебе это нужно, но я просила ответить не как давно это было, а есть ли у тебя чувства, – Лили строго нахмурилась и повысила голос вновь, заставив Лена напряжённо сжать губы и опустить глаза.

– Тебе не угодит никакой мой ответ, – обречённо произнёс он, покачивая головой. Медленно выдохнув, мужчина собрался с мыслями и поднял глаза на собеседницу. – Если скажу, что есть, то ты не станешь и слушать ничего против новых отношений, ведь я это из ревности. Если скажу, что охладел, ты либо решишь, что я вру, либо… либо тебе будет больно, – Лен вздохнул и сцепил руки за головой.

Лили была шокирована, однако, возразить ей было нечего. Она даже не готова была сказать точно, что именно так обидело её и от чего защемило под сердцем.

– Я не стану отвечать тебе, Лили. Во всяком случае, не сегодня, – Лен опустил руки и устало посмотрел на женщину. – Просто знай, что твой сын не будет в порядке с этим человеком поблизости. Тебе стоило бы проводить с Диланом больше времени, он замечательный мальчик, но, боюсь, ты его совсем не знаешь.

Вздох, которым мужчина закончил свою речь, оказался слишком красноречивым, чтобы Лили сказала ему что-то ещё. Её бледные губы разомкнулись в порыве, но нужных слов не было. И она лишь молча смотрела, как Лен уходит из её дома, на этот раз, у обоих не было сомнений, навсегда.

Прятавшийся за дверью Дилан тоже молчал. Но он был уверен, что не сможет молчать долго, и просто обязан будет выяснить, что произошло между его мамой и учителем на самом деле.

9. Поведение

Туман продолжал рассеиваться и бледнеть, но только в пределах корабля. Любой, заглянувший за борт, видел там лишь такую же тёмную, блестящую сиренью мглу, какая была везде до этого.

Боцман угрюмо раздал команды всем, кто был в состоянии заняться чем-то. Слишком шокированные остались на месте сбора с бортовым врачом и молоденьким абордажником Кенни на подмогу. Высшее командование в лице капитана, боцмана и квартирмейстера занялось обсуждением ситуации в приватной обстановке капитанской каюты. Большинство оставшихся распределились по группам, чтобы организовать осмотр корабля. Несмотря на то, что туман отступал, видимыми пока оставались лишь силуэты, и было не исключено, что кто-то мог прятаться на корабле.

Единственным, кому в итоге не досталось никакой работы, остался Сачок. Он ожидал подобного исхода. Презрение к нему вернулось, и молодого человека даже взглядом не одарили. Но нужно было хотя бы попытаться выслужиться. В экстренной ситуации проще всего было бы вернуть уважение, проявив себя.

Ужасно было о таком думать. Сачок пришел на корабль, имея цель, план, ради которого и устроился клерком на «Золотую мечту». Но цели больше нет, а вместо стыда за то, что позволил так обращаться с ней… Вместо стыда только мысли о том, как бы восстановиться в должности.

Его худшим унижением должна была быть мысль о том, что ей пришлось пережить, а не жалкая роль пороховой обезьяны.

Но, кажется, всё стирается рано или поздно. Боль отходит на второй план, уступая штурвал инстинкту самосохранения и желанию выжить. Как бы ни было горько и противно, жизнь всегда продолжается и не спрашивает, готов ли к этому ты.

Сачок пришёл в себя, в очередной раз отложив печаль на потом. Он сам подошел к канониру – старшему из оставшихся с остальными командиров.

– Чем я могу помочь?

– Вот ты где, хвост крысиный, – крупный черноволосый мужчина пренебрежительно окинул пороховую обезьяну взглядом, морща горбатый нос, и отступил на шаг. – Хватит нам уже с тебя помощи.

– Я всего лишь хотел напомнить, что всем сейчас нужно работать заодно, раз сложилась такая ситуация, – негромко заговорил Сачок.

– Видимо, тебе самому напомнить надо, из-за кого такая ситуация сложилась, отброс ты китовый…

– Эй! Мы нашли! – раздался в тумане голос одного из абордажников.

– Доберёмся ещё до тебя, – бросил мужчина без конкретного направления, моментально забыв про пороховую обезьяну. Канонир, как и многие другие, бросился на зов, не вполне ещё понимая, какого масштаба находка была совершена.

– Ниже пасть я могу только за борт, – обречённо вздохнув, проговорил молодой человек сам себе, прежде чем отправиться за остальными.

***

Второй месяц Лили пыталась уговорить сына подстричь волосы. Небрежно торчащие в разные стороны колючие пряди выглядели неопрятно, и женщина, соглашаясь со своим новым партнёром, стала считать этот вид неприличным для мальчика такого возраста, как Дилан.

– Ну пожалуйста, родной, давай немного подравняем их, чтобы ты не выглядел как какой-то бездомный оборванец, – Лили осторожно присела на постель сына, который обиженно отвернулся к стене.

– А мне нравится так! Я не хочу! – возмущался Дилан, не глядя на мать.

– Но это выглядит неаккуратно, – попыталась убедить его женщина.

– Это твой Джейкоб так считает, – раздражающее имя Дилан произнёс самым противным из своих голосов, выпячивая губы и гнусавя. – Я слышал, что это он сказал.

– Но ведь я тоже так считаю, – Лили устало вздохнула и положила руку на плечо сыну, но тот сразу же сбросил её с себя. – Ты можешь не слушать Джейкоба, но прислушайся к своей матери!

Женщина начинала раздражаться от регулярных споров с сыном. Хотя она понимала, что виной всему переходный возраст, когда все дети хотят бунтовать, бесконечное противостояние Дилана её новому избраннику выводило из себя. От постоянных упрёков обоих в сторону друг друга, которые переливались через неё, Лили устала, осунулась, все черты лица её будто обострились, чтобы проще было защищаться.

– Да не хочу я стричься, что тебе от меня надо?! – вспылив, Дилан рывком сел в постели, взмахнул руками, и они ударились о покрывало. Он насупился, хмуро поглядел на мать, отчего та даже испугалась.

Несмотря на то, что мальчик стал более раздражительным и противоречивым, вспышек агрессии раньше за ним Лили не замечала, и такое проявление заставило её замереть на месте от шока. Женщина лишь сдавленно выдохнула в ответ на выпад сына и осторожно встала с его постели. Выражение её лица приобрело горделивость, надменность, в нём отдалённо читалось пренебрежение, которому она научилась у мистера Ларка, и которое так больно сдавливало сердце Дилана.

Тот взгляд, которым мать его наградила, моментально заставил пожалеть о произошедшем. Мальчик вмиг понял что сделал и готов был уже начать слёзно просить прощения, но не успел сказать и слова.

– Молодой человек, ты повысил голос, – в сдерживаемом гневе, с разочарованием Лили говорила отрывисто и очень остро произносила все звуки. – Непозволительно так общаться с матерью.

– Прости, – негромко, сжавшись, заговорил Дилан, пытаясь вернуть себе хоть немного былого тёплого отношения матери.

– Всё уже сделано. Не важно теперь, в обиде я или нет, тебе стоит подумать над своим поведением, – Лили разочарованно вздохнула и вышла из комнаты. Она медленно закрыла за собой дверь, и в последнюю секунду Дилану даже показалось, что он увидел сожаление и сочувствие на её лице, но мига оказалось слишком мало.

10. Находка

Вернёмся теперь на «Золотую мечту», где события принимают новый неожиданный оборот, дополняющий уже имеющуюся череду таких же неожиданных, как он.

– Вилфа нашли, не поверите! – один из абордажников, поддерживая за плечи бедного обессиленного Вилфа, вёл его навстречу остальным, сбегающимся на шум.

Вилф всегда был тощим и полуседым, но в эту минуту выглядел едва ли не абсолютно высушенным скелетом. Плохо видящие глаза его, казалось, готовы были выпасть из орбит, длинные серые волосы обрели безжизненный вид. Минуту назад считавшийся мёртвым, Вилф в действительности был похож на привидение. Его нашли сидящим у самого борта и бормочущим бессвязно, но вскоре от вида людей он стал приходить в себя.

Спешно прорываясь через столпивших в жажде узнать что-то пиратов, Эмметт вывалился из толпы прямо напротив призрака. Абордажник был взволнован, запыхался, но совсем не обращал внимания на это.

Стоящий позади остальных Сачок мало что видел, но слышал разговоры достаточно отчётливо. Если бы он только мог ещё прервать бесконечный плач где-то в темноте, может, даже обрёл бы спокойствие.

– Вилф! Ты был вместе с Вестоном, когда всё исчезло, – затараторил Эмметт где-то в глубине человеческой гущи, загораживавшей весь вид Сачку. – Где он? Что случилось?

– Вестон! Точно! Вот, что я хотел рассказать! – Вилф говорил отчаянно, выплёскивая скопившееся напряжение на окружающих вместе с летевшими на них каплями слюны, которая постоянно брызгала из его рта.

Даже не видя всего этого, Сачок представил, как морщится и отодвигается Эмметт, который на радостях и забыл об этой особенности. Также легко было вообразить, как тощая дрожащая кисть Вилфа сжимается, и тот машет вытянутым костлявым указательным пальцем.

– Мы решили стоять на месте и никуда не ходить. Всё было нормально, насколько можно в такой ситуации, а потом… – дрожащий голос на время прервался, до Сачка донёсся тихий вздох. – Вестон сказал, что слышал какую-то очень красивую песню. Он как сумасшедший стал, ни дать ни взять, смотрел в темень да твердил, что такая песня красивая, и очень хотел посмотреть, откуда она идёт.

Команда начала бросать свои слова и комментарии в диалог, отчего Сачку пришлось ещё сильнее напрягать слух. Он просто не мог упустить разговор о том, что кто-то ещё слышал голос. Это значило, что не только одной пороховой обезьяне мерещилась бесовщина, и уже немного успокаивало. Но новые вопросы о том, почему Вилф говорил о пении, а не о плаче, только смущали сильнее прежнего, и хоть какого-то облегчения не наступило.

«Брехня!», «Чего б ему с ума сходить?», «Точно, мы-то нормальные все.», «И он вчера ещё был очень даже здравый…», – доносились из толпы голоса пиратов.

Вилфу пришлось напрячь связки, чтобы угомонить начавших обсуждение товарищей.

– Да дослушайте же вы меня, – он повысил голос, насколько мог. – Стал бы я врать? Своими глазами видел, он пялился в эту темноту, а потом как сиганул за борт, я и сделать ничего не успел!

– Да этот, поди, тоже сбрендил, чего вы его слушаете! – выкрикнул последний скептик, но больше его никто не поддержал.

– Потом, там, куда он прыгнул, клянусь сердцем, кто-то его схватил! Как будто специально мне показали, тьмы не было! Кто-то точно его схватил и под воду утащил, я вам говорю! – но, как бы ни клялся и ни божился Вилф, что увиденное было истинно правдой, мнения команды разделились.

Особо впечатлительные стали обсуждать давние байки о плотоядных рыбищах, которые песни поют. Мол, женщинами они красивыми прикидываются, заманивают, а потом живым никогда не уйдёшь.

Другие же недоверчиво пытались всё объяснить тем, что Вестон, известный пьяница, просто оказался в неадекватном состоянии и решил искупаться, а кто-то в воде Вилфу померещился от плохого зрения и переливающегося тумана.

В стороне от обсуждений остались только Эмметт да Сачок. Один потерял близкого друга, на секунду вновь обрёл надежду, и снова был её лишен, а потому ему было не до диалогов. Другой же своими ушами слышал голоса за бортом, а потому для него обсуждение просто не имело смысла. Ему стало точно известно, кому верить.

***

– Значит, север – это вот здесь, где стрелка? – десятилетняя Розмари с интересом рассматривала старый компас. Её длинные серовато-оливковые волосы были собраны в лёгкую, слабо стянутую косу, а большие глаза с живым любопытством изучали резьбу на компасе и аккуратно выведенные буквы на циферблате.

Отца девочка ни разу не видела, и для неё предмет этот был не больше, чем одной из многих странных вещей, которые хранил у себя старший брат. Мальчик же берёг компас как зеницу ока, трепетно ограждая его даже от упоминаний Джейкоба в доме. Казалось, одно существование этого человека предаёт память Раймунда Колтера. С каждым днём мальчик ненавидел нового любовника матери всё сильнее.

– Да, это север, – Дилан кивнул сестре и умиленно улыбнулся, наблюдая, как девочка надувала бледные губки и хмурилась. Она всякий раз делала это, увлекаясь чем-то очень сильно, и такое проявление интереса особенно льстило Дилану.

В последние месяцы они проводили не очень много времени вместе. Весёлая и общительная Розмари непринужденно общалась со всеми вокруг и почти не появлялась дома до вечера, играя с другими ребятами. Друзьями из них она звала только двойняшек Стивенсонов, однако в остальном относилась ко всем совершенно одинаково.