Слова, как пряжа золотая,

В нить тонкую скрутились,

И нежным голосом чтеца

Узором вышивки сложились.

Вуалью тонкой свет прикрыт,

Ажуром золота сверкая,

Из-под опущенных ресниц

Герои сказки оживают.

И не понять – то явь иль сон,

Глаза прикрыты дремой томной,

А голос все звучит, звучит

И не вернуться, лед уж тонок.

Оливия В. «Сказка на ночь»

Часть 2

Лунный свет

Глава 1
Встреча

Тихое утро занималось над маяком на Седьмом Холме. Изумрудные волны, сверху окрашенные розовым золотом рассвета, мягко накатывали на песчаный берег. Пушистый от пены край волны с шипеньем исчезал в песке. Хранитель маяка Питер очень любил встречать рассвет и провожать закат со смотровой площадки. Ему казалось, что в этот момент он причастен чему-то очень важному, помогая перевернуть страницу прошедшего дня он как страж ночи разгоняет мрак, указывая путь, а утром разглаживает шершавой, мужской ладонью новую, белоснежную страницу жизни, отливающую утренним пурпуром. К вечеру чистые листы будут заполнены, и все повторится вновь. Книга жизни пишется золотом на сердце и согревает его теплом прекрасных воспоминаний. В груди замирало от красоты и совершенства мира. Огонь в большой масляной лампе маяка был потушен, еще одно дежурство закончилось. Спустившись вниз, он закрыл тяжелую дубовую дверь маяка на ключ. Днем, как обычно, ему нужно вернуться, чтобы натереть отражатели, заменить фитили и наполнить емкость для сурепного масла, а сейчас он заварит ароматного чая, разольет его по четырем кружечкам, добавит в каждую молока и пойдет будить своих любимых.

Первой он всегда будил маму – миссис Энн, потом жену Мэри и, в последнюю очередь, дочерей Софию и Вивьен. Прошел месяц с возвращения сестер, а он до сих пор, открывая дверь их спальни, боялся увидеть пустые кровати. Однако, все милые его сердцу дамы досматривали свои счастливые сны. Через полчаса, позавтракав, он ложился вздремнуть после ночного дежурства.

Вот в это время и появился на горизонте зеленого холма, всадник. Это был пожилой, но еще очень крепкий мужчина, в твидовой кепке на тронутой сединой голове. Он скакал от Эмеральда во весь опор, а сейчас храброе сердце дрогнуло, и он придержал лошадь, вглядываясь в даль, туда, где стоял коттедж с маяком. Дымок из трубы дома подсказал ему, что обитатели уже поднялись. По телу разлилось радостное ликование, чуть подернутое паутинкой беспокойства. Слезы на секунду помутили зрение, но он быстро промокнул их рукавом. Подъехав к сараю рядом с домом, мужчина спешился и привязал коня к изгороди. Подойдя к двери, он замер с поднятой рукой, не решаясь постучать – вдруг дверь откроет совершенно незнакомый человек. В следующую секунду он решительно сдёрнул с головы кепку, тряхнул густой седой шевелюрой и три раза постучал в дверь.

Миссис Энн собирала грязную посуду со стола, девочки в четыре руки мыли и вытирали ее, а Мэри только приготовилась выйти, чтобы покормить Пудинга, Роуз и Пиппи. Просперо, как обычно, уже был накормлен своей любимой кашей и сидел на крыше сарая, с любопытством наблюдая за всем происходящим.

Стук в дверь всех озадачил. Мэри распахнула дверь со словами: «Кто бы это к нам пожаловал с утра?» В следующую секунду дар речи у нее пропал, она не верила своим глазам. Мысли проносились в голове бушующим ураганом. Она протянула руку и дотронулась до мужчины, чтобы удостовериться, что это не ее воображение, а он, перехватив руку, прижал ее к своей бородатой щеке и все-таки заплакал.

Шагнув в дом, он обнял Мэри, а она, обернувшись, только и смогла прошептать:

– Энни, он жив!

Девочки, ничего не понимая, замерли, а миссис Энн выронила из рук заварочный чайник, который, звонко гремя крышечкой, приземлился на кухонный стол. Колени ее предательски подкосились и она, не веря своим глазам, опустилась на стул и прошептала: « Эдвард…»

Питер проснулся от звона и громкого женского щебетания внизу. Спустив ноги с кровати прямо в домашние туфли, он поднялся, неодобрительно покачивая головой и, накинув халат, спустился вниз, собираясь пожурить домашних за шум. Он сошел с последней ступени лестницы и замер. Поверх голов Мэри и Энн, которых он сгреб в охапку и боялся отпустить, на него смотрел отец. Он немного состарился, но взгляд его ясных голубых глаз не изменился.

– Но как?! – только и смог вымолвить Питер.

Женщины расступились. Подойдя к отцу, Питер взял его за руку и дернув, крепко прижал к себе.

– Это долгая история, – теперь у нас будет очень много времени, чтобы я мог вам ее поведать.

Развернувшись на каблуках, мистер Эдвард взглянул на притихших девочек. Они уже догадались, что домой вернулся их дед, которого все считали погибшим больше десяти лет.

– Таааак, таааак! А это кто у нас здесь?

– Вивьен.

– София, сэр, – присели в реверансе девочки.

– Я только теперь понял, что имел в виду хитрец-ювелир Вивек, торговец на рынке Ниваса. И мистер Эдвард, достав из внутреннего кармана две серебряных погремушки, протянул одну из них Вивьен, а вторую Софии.

– Я должен был подарить их вам сразу после рождения. Так уж вышло, что мы познакомились с вами только сейчас, теперь у нас много времени впереди.

Девочки одновременно взмахнули маленьким ювелирным чудом, и София прикрыла в блаженстве глаза. Звук был изумительным. Ювелир, сделавший эти погремушки, был не только искусным ювелирных дел мастером, но и обладал совершенным слухом. Погремушка Вивьен звенела чистой нотой «ми», а колокольчик в погремушке Софии издавал ноту «фа».

Деда усадили за стол, накормили завтраком и теперь притихли в ожидании рассказа о чудесном возвращении. А дело было так…

Глава 2
Капитан

Мистер Эдвард, капитан торгового судна «Азур», ехал на своем гнедом по дороге между Лайлак Хилл и Эмеральдом. Слева от дороги было изумрудное море, а справа – зеленый холм, залитый утренним солнечным светом. Он находился в приподнятом настроении и напевал себе под нос старую песенку. Сегодня ему предстояло наполнить трюмы своего корабля грузом и продовольствием, а завтра на рассвете они должны отплыть от родного берега Эмеральда в далекую, жаркую и прекрасную страну Махабхарат.

Капитан был уже немолодым человеком, и в плаваниях прошло много лет его удивительной и наполненной приключениями жизни. На берегу его ждала верная жена Энни. Его любимая хохотушка Энни. Это согревало сердце в самых дальних походах. Для него она так и осталась той кудрявой, голубоглазой, веселой девчонкой с соседней улицы, с которой они могли часами гулять босиком по берегу моря, рассказывая друг другу о своих самых безумных мечтах. Они рисовали на мокром песке все, что навыдумывали, а море, лизнув песок и внимательно рассмотрев нарисованное, растворяло мечты в соленой воде, чтобы потом вернуть явью.

Мистер Эдвард задумался на секунду: «А ведь все сбылось. Все, о чем мы мечтали тогда, стало нашей жизнью. Я капитан уже много лет, мы построили уютный дом, у нас прекрасный сын, и скоро родится внук или внучка. Питер выбрал себе в жены чудесную девушку Мэри, и она через несколько месяцев подарит нам счастье – стать дедушкой и бабушкой маленького карапуза. Жизнь – удивительная штука!» – улыбнулся мистер Эдвард. Он подъезжал к Эмеральду, и мысли его перекинулись на корабль.

Ему в пятый раз предстояло плыть в Махабхарат. Страна была древней и удивительной: теплый океан с бесконечными пляжами, величественные горы с хвойными лесами, зеленые луга и джунгли, пустыни и полноводные реки, несметные богатства султанов и раджей и абсолютная нищета обычных людей. Махабхарат – страна бесконечных открытий, ее нельзя познать до конца, даже прожив целую человеческую жизнь. Самое большое богатство этой страны – люди, c их мудростью, накопленной веками. Мистер Эдвард только там понял: «Жизнь дана человеку для того, чтобы научиться излучать радость, с удовольствием проживая каждую секунду своей неповторимой судьбы, и найти свое предназначение. Счастье не измеряется богатством, и самый нищий человек мог быть в тысячу раз счастливее самого богатого раджи».

Он вспомнил первую поездку туда. Это было чувство, что все, что ты знал о жизни, перевернулось с ног на голову. Ощущение, что ты родился заново. Эта страна не могла не удивлять, и в каждый следующий свой визит он снова растворялся в ней, в его голове появлялись новые прекрасные открытия, доселе неизведанные чувства или изведанные, но не понятые раньше. Там он научился ценить то, что у него есть, проживая каждую минуту как последнюю, с упоением, без спешки, и благодарить судьбу, которая, подобно ткачихе, складывая каждую прожитую минутку как разноцветную ниточку, ткала полотно жизни. Только на первый взгляд кажется, что ниточка темная или светлая, по прошествии времени, бывает, обернешься назад, а там прекрасный узор и нет уже черного и белого, плохого или хорошего, все именно так, как должно быть, иначе узор бы не вышел.

Город жил своей привычной будничной жизнью. Заметив старика Джеймса, который ковылял в попутном направлении, капитан спешился и взял коня под уздцы. До порта оставалось совсем чуть чуть. С Джеймсом они долго плавали вместе, тот был плотником.

– Доброе утро, Джей!

– Доброе, кэп! – расплылся в морщинистой улыбке старик и приподнял в приветствии кепку.

– Куда направляешься, дружище?

– Иду в порт. Сегодня утром должен вернутся корабль из Санто Фламинго, на нем плавает Реймус. Помнишь его?

– Реймуса, конечно, помню, неужели он еще выходит в море? Сколько ему?

– Ээээ, – задумался Джеймс, почесывая бороду. – А сколько мне? – вот, почитай, ему на десяток меньше.

– Молодчина Реймус.

– Точно, крепкий малый. Должен привезти мне табака. Я то разбаловался хорошим куревом, пока в море ходил, очень мне лавка нравилась в Голубой лагуне, там климат для табака особенный. А теперь, видишь, другой мне не по нраву. Пока Реймус еще в море выходит, покурю, а потом уж бросать буду эту заразу, – рассмеялся Джеймс и закашлялся. Ну, а ты куда направляешься?

– Тоже в порт. Сегодня загружаемся.

– Куда в этот раз?

– Махабхарат.

– Эээх, мне бы с вами махнуть, да силы уже не те. Скучаю… Ночью снится, будто море покачивает на корабле, как младенца в люльке, счастье такое охватывает, спокойствие, а глаза откроешь и не сразу поймешь, что в своей кровати. А когда понимаешь, такая тоска берет. В море свобода, дышишь полной грудью, душа поет. Даже курить бы бросил, лишь бы десяток лет долой, да еще раз в плавание.

– Так я могу тебя взять, будешь старшим плотником. Твой опыт лишним не будет.

– Неет, кэп, спасибо за твое доверие. Силы уже не те. Подведу. Еще помру, не дай бог. Тогда Люсинда меня даже с того света достанет, что я, старая дубина, могилы не оставил.

Капитан похлопал Джеймса по плечу, пытаясь приободрить. Он на секунду представил себя в его возрасте, такие же чувства будут возникать и у него, когда старость подступит вплотную. Счастье сегодняшнего дня вдруг затопило его с удвоенной силой, у него еще много плаваний впереди, и море открыто для него и ждет.

Тем временем они подошли к таверне «Хитрый омар». Джеймс завернул туда, увидев Реймуса в открытую дверь.

Мистер Эдвард приветственно махнул рукой и привязал коня к коновязи. Гнедой привычно опустил голову в поилку, а потом принялся вяло пожевывать сено. Он всегда оставлял его здесь. Хозяином таверны был его давний знакомый Томас, по прозвищу Омар, который был на корабле коком в то время, когда кэп еще не дослужился до своего звания. У них остались теплые дружеские отношения с давних пор. Свою кличку Томас получил не случайно. Он умел искусно ловить самых больших омаров голыми руками. Правда, пару раз они его все-таки доставали своими огромными клешнями, и пальцев на его руках могло поубавиться, но он всегда выходил победителем. Так же искусно как ловил, Том умел их готовить. Мясо получалось сочным, нежным и очень ароматным. После выхода на пенсию, Томас открыл таверну, прямо в порту, чтобы быть поближе к морской жизни и новостям. А в искусстве приготовления омаров, кальмаров, крабов и прочей морской живности ему теперь вообще не было равных.

Капитан двинулся по причалу к своему любимцу «Азуру». Гордость за свой корабль наполняла его сердце. Он выделялся на фоне небольших рыболовецких шхун, как великан среди обычных людей. Это был трехмачтовый флейт. Его галеонной фигурой был Гиппокампус – морской конь, служащий богу Солнца. По преданиям, Гиппокампус перевозил Солнце ночью с западного края на восточный по океанскому дну. Как только светило начинало подниматься на востоке, проснувшиеся люди возвращались из царства Морфея и вспоминали все, что произошло с ними до того, как они уснули вечером. Конь был синего цвета, лапы с перепонками, вместо гривы на голове большой гребень, плавник на спине и большой рыбий хвост – царь рыб.

Мистер Эдвард считал «Азур» старым другом, они проплыли вместе не одну тысячу морских миль. Членов команды он подбирал лично, все профессионалы. Строгие правила на его корабле – залог легких плаваний, считал капитан.

Мистер Эдвард начинал свою карьеру на военном флоте и многое, включая дисциплину и порядок, он перенес на «Азур», цена ошибки здесь – жизнь, в этом капитан был неумолим. Команда собрана что надо, старшие члены ходили с ним в плавания уже больше десяти лет, и он знал их семьи.

Мистер Эдвард поднялся на палубу. Скоро должен прибыть груз, продовольствие и вода.

Целый день вместе с первым помощником, боцманом и шкипером они загружали трюмы и, в последний раз, проверяли готовность оборудования. Чуть опоздав с ланчем, он отказался от сэндвича с сочной ветчиной и, на скорую руку выпив чая в «Хитром омаре», отправился домой.

Энн встретила его на пороге. Она шутливо поторапливала, ужин уже был готов. Сегодня нужно лечь пораньше, на рассвете они должны отплыть. Перед началом плавания капитана охватывало приятное нетерпение, и настроение было прекрасным. Мистер Эдвард умылся, сменил рубашку, пока Энн накрывала на стол. На ужин был ягненок с овощами и яблочный пирог.