Утро следующего дня

Утром все мы проснулись практически одновременно: отдохнувшие, довольные, предвкушая впереди целый беззаботный день. Просто замечательно! Совершив все утренние омовения и прочие процедуры, мы снова дружно собрались за столом. Ой, сколько же всякой вкуснятины! Уж, казалось бы, самые обыкновенные продукты, – но почему, скажите, в дороге всё кажется необыкновенно вкусным? Вареная курица, вареные яйца, огурчики, помидорчики, Надя вытащила чудно-дивное солёное сало домашнего приготовления, кто-то положил копчёную рыбку и тающие во рту пирожки, – словом, это был, что называется, пир горой! И вообще это было сплошное блаженство, – полнейшая беззаботность на целый день, да ещё и праздник живота! Надо ли говорить, что все мы пребывали в отличнейшем настроении!

За окном чередой проносились милые сердцу пейзажи: то небольшие городки, то деревни, то совсем уж какие-то крохотные полустаночки, то просто одинокая, – выглядевшая почти игрушечной, – путейская будка с непременным нарядным цветничком под единственным оконцем. И повсюду, конечно же, обширные открытые пространства чередовались с лесом. Вспомнилось из школьной географии – лесостепная зона! Где-то это был сплошной лес, насколько можно было охватить взором; иногда это была симпатичная рощица, а иной раз – одинокое раскидистое дерево среди открытого поля. Иногда лесной массив виднелся вдали, а порой ветви деревьев буквально шуршали по стеклу нашего окна. И хотя ещё было лето, и стояли довольно жаркие августовские дни, во всем уже чувствовалось приближение осени. Нередко можно было видеть на полях комбайны, машины и суетящихся людей – повсюду шла уборочная страда. Также виднелись то тут, то там многочисленные грибники и, уж будьте уверены, ни один не уходил из леса с ненаполненной корзиной!

А ещё каким-то неуловимым образом изменилась расцветка леса, – вот, кажется, только-только всё было пышным и насыщенно зелёным, а сейчас уже лес выглядит каким-то более лёгким, что ли, и стало видно, что недавняя пышная зелень уже весьма заметно разбавлена всеми оттенками жёлтого, красного и оранжевого. А на фоне пронзительной голубизны неба всё это выглядело просто изумительно красиво, – красиво до невозможности! И хоть днём солнышко припекало не шутя, и ночи были не по-августовски тёплыми, буквально во всём уже незримо витало – пока ещё слабо ощутимое, но уже совершенно понятное, – наступление осени. А ведь в такую пору и не вспомнишь даже, что когда-то и холода придут! Нет, о них сейчас даже и думать не хочется, сейчас кажется, что так будет всегда – тепло, хорошо и уютно!

Любуешься на всю эту красоту, понимаешь умом неизбежность конца лета и тепла, и всё равно становится как-то грустновато на сердце… Но несмотря ни на что – всё вокруг нас наполнено радостью от хорошего года, от изобильного урожая и оттого, что хорошая погода позволяет прибрать посуху весь этот урожай!

Итак, вполне довольные друг другом, мы покончили, наконец, с роскошной трапезой и убрали со стола остатки пиршества. Но наверх уже никто не стал подниматься, все четверо разместились на нижних полках. Вот тут-то и наступило время задушевных разговоров. Никто никуда не спешил, времени было предостаточно, и появилась возможность без опаски, без оглядки поговорить по душам: рассказать про свое наболевшее и послушать про другие жизни, – поохать, посочувствовать, выслушать какие-то советы, а то и самой дать кому-то дельную подсказку. Словом, вся обстановка сейчас располагала именно к задушевным беседам!

Уже на протяжении многих лет у меня неоднократно возникал вопрос, на который ни разу не нашелся ответ: почему в дороге люди становятся откровенными с совершенно чужими людьми? Почему могут незнакомым людям доверить даже то, о чем никогда не расскажут своим родным и близким? Не знаю, но, наверное, потому, что после расставания больше никогда их не увидят, нигде с ними не встретятся, никогда и нигде их пути не пересекутся, и все тайны, – которые тяготили душу и которые ты сейчас обнародовал, – вроде, бы канут в никуда. А душа получит немалое облегчение… Словом, все мы в эти минуты были настроены на одну волну! Видимо, магия дороги на всех действует совершенно определённым, каким-то завораживающим, образом.

Сначала мы немного разбросанно поговорили о том, о сём, перескакивая с одного на другое. А потом постепенно как-то прорисовалась определенная направленность нашей застольной беседы. Слово за слово – и наш разговор перешёл на тему сочувствия и сострадания. Потом заговорили вообще о помощи пострадавшим от наводнений, пострадавшим от пожаров и прочих стихийных бедствий. Потом – о помощи бомжам и многочисленным таджичкам с кучей грязных ребятишек (весь город уже заполонили, проходу от них нет!), потом – о взаимопомощи и просто помощи, а затем само собой получилось так, что Надя начала рассказывать о себе.

История, рассказанная Надей

Начала Надя свой рассказ с необычного предисловия:

– Вот всегда, когда говорят и просят о помощи, – хоть в газете, хоть по телевизору, – то и адрес и номер счета укажут, куда деньги отправить! И люди откликаются, – и это хорошо! А я вот вам сейчас про другую сторону помощи расскажу. Слыхали, наверное, такое выражение: «Не хочешь иметь врага, – не давай другу деньги взаймы», или «Хочешь потерять друга – дай ему денег взаймы», – ну или примерно как-то так звучит, во всяком случае, смысл в словах именно этот.

Видно было, что Надю этот вопрос очень волнует: она раскраснелась и даже, кажется, дыхание у неё немного сбилось, когда она приступила к своему повествованию. И поведала нам Надя о следующем.

Сама Надя родилась и всю жизнь прожила в Князепетровском районе нашей области. Когда – то, во времена колхозов, Надина деревня была довольно большой, крепкой и зажиточной. И народу в ней жило много. На краю деревни были выстроены большие тёплые коровники, вокруг деревни раскинулись широко и привольно огромные земельные угодья, да ещё практически у всех были свои крепкие хозяйства, да, кроме того, у многих были свои пасеки. К тому же и деревня располагалась в месте сказочной красоты: вокруг буйные травы в рост человека, богатые леса, красивые горы и близкое небо – рукой достанешь! Да вообще деревня выглядела солидной и основательной! По всей деревне – на каждой улице, перед каждым домом радовал глаз яркими цветами обязательный палисадник! Дороги, правда, в дожди совсем раскисали, но всё равно красивая была деревня! Так что люди своей жизнью были очень даже довольны!

Это уже потом, – когда пошли всякие перестройки и ускорения, когда во всей стране стало твориться одно сплошное безобразие, – всё крепкое налаженное хозяйство буквально на глазах стало быстро разваливаться, пока не развалилось совсем. Коров пустили на мясо, капитальные тёплые коровники, которые еще сто лет простояли бы, подбористые деревенские мужички растащили по кирпичику. Да и не только коровникам досталась такая участь! А обширные плодородные поля за пару лет сплошь заросли бурьяном, – да так, что вроде как никогда тут нога человеческая не ступала! И страшными ржавыми скелетами догнивала на полях и просто вдоль дорог брошенная сельскохозяйственная техника. И очень скоро наступило какое-то всеобщее запустение, равнодушие и быстрое обнищание. Жизнь стала нервной, неспокойной, нестабильной, и у людей не стало уверенности в завтрашнем дне, – все незыблемые устои разом пошатнулись, причем очень крепенько!

И вот теперь только, через столько лет, какие-то частники и ферму выкупили, и земли прибрали к рукам немало, – немеряные гектары! Да всё скупили за сущие гроши, – и пытаются что-то наладить и восстановить. Но только поди-ка восстанови, когда в деревне почти одни старики остались, и тех немного. А из молодых – только те, кто родителей оставить не мог, или кто уж совсем любил деревенскую жизнь.

– Эх, ломать – не строить, – обреченно махнула рукой Надя, – на это много ума не надо, а вот ты попробуй сделать что-нибудь! Хоть и понаехали к нам сейчас работнички, в основном армяне и таджики, но всё равно рабочих рук не хватает! А некоторые из приезжих даже тут у нас и семьями обзавелись. Есть, конечно, среди них и такие, что с радостью женятся на наших местных девчатах! А кто и всю свою семью сюда из своих краёв привозит, люди-то они работящие, эти таджики да узбеки, а жизнь там у них не в пример хуже, совсем уж невозможная, вот и срываются они семьями с насиженных мест. От хорошей-то жизни разве кто побежит?! Да кроме приезжих людей ещё из своих деревенских кое-кто стал домой возвращаться, не все в городе приживаются. Но только неизвестно, – надолго ли всё это? В будущем всё равно никакой определенности нет.

– Короче говоря, стал народ понемногу собираться, и хоть какое-то оживление началось в деревне! А в последнее время и вовсе упорно поговаривают, что скоро тут у нас второй Магнитогорск будет. Да кто знает, может – и будет, а может – и нет, пока это всё только слухи, – неопределённо махнула рукой Надя.

Сама Надя с шестнадцати лет работала на молочной ферме. Коровушек она любила, хоть и тяжело молочко доставалось. Вон, руки-то все артритом скрутило… Тяжелая работа, чего уж говорить! Всю жизнь в телогрейке проходила и в резиновых сапогах, да в навозе провозилась. А в деревне-то особо и нет другой работы: или на ферму иди, или в поле, не считая, конечно, нескольких человек из конторы. Ну, да это другое, чего уж про них говорить…

Замуж Надя вышла за своего же деревенского парня. Голубоглазый, с постоянной белозубой приветливой улыбкой, Сашка характер имел лёгкий и покладистый. После школы он никуда не уехал, а как сел на трактор, так до последнего дня и проработал механизатором. Парень он был работящий, на работу безотказный, и потому всегда на хорошем счету у начальства. Хоть и уставал на работе, но и в своем дворе всё всегда было им сделано и прибрано. И Надю он всегда жалел, старался при любой возможности ей во всем помогать. А через несколько лет надежд и ожиданий родилась у них дочка Леночка. Жили молодые дружно, да и дом их был, как говорится, полная чаша. Ведь только тогда в доме бывает хорошо, если муж с женой любят друг друга и оба стараются для семьи!