Я привыкла просыпаться рано, поэтому, едва только за окном забрезжил рассвет, подскочила на кровати. В мыслях царил сумбур. Мне казалось, что нужно бежать доить корову, задавать корм свинкам, собирать из-под несушек теплые, с налипшими перьями яйца… Несколько мгновений я вертела головой, пытаясь сообразить, куда попала и что происходит, и наконец вспомнила.
Я все еще находилась в замке Бреннен, в том самом страшном замке, где меня должны были выпотрошить и набить соломой, однако пока не сделали ни того, ни другого.
Габриэль еще спала, зарывшись в теплое одеяло по самую макушку, и я, подумав, что до занятий еще времени довольно, тихонько оделась, взяла зубную щетку, порошок и полотенце и на цыпочках выскользнула в коридор. Там царил сонный сумрак. Факелы догорели, и единственным источником света служило стрельчатое окно в самом конце коридора, где он упирался во внешнюю стену. У окна располагалась и уборная, в которой мы с Габриэль вчера умывались перед сном. Надо сказать, обустройство этого помещения меня удивило: в деревне-то все было по-иному. Никаких вам кабинок, никакого мрамора, старого, местами в трещинах. И умывальники здесь тоже невероятные: широкие, в размах рук, и из латунных труб, если покрутить специальный рычажок, течет теплая вода. А на стенах висят старинные мутноватые зеркала.
Перекинув через плечо полотенце, я принялась старательно чистить зубы, уже привыкла к тому, что порошок мятный на вкус и немножко щиплет язык. Поглядывая в зеркало, я видела прилично одетую девушку, синеглазую и черноволосую. Никогда не скажешь, что еще два дня назад я таскала ведра с помоями, стирала на всю семью, штопала, мыла, полола, рыхлила… Только руки пока что красноречиво напоминали о прошлом, покрасневшие, в трещинах и ссадинах. Я невольно сравнила их с руками той же Габриэль и вздохнула. Нет, я тут никому не ровня. Даже грамоте не обучена. Хотя вон Альберт ко мне вроде бы неплохо относится…
Я оставила на умывальнике полотенце и коробку с зубной щеткой, а сама двинулась в ту часть уборной, где кабинки. Здесь царил сумрак, свет падал исключительно из высокого витражного окна над умывальниками. И вот в этом-то свете, сером и скучном, я увидела блестящую лужу, что расползлась темной кляксой в одной из кабинок.
Перед глазами на миг помутилось, и резко затошнило, так, что я не выдержала, перегнулась пополам…
Я… я ведь частенько наблюдала, как режут свиней. Как кровь сливают в ведро, чтобы потом наделать вкуснейшей колбасы. И если случайно, упаси духи, споткнуться и расплескать это ведро, получается такая же лужа.
В замке Бреннен, в женской уборной, не должно быть свиней, это я точно знала.
И, словно кто-то меня толкал в спину, задыхаясь, я все ближе и ближе подходила к кабинке. Приоткрытая дверь чуть заметно шевелилась и поскрипывала на легком сквозняке. И эта жуткая, словно кем-то специально нарисованная лужа. И тяжелый, железистый запах крови, от которого буквально выворачивает.
Подвывая от ужаса, я заставила себя это сделать: толкнула дверь и заглянула внутрь.
Там, сбоку от мраморного сиденья, где полагалось справлять нужду, прислонившись спиной к стене, застыла незнакомая мне девушка. У нее было совершенно белое лицо, искаженное ужасом, и остекленевший взгляд. Под подбородком все промокло, все в крови… И кровь пропитала ее нарядное платье, стекла вниз и собралась в лужу на белом мраморном полу.
Отшатнувшись, я попятилась. Сперва медленно, на подгибающихся ногах, потом быстрее и быстрее. Я едва могла дышать, грудь словно распирало изнутри стремительно распухающим пузырем. Как же так? Почему?
Едва соображая, что делаю, я жахнула дверью уборной о косяк и понеслась по коридору, прочь от этого кошмара, от неведомо кем убитой девушки. Надо было… кого-то позвать, но я не знала, кого. А в голове тоненько зудела одна-единственная мысль: Альберт бродит по коридорам замка, Альберт не хочет, чтоб его заметили… Возможно, это он?.. Ведь кто-то перерезал той девушке горло, как будто она была свиньей, подвешенной над ведром?
Вылетев на общую лестницу, я заозиралась по сторонам. Куда бежать? Кого и где искать?
Потом – быстрее и быстрее, вниз, по ступенькам. Ведь там, внизу, охрана. Кто-то же должен быть? Ну хоть кто-нибудь?
И едва не свалилась с лестницы, завидев в нижней галерее мастера Бриста.
– Эй! – завопила во всю силу легких.
Мужчина, услышав мой вопль, оглянулся. Даже брови приподнял в изумлении.
– Мас… тер Брист! – Я подхватила юбки, дыхание сбивалось, но добежала до него.
– Что такое, Ильсара? – холодно поинтересовался он. – Что вам не спится в такую рань?
– Там… там…
– Что?!
Он словно почувствовал, что я уже не в состоянии говорить. Вцепился мне в плечи, несколько раз тряхнул.
– Да чтоб вас… говорите! Не молчите!
– Там… – И внезапно слезы хлынули из глаз, и я разрыдалась в полный голос. – Там… девушка… убитая-а-а-а… В… уборной.
Он несколько мгновений смотрел на меня совершенно безумным взглядом, а затем… Я почему-то думала, что он меня бросит здесь, в этом сумрачном коридоре, но наставник попросту перебросил ревущую меня через плечо и широким шагом двинулся вперед.
– Тише, тихо-тихо!
Я едва понимала, что он говорит. А он все тащил меня вверх по лестнице, и я видела широкие каменные ступени, отполированные сотнями подошв.
– Ильса! – Все вокруг меня снова крутанулось, и Брист резко поставил меня на ноги. Оказалось, что я уже около нашей с Габриэль комнаты.
– Посмотри на меня, ну?
Уставилась в темные глаза наставника, хотя все плыло и кружилось.
Он стиснул мое лицо в ладонях.
– Успокойся. Успокойся, тебе уже ничего не угрожает, слышишь меня? Сейчас ты вернешься в постель и будешь там лежать, пока вас с Габриэль не позовут на завтрак. Поняла?
Задыхаясь и всхлипывая, я кивнула.
Ноги не держали. Я вцепилась в руки наставника и попросту повисла на нем, словно из меня разом вынули все кости.
– Ильса-а-а, – выдохнул он, – пожалуйста. Дойди сама до кровати. Пожалуйста.
– Девушка… – Я заглянула ему в глаза. – Кто ее?..
Он дернул щекой.
– Не знаю. Но в любом случае сейчас твое место – в комнате. Понятно?
Я торопливо закивала. А мастер Брист, придерживая под локоть, распахнул дверь и буквально затолкал меня внутрь.
– И Габриэль пусть не выходит, – бросил напоследок. – Будем разбираться.
Он ушел. А я съехала по стенке на пол и разрыдалась. Перед глазами все еще стояло жуткое лицо той девушки, испуганное и одновременно застывшее в вечности. За что ее… так?
– Ильса? Что с тобой? – Мягкие руки Габриэль обняли за плечи.
Она опустилась рядом на колени, испуганно заглядывая в глаза.
– Это ар Мориш? Или кто? Кто тебя обидел?
– Нет, – я размазывала слезы по щекам, – нет… Габ… там девушку убили.
На завтрак нас все же позвали. К тому времени я немного успокоилась и хотя бы не ревела навзрыд, но веки все равно были опухшими и красными, а глаза пекло. У меня такое и раньше случалось, когда много и долго плакала.
В трапезной было людно. Оказалось, что будущих сноходцев набралось столько, что все скамьи вдоль широких столов были заняты. Охрана прохаживалась у окон и дверей, меж столов суетились подавальщицы с подносами. А в самом конце зала стоял, заложив руки за спину, блондин с кровавыми глазами, Кодеус Клайс. Высокий и широкоплечий, он был облачен в черный бархат, ни проблеска, и я невольно залюбовалась, как совершенно белые, почти серебристые волосы волной легли на плечи. Пошарив глазами по залу, я заметила и наставника Бриста, который что-то горячо обсуждал с мастером привязки, Гвейлой Шиниас, и братья Шезми тоже беседовали, стоя в противоположном углу, их я нашла легко – кроме них, рыжих не было.
И все казалось совершенно обыденным. Ни паники на лицах, ни перешептываний. Я невольно покачала головой, подумав, что наставники могли пока и не сообщать об убийстве, сделать это после завтрака. Что ж, наверное, так правильно. К чему пугать учеников?
Девушки завтракали отдельно от парней, Габриэль решительно потащила меня на женскую половину, но я все-таки ухитрилась выхватить взглядом и Альберта, и ар Мориша. Они сидели порознь: ар Мориш – в окружении тех же припевал, которые гнались за мной вчера, а Альберт – с краю, на отшибе. Было видно, что он один и даже не пытается ни с кем завязать знакомство. А может быть, его неподвижная половина лица отпугивала желающих подружиться. Он ведь и в самом деле улыбался так, что мурашки по всему телу и неприятный холодок в животе, словно маленькая ледышка. Еще один взгляд в сторону ар Мориша, и я поняла, что его герцогство меня тоже заметил, скривился, словно гадость разжевал. Нос у него был изрядно распухшим и походил на молодую розовую картофелинку, а под глазами растекся черный фингал.
«Так тебе и надо», – позлорадствовала я. Вспомнила, как он меня хватал своими мерзкими руками, и невольно передернулась.
Ар Мориш быстро огляделся и показал мне неприличный жест.
– Да идем же, – шикнула Габриэль, тем самым прерывая нашу молчаливую перебранку.
Но я не удержалась и вернула тот же жест его герцогству, да еще и язык показала. А потом, гордо выпрямив спину, словно королева, прошествовала за Габриэль к свободным местам.
Завтрак оказался превосходным. Давали овсяную кашу, сваренную на молоке, с солнечно-желтым кусочком масла, белую булку, присыпанную маком, и большую кружку сладкого компота из ревеня. Вспоминая, как давилась по утрам вчерашними объедками, я быстро подобрала все до крошки. И – да. Утренние волнения мне не помешали. Я ведь привыкла, что есть надо в любой ситуации, потому что неведомо, когда нормально покормят следующий раз. Расправившись со своей порцией, я посмотрела на Габриэль, которая уныло ковырялась ложкой в тарелке. Она наморщила носик, посмотрела на меня печальными глазами обиженной лани.
– Я к такому не привыкла, – прошептала подруга. – Дома на завтрак всегда подавали яйца всмятку, ветчину, выпечку… Наша повариха такие пирожки всегда делала, просто прекрасные. С вареньем и с засахаренными лимонами… А не вот это все.
– Если ты не будешь, то я доем, – тут же вмешалась девушка, которая сидела рядом с ней.
Она наклонилась к столу, заглядывая в лицо Габриэль, и я увидела довольную округлую физиономию, хитрые глубоко посаженные глаза, брови домиком и маслянисто блестящие полные губы. Волосы у этой девушки были темно-каштановыми, гладко зачесанными и заплетенными в тонкие косички – мышиные хвостики.
– Меня зовут Аделаида, – с достоинством представилась она. – Так что, можно я твою порцию съем? Ну, если ты не хочешь?
Габриэль вздохнула и подвинула свою тарелку новой знакомой, а я решила, что в следующий раз сама съем порцию соседки. У матушки жила впроголодь, мне постоянно хотелось есть. А вдруг здесь на обед что-нибудь вкусненькое приготовят?
– Если что, – значительно сказала Аделаида, – я была соседкой бедняжки Мелли. Ну, той, которую убили. Об этом, правда, еще не все знают, но, думаю, скоро новость разнесется по замку.
И бодро застучала ложкой по тарелке.
Габриэль поглядела на нее осуждающе, затем обхватила тонкими аристократическими пальцами кружку и принялась пить компот. А я… смутилась почему-то. Неужели здесь убийство – настолько обыденное дело, что Аделаида так спокойно об этом говорит?
– Тебе ее не жаль, твою соседку? – спросила я.
Аделаида глянула на меня совершенно нечитаемым взглядом и пожала плечами.
– Жаль, конечно, но не сильно. Да и вряд ли кто ее вообще пожалеет. Стерва та еще была. Возомнила, что у нее любовь с Клайсом… Да-да, не смотри на меня так, и такие дуры бывают. Ну и, понимаешь ли, после этого мы все были все равно что пыль у нее под ногами. А еще Энне-аш отметил ее не абы как. Дар был ну о-очень сильный. Ну и… в общем, корона ей не жала, этой Мелли.
– Так ведь… – Я запнулась и исподтишка покосилась в сторону главы замка Бреннен.
Кодеус Клайс спокойно прохаживался вдоль столов, наблюдая за воспитанниками. Если не брать в расчет красноватые отблески в глазах, весьма интересный мужчина, высокий, статный. И волосы эти точно лунная дорожка на водной глади…
Но сказанное Аделаидой звучало более чем странно. Я попыталась представить мастера Клайса и ту девушку вместе – и не получилось. Она – так себе, пигалица, ученица в сером платьице. А он? Он – тут самый главный. Несуразно как-то это выглядело.
– У них что, и правда любовь была? – все же не удержалась я.
– Возможно, – согласилась Аделаида, – но, понимаешь ли, даже если ты спишь с главой замка, это не повод плевать на всех остальных. А Клайс – он вообще, говорят, женщин любит. Всяких. Разных. Может себе позволить. И вряд ли он что серьезное думал закрутить с нашей Мелли. Так, развлечься немного – и все.
Я примолкла и поняла, что краснею.
Как-то… о таких вещах никогда не говорили вот так, в открытую, в деревне.
Перешептывались на лавках, да. Но чтобы так?
Тем временем Аделаида покончила с кашей Габриэль и весело подмигнула.
– Спасибо. Вот теперь я не голодная. Заходите в гости, как время будет. У меня комната как раз напротив той самой уборной. И я теперь одна там живу, пока никого новенького не привезли.
Завтрак заканчивался. На мужской половине многие поднимались и уходили прочь, куда-то ушли и рыжие братья, наверняка на занятия. Потом к выходу потянулась и Гвейла Шиниас, такая изысканная, в модном и дорогом платье, немного неуместная среди суровых стен Бреннена. Габриэль допила компот и выжидающе посмотрела на меня. Я же снова поискала взглядом его герцогство. Не хотелось бы с ним столкнуться.
Ар Мориша не было видно, и я решительно поднялась из-за стола.
– Ильсара?
Глаза Габриэль смешно округлились, когда она посмотрела за мою спину. Я тоже обернулась. Взгляд уперся в роскошный бархатный сюртук, скользнул выше, к бледному лицу и красноватым глазам. Подскочив, я неловко поклонилась, и Клайс нахмурился.
А я… я ведь не могла не поклониться главе замка.
Так было правильно, выразить свое почтение.
– Если вы позавтракали, – негромко сказал он, – то мне бы хотелось с вами побеседовать.
– Да, конечно. – Каждое слово давалось тяжело, царапало горло, и я откашлялась. – Конечно…
– Хорошо. Будьте любезны, следуйте за мной, – сказал мастер Клайс и, повернувшись, пошел прочь из зала.
– Ну вот, – фыркнула Аделаида, – новая жертва.
О проекте
О подписке