Цитаты из книги «Одинокий город. Упражнения в искусстве одиночества»

Едва ли удивительно в таком случае, что одиночество достигает апофеоза в толпе.

Одиночество, как я начала осознавать, — пространство людное

одиночество — совсем не обязательно физическое уединение: это отсутствие или скудость связи, сплоченности, родства, невозможность по тем или иным причинам обрести всю необходимую близость. Неудовлетворенность, как сообщает нам словарь, от отсутствия близких отношений с другими. Едва ли удивительно в таком случае, что одиночество достигает апофеоза в толпе.

Мне дорого это высказывание, особенно — последняя строка. Я видел, как он освобождает меня от безмолвия внутренней жизни. Не мечта ли это секса? Что тебя освободят из тюрьмы тела самим же телом, которое наконец-то желанно, чужедальний язык его понят.

Почти две тысячи лет назад Эпиктет писал: «Если кто-то — один, это не значит, что тем самым он и одинок, так же как если кто-то — в толпе, это не значит, что он не одинок»

Если к вам вообще не прикасаются, речь — самая тесная связь, какую вообще можно установить с другим человеком.

Со временем создаешь себе мысленную карту, собрание любимых мест и предпочтительных маршрутов, лабиринт, который ни один другой человек никогда не сможет в точности повторить или воспроизвести.

У одиноких людей скверно со сном, восстановительная функция сна ослаблена. Одиночество повышает кровяное давление, ускоряет старение, ослабляет иммунную систему и действует как предтеча умственного упадка. Согласно одному исследованию 2010 года, одиночество повышает вероятность заболеваемости и смертности, — такой вот изящный способ сказать, что одиночество может иметь летальный исход.

Как и многие одинокие люди, он был неисправимым барахольщиком, он создавал предметы и окружал себя ими — заслонами от требований человеческой близости. В ужасе от физического соприкосновения, он почти не покидал дома без доспехов фототехники и магнитофонов: они — его посредники и буферы при взаимодействии с людьми; такое поведение способно пролить свет на то, как мы применяем технику в наш век так называемой подключенности.

Можно показать, как выглядит одиночество, можно и ополчиться на него, создавая предметы, недвусмысленно служащие инструментами общения, противоборствуя цензуре и замалчиванию. Этим руководствовался Дэвид Войнарович, все еще недостаточно известный американский художник, фотограф, писатель и общественный деятель, чей корпус смелых поразительных работ более всего освободил меня от гнета ощущения, что мое уединение постыдно одиноко.