Глава 2

Шесть лет в браке

Давид

Я привел Лоту в профильный семейный медицинский центр, в котором она наблюдалась две предыдущие беременности. Моя жена действительно беременна, но и я поверил сразу. Такими вещами не шутят.

– Пол узнать уже можно? – я смотрел на монитор узи и держал Лоту за руку.

– Еще рано, Давид Каримович, – доктор отвернулся, рассматривая что-то, а жена тем временем вырвала руку. Терпела мои прикосновения. И будет терпеть много-много лет. Пока мы не умрем в один день. Я ее наказание, а она мое.

Я снова взял тонкую ладонь и сжал до хруста. Мы обменялись красноречивыми яростными взглядами. Лота умничка: двое детей и третий будет и все это за каких-то шесть лет. А фигурка ничего осталась, подтянутая и сексуальная. Не зря, значит, мне начало казаться, что груди сочнее стали.

– Думаю, будет мальчик, – улыбнулся врачу, затем к жене повернулся: – Следующую нужно девочку, – смотрел ей прямо в глаза, оставляя долгий поцелуй на нежных ладонях. Лота судорожно вздохнула и отвернулась к монитору.

– Сердечко малыша, – нам включили звук. Я улыбнулся. Детей я любил. Мои пацаны. Крепкие и здоровые. Рожать Лота Равилевна умела, а я очень старался связать ее по руками и ногам. Куда ей от меня деваться теперь?! Чтобы ни сделал, все проглотит. Слишком многое нас связывало. Это женщина моя навсегда, на тысячу процентов.

Ведь порывалась уйти несколько раз, но беременной и с мелким на руках далеко не уйдешь, особенно если муж не отпускает, и все, абсолютно все на его стороне. Я ведь прикипел к ней, полюбил ее мучить, привык, что рядом. К нашему дому тоже. Оценил яркую красоту и горячий нрав. Узнавал ее аромат из миллиона, а вкус – чистая эстетика. Она моя родная нелюбимая жена.

Когда закончили, я, взяв под руку жену, повел ее к машине. Лота дернула локтем и остановилась. Прилюдных сцен мы оба не устраивали, в этом между нами был определенный паритет. Зачем нам слухи и сплетни? Близкие, естественно, догадывались, но никто не лез. Это дело семейное.

– Я вызову Илону. Ты наверняка занят, – холодно заявила.

У Лоты были права, но я не хотел, чтобы она сама водила. Один раз, будучи на девятом месяце, беременная моим первенцем Камилем, чуть под камаз не попала. Стресс, преждевременные роды, тяжелое восстановление. Я сжег ее водительское удостоверение. Лота стерва и сука, поэтому сделала себе еще одно, но за руль больше не решалась садиться. У нее был водитель. Женщина, конечно же.

– Поезжай по своим делам с алой помадой, – бросила вдогонку и острыми шпильками цок-цок от меня.

– Сам отвезу, – догнал и сжал запястье.

Я посадил ее в машину и рванул с места. В субботу идти на праздник – у Марата месяц детям. Мальчик и девочка. Сразу двоих заделал. Королевская двойня! У него все по высшему разряду. Жена, Полина, тоже истинная королева. Он женился по любви и по сердцу. Я завидовал ему, да.

– Ты изменял мне с самого начала? Сразу после свадьбы? – неожиданно услышал твердый голос Лоты.

Да, вчера я накосячил. Был на нервах весь и спалился. Не то чтобы мне было стыдно – это не первая моя измена, – но зачем мне в доме война? Мы и так с женой на вулкане жили, зачем провоцировать постоянные извержения?

– Это важно? – холодно бросил, не отвлекаясь от дороги.

Я не хотел сейчас ссориться. Радость такая – у нас ребенок будет. Даже за обман про половой покой наказывать не хотелось. Ей беречься нужно.

– Трахай своих шлюх, – выплюнула Лота. – Мне плевать. Но в своей спальне я тебя видеть не хочу. Я тебе двоих детей родила. Рожу третьего. На этом хватит. Мне противно даже сидеть с тобой рядом, – и отвернулась к окну.

– Что?! – я реально не понял. – Ты ебанулась?!

Моя женщина хочет отлучить меня от тела? Серьезно? Я резко дал руля и заехал в какой-то тихий двор в старой Москве.

– Лота, – выключил двигатель и обхватил подбородок этой красивой женщины. Да, она именно такая. Правда, змея по характер и по сути. – Ты забываешь, жена. Я буду трахать тебя как хочу и когда хочу, – и дернул на себя, запястье обхватил и тонкую ладонь положил на бугор в брюках. Меня всегда возбуждала ее беспомощная ярость. – Вчера обманула, стервочка.

Хотел перетащить Лоту к себе. А что? По-тихому и осторожно займемся сексом. Я вчера хотел ее. Как угрожала мне, как кричала, что отравит, а рубашка! Если бы мужикам рассказал – засмеяли бы! И я позволил все это! Даже по заднице дать не смог. Не то чтобы верил угрозами, но один раз я поднимал на нее руку, потом как-то хреново было. Все-таки я не садист.

– Не смей! – начала молотить кулачками в мою грудь. – Я беременна, а ты со шлюхами… – на выдохе, с болезненным стоном. – А если ты заразишь меня и малыша…

Я застыл. О чем она? Я типа венерой болею?! Совсем, что ли?!

– Ты меня кем считаешь? Что я по-твоему вообще без башки?

Но я отпустил Лоту. Она перебралась обратно на пассажирское сиденье и, обхватив себя руками, отвернулась от меня.

Я чист! Я вообще не трахаюсь со шлюхами вагинально или анально. Только в рот долблю. Да, я изменял жене. Не сразу начал, но я не планировал так рано жениться! Я хотел гулять, и когда Лоте нельзя было на позднем сроке – вернулся к Эве. Последний курс университета плюс работа у тестя – перенимал опыт, обязанности, должность. Времени на встречи было не так много, но Эва была моей любовницей. Когда Лота восстановилась, расстался с Эвой, да и диплом уже получил. Потом не до того было: бизнес, дети, диаспора. Жена. У меня всегда был порядок с влечением к Лоте. Она всегда сопротивлялась, даже когда бурно кончала. Противилась мне и своей собственной женской сути. Шлюхи были. Так, разрядка. Последнее мое открытие – клуб для своих с маленькими и большими мужскими шалостями попал под прицел силовых структур. Я попал в разработку, и теперь на них придется работать. Компромат добывать. Есть у них специальная папочка, а там на всех информация. Чуть что – и ты уже на крючке. Меня тоже взяли за яйца, а ведь Марат предупреждал. Он мне брат двоюродный и отговаривал от связки с ФСБ, но… Вчера мы гулеванили с депутатами, настолько бурно пришлось демонстрировать увлеченность еблей, чтобы подвоха не заметили: видимо, шлюшка, лица которой даже не помнил, всего меня измазала своими духами, помадой, выпотом. Я ведь даже не трахал ее. В этом своем деле я играл роль радушного и развратного хозяина. На деле не пил и не трахался. Опасно. Нужна трезвая голова, чтобы провести серьезных людей и записать их фонтанирующую похоть.

– Домой поехали, – сухо бросил. Схожу в больничку, проверюсь, чтобы точно быть уверенным. Мало ли? Вдруг у блядей кариес на мой писюн перекинулся, а жена – хрустальная ваза. Никаких вредных случайностей. Но ей, естественно, не скажу про свой мужской чек-ап. Будет давать как миленькая!

В ресторане мы гудели от души. Я искренне радовался за Марата, но также сильно завидовал его браку. На жену его смотрел. Обычно женщины не присутствовали на самом празднике – оставались дома с новорожденным, но только не Полина! Она приехала с мужем на пару часиков: яркая, красивая, счастливая. Месяц после родов, а выглядела потрясающей красавицей! Цвела и пахла как спелая молодая вишня! Его жена и внешне и внутренне совсем другая. Иная. Совсем не похожая на Лоту.

– Марат, поздравляю еще раз, – я стоял у колонны и смотрел, как моя жена обняла моего брата. И смотрела на него так… На меня так никогда не смотрела! Я помнил, что она бросила мне в лицо свою любовь к нему. Так и сказала: я люблю Марата. Больше шести лет прошло с нашего медового месяца, а я не забыл.

Она в запале всегда нас сравнивала, и это сравнение никогда не было в мою пользу.

– Очень за вас рада. Пусть детки растут здоровыми. Вам сил, бессонные ночи они такие, – улыбалась ему.

Я не выдержал и подошел к ним. Обнял Лоту, напоминая, кто ее хозяин и господин.

– У нас тоже новость, – широко улыбнулся, – третьего ждем.

– Ну брат, поздравляю! – мы обнимались и целовались, по-мужски, естественно. Затем Марат приобнял Лоту, очень целомудренно, как сестру.

– Ты будешь хорошим отцом, а муж, – и на меня с колючим презрением бросила взгляд, – ты и так отличный. Полине очень повезло.

Моя жена развернулась и ушла в толпу женщин, прощаться, а у меня от душащей ревнивой злобы пелена черная перед глазами.

Моя жена хотела такого же мужа, как мой брат. Здесь мы схожи: я хочу женщину, как его Полина. Пока буду довольствоваться малым: мои шлюхи теперь будут исключительно блондинками. Похожими на жену Марата. И совсем не похожими на Лоту. Она пусть тихо страдает по нему и терпит такого ужасного меня. Я умею быть подонком…

Глава 3

Пятнадцать лет брака, наши дни

Лота

Я повернулась к окну гостиной и увидела черный бентли – Илона приехала. У меня сегодня назначен визит к врачу: внезапные головные боли замучили, иногда такой силы, что пелена перед глазами. Мама приехала сопровождать меня: все-таки это личное, обычно мне хватало компании моего водителя.

– Вкусный чай, – мама сидела с изящной чашечкой и нахваливала мой дом, моих детей, моего мужа. Как хорошо все у меня! Все завидуют, что живу в таком достатке. Что трех детей родила, а выгляжу как модель с обложки журнала. Что, не дай Аллах, Давид решится вторую жену завести, как Загитов старший. На такого очередь выстроится! Только мне было все равно. Пусть берет, мне только лучше. Может, от меня отстал бы.

– Мам, – Ренат бежал, перепрыгивая через ступеньки, – что взять в лагерь?

– У братьев спроси? – спокойно ответила. Я давно делегирую старшим шефство над младшими. Камилю четырнадцать, он выше меня и уже относился к женщинам с неким снисхождением. Нет, любил меня, конечно, я ведь родила его, но все чаще слышу: ничего-то ты не понимаешь, мама. Взрослый уже. Они все у меня такие. Мои. Но больше Давида. Он мерзавец, но сыновей любил и воспитывал мужчинами. Не знаю, как дальше, но пока голову всякой ерундой не промывал. Говорил, что женщину нужно любить и беречь, особенно мать. Свою он чтит особенно. Мою тоже. Только не меня. Ни дня он не любил и не берег меня.

– Ну мам, пусть Зиля…

– Ренат, у тебя здесь слуг нет.

– Но Зиля…

– Зиля моя помощница, а не ваша.

– Но…

– Еще одно «но», и ты останешься со мной, – обняла своего уже достаточно рослого, девятилетнего сына. – Или у бабушки, – и начала тискать за щеки.

– Нет уж! – и побежал наверх собираться.

– Мне кажется, ты резка с детьми, – посетовала мама. Да, я детей в попу не целовала: во-первых, взрослые уже, во-вторых, это мальчишки и на голову садятся, будь здоров!

– Мама, – я улыбнулась ей привычной наигранной улыбкой, – я с детьми ровно такая, как им нужно.

Мои мальчишки через две недели в спортивный лагерь на месяц уезжают. Они с детства футболом занимались, все трое. Помимо этого борьбой и боксом. Легкая атлетика тоже в меню. Поэтому крепкие, здоровые, рослые. Только Тимур, мой средний, помимо физических активностей к музыке тяготел. У него потрясающий чуткий слух. Я с боем, но сумела отдать его на скрипку. Ему нравилось. Да, сложно, порой невыносимо, но он категорически отказывался бросать, когда отец говорил, что пиликанье для девчонок. Я сына поддерживала. Не позволяла давить на него. Давид растил из них настоящих мужчин и считал скрипку чем-то стыдным, девчачьей забавой. Я грудью защищала интересы моего Тимура. Он больше других был похож на меня: сильный снаружи, мягкий внутри.

– Поехали, мам, – я поднялась. У меня через час прием. Пришли анализы. Вроде вся здоровая, но эти жуткие вспышки головной боли. Хоть в окно выходи в такие дни. Сделали мрт головного мозга: сегодня, надеюсь, расскажут, что со мной.

Обследование делала в НИИ Бурденко, поэтому сейчас сидела в небольшой, но все же очереди. Бесплатная медицина за деньги. Лучше уж платную, но без потери времени.

– Лота Черкесова? – меня пригласил к себе невропатолог. Он был не один в кабинете. Мы с мамой зашли: она села на дальнюю кушетку, я устроилась напротив врачебного стола. Здесь были еще женщина и мужчина. – Это мои коллеги: врач-рентгенолог и нейрохирург.

Я кивнула хладнокровно, но внутренне напряглась. Если в кабинете больше одного доктора, то пациент скорее мертв, чем жив.

– Лота Равилевна, можно вас осмотреть? – тот что хирург пригласил меня за ширму. – Вспышки головной боли сопровождались головокружением, потемнением в глазах, обмороки?

– Было пару раз. Иногда на яркий свет глаза болят, – отвернулась, когда начал просвечивать зрачки.

Я вернулась на свое место. Мой невропатолог вместе с рентгенологом что-то тихо обсуждали, глядя в монитор.

– Лота Равилевна, по результатам мрт у вас выявлено выпячивание церебральной артерии в области истончения, – после долгих совещаний и аккуратных подводок сообщили.

– Это что? – только и сказала.

– Аневризма головного мозга.

У меня выпал из рук телефон. Мама громко ахнула и приложила руку к губам. Я подняла мобильный, трясущими руками обхватила – экран покрылся мелкой сеткой стеклянных морщин, и я в отражении совсем разбитая…

– Извините, – подняла глаза на врачей. – Это что-то вроде тромба? – максимально ровно поинтересовалась. Мама опять ахнула. Я снова извинилась и встала. – Пойдем, – вывела из кабинета. – Подожди меня здесь.

– Но доченька…

– Мам, я сама поговорю с врачами. Ты слишком разволновалась.

Я вернулась в кабинет на трясущихся ногах, но на людей в белых халатах с крайне серьезными лицами смотрела прямо.

– Это лечится? Или как тромб…

– Эти вещи не корректно сравнивать, – ответил нейрохирург. – Аневризма – это истончение стенки артерии, из-за чего она выпячивается и растягивается. Главная опасность, что она растет и может лопнуть.

– И? – спросила, хотя… Ну, в принципе все понятно.

– Нужна операция. Мы должны купировать и выключить артерию из кровотока.

– А это безопасно? – сглотнула. – То есть это же мозг… Каковы шансы, что я не умру на операционном столе или что не стану овощем?

– У наших врачей богатый опыт операций разной сложности. Безусловно хирургические вмешательства на данную область несут риски. У вас крупное образование, и оно будет продолжать расти. Разрыв аневризмы влечет кровоизлияние вплоть до летального исхода.

– А операция гарантирует, что она не разорвется? Что я буду жить полной жизнью?

Врачи переглянулись. Коротко, но емко.

– Период восстановления может быть тяжелым, и мы не можем дать гарантий, что вы вернетесь к полноценной жизни. Самые распространенные осложнения после операции: проблемы с речью, языковыми функциями и коммуникацией, возможен лицевой паралич, но профессиональная реабилитация…

– А если не делать операцию, какие прогнозы? – сухо прервала, теребя ремешок сумочки.

– Может годы, может месяцы, может день… Если аневризма лопнет, то вероятность летального исхода слишком высока. Это бессимптомная патология. Если появилась симптоматика, значит, ситуация критическая. Нужно начинать лечение как можно скорее, понимаете?

– Понимаю… – задумчиво проговорила. – Спасибо, – я поднялась. – Мне нужно все это осмыслить. Извините…

Я вышла в коридор. В пору рыдать, а у меня глаза сухие, только знобило и потряхивало. Мама вскочила, увидев меня. Я выдала привычную дежурную улыбку. Она расстроена. Нужно ее успокоить. Она моя мать, и я любила ее. Потому что должна любить, она ведь родила меня. Но я до сих пор помнила день, когда просила помощи и совета. Мне его дали – терпеть и быть за мужем. Я так и сделала, а потом ловушка захлопнулась. Нет, я не винила родителей и диаспору за ее законы. Но и любить их и сам анклав тоже не могла. Я разучилась чувствовать эту самую любовь душой и сердцем. Давно перестала верить в нее именно такую. Всегда ждала подвоха. Только дети, да, они держали меня в этом мире. Даже с учетом, что они ЕГО. Они больше Давида, чем мои, по сути. Сыновья – единственные, кого я по-настоящему любила и по кому буду скучать. А они… Я бы не хотела, чтобы они страдали, никак и никогда. Даже обо мне.

– Ну что там, доченька? – мама, миниатюрная и невысокая, заглядывала мне в глаза со смесью страха и надежды.

– Ничего страшного, – обняла ее за плечи и повела к выходу. Май подошел к экватору и уже было достаточно тепло, чтобы выпить кофе за столиком на улице. – Благодарю, – кивнула официанту и посмотрела на мать. – Мам, я хочу, чтобы ты забыла о нашем походе к врачу.

– Но как же…

– Ты меня любишь? – да, мне захотелось знать.

– Конечно! – замахала руками. – Лоточка, что за вопросы?!

– Тогда пообещай, что никому не скажешь. Чтобы не случилось. Прошу тебя, мама.

– Хорошо, – она сглотнула. – Ты только скажи, что ничего непоправимого.

– Ничего непоправимого, – слабо улыбнулась. Если я умру даже завтра не произойдет ничего непоправимого. Смерть – естественная часть нашего пути. Ее я никогда не боялась. Возможно, потому, что никогда не жила счастливо, просто с настоящей искренней улыбкой не просыпалась. Я бы хотела попробовать, как это…

Мы выпили кофе, и я посадила мать в свою машину.

– Илона, отвези маму домой.

– Лота, а ты? Нельзя же одной, дочь.

Я не ответила. Можно. Теперь мне все можно.

Я неспешно гуляла по Тверской-Ямской. Солнце светило ярко, даже грело, а в небе ни облачка. Люди торопились по своим делам: у них вся жизнь впереди, а я отстраненно думала о своей.

Мне тридцать пять лет, пятнадцать из которых замужем. Трое детей, дом и семья. Дорогие шмотки и люксовые украшения. А что еще? Даже не знаю. Я видела мир. Знакома с известными в стране людьми. У меня все есть. А что же я такой пустой себя ощущаю? Словно и не жила вовсе. Я была женой, матерью, дочерью. Соответствовала образу роскошной женщины обеспеченного мужа. Воспитывала сыновей и занималась благотворительностью. Поддерживала и не давала скучать одинокой матери. А что сама сделала? Что из этого было исключительно ради меня? Кажется, что ничего. Вроде бы всем нужна, но такая ненужная. А если операция неудачной выйдет, как далеко меня уберут с глаз? Если умру, хоть поплачут. Потом забудут, конечно же. А что мне останется? Такая разнообразная сытая жизнь, а дорогих воспоминаний не связанных с детьми и нет. Счастья женского нет. Личных достижений нет. Любви нет…

Я остановилась у одной из многочисленных витрин: красивая стройная женщина смотрела на меня жгучими черными глазами. Спортзал, подтяжка груди и профилактика морщин, уход и косметология. Конечно, я была хороша, у меня были на это средства. Легко быть молодой, когда готова инвестировать в себя. Только счастья это не приносит.