– Да, – он тепло посмотрел на нее, и Трейси заметила, что Питер расслабляется, а напряженное ожидание новой колкости, вспыхнувшее в глазах минуту назад, постепенно тает. Чувствовалось, что со Стеклером младшим он не был дружен и удовольствия от общения не испытывал. Ей-то не знать, каким невыносимым может быть Брендон, особенно в бытность учебы. Трейси помнила, какое сильное впечатление произвел на пятнадцатилетнюю восторженную девчонку, какой она была, высокомерный скучающий красавчик-студент. Правда, в том возрасте ее восторги были настолько скоротечны, что на следующий день она и думать о нем забыла, влюбившись в молодого экскурсовода, водившего их по шикарным залам Лувра. Вздыхала аж целых десять дней!

Трейси сделала еще один осторожный глоток, чтобы одним махом не осушить весь бокал, и отметила про себя, что вторые хозяева вечера смотрелись вместе отлично. Наташа в платье из темно-синего шелка, с забранными наверх гладкими черными волосами выглядела, как утонченная леди, а на каблуках стала почти одного роста с Брендоном, заставляя Трейси запрокидывать голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

За сегодняшний день Трейси узнала о ней немало: родители банкиры давно дружат со Стеклерами, она сама состоит в совете попечителей нескольких благотворительных фондов, а самое главное, этот вечер частично и в ее честь! Как оказалось, у нее был день рождения на днях. Точнее, двадцать четвертого декабря, именно тогда, когда они с Брендоном устроили свое собственное Рождество. Узнав об этом, Трейси сочла себя аморальным чудовищем и удрученно посетовала, что кроме извинений за то, что переспала с ее мужчиной, подарка у нее нет.

– Вернемся к гостям, – ни к кому конкретно не обращаясь, предложила Трейси, желая избежать истории о «тяжелом» пути Брендона до отчего дома, тем более в сочувственной интерпретации Наташи.

«Бедный-несчастный, прямо через горы, по снегу и пешком» – наигранно улыбаясь, саркастично думала Трейси, поэтому, когда Питер протянул руку, предлагая проводить ее, тут же согласилась, но, услышав свое имя, замерла, проглатывая изумление:

– Трейси, ты ведь родом из Калифорнии? Наверное, оказаться в заснеженной глуши, ночью, – не самое приятное знакомство с Колорадо?

Неужели Брендон все-таки рассказал, что они застряли под Гленвудом вместе? Она ведь сама просила его избавить ее от покаяний кающегося грешника и умолчать об этом! Чем же еще он с ней поделился?.. Трейси внимательно посмотрела на Наташу. В адвокатской практике ей часто приходилось общаться с разными людьми, поэтому понимать, что они скрывают, стало просто необходимостью. Наташа улыбалась вполне доброжелательно, но настойчивое выражение глаз и явное ожидание ответа настораживало. Она догадывалась, но не знала наверняка.

– Это было неожиданно, – начала Трейси, – но не могу сказать, что неприятно. В Колорадо удивительная природа. – Она обвила локоть Питера, сигнализируя этим, что пора возвращаться в зал, и отвернулась, отмахиваясь от самодовольной улыбки Брендона: видимо, он принял исключительно на свой счет всю удивительность здешних красот.

В гостиной негромко играла музыка, гости разбились на небольшие группы и оживленно переговаривались: кто-то спорил, активно жестикулируя, кто-то весело смеялся, наслаждаясь вечером. Комната плавно перетекала в столовую, где официанты заканчивали приготовления к ужину, разливали напитки и зажигали свечи. Питер предложил Трейси свою компанию за столом, она согласилась. Он был холост, привлекателен и галантен – так почему бы и нет?

Непринужденная атмосфера и замечательный повар сделали вечер по-настоящему праздничным. В качестве закуски подали фуа-гра с клюквенным соусом, жареные морские гребешки и картофельный салат, затем крем-суп из бобов и запеченную кефаль, в качестве главного блюда – румяную индейку под цитрусовым соусом. Когда Трейси подумала, что непременно лопнет, перед ней поставили нежнейшее шоколадное суфле, а стол, как по волшебству, заполнился

разнообразными сырами и фруктами.

Настроение после нескольких бокалов легкого ягодного вина становилось только лучше, а стрелки часов, которые неотвратимо стремились к полуночи, рождали на губах хмельную улыбку и искреннюю радость от того, что в их компании нет Золушек! Ник с Шэрен подали положительный пример, медленно покачиваясь под музыку, и уже через несколько минут Трейси в деликатных объятиях Питера неспешно кружилась, рассматривая гипнотическое пламя камина. Он оказался приятным собеседником, деликатным и ненавязчивым: не спрашивал о личном и не настаивал на ответе, если она продолжала молчать.

– Пит, уступишь мне даму? – попросил Брендон, стягивая и пряча в карман бабочку.

– Только, если она не против.

Трейси ощутила, как его руки прижали ее чуть крепче. Питер не хотел этого танца и давал ей это понять, но желания разбираться что там за давнее соперничество между ними у Трейси не было, а вот оказаться в горячих объятиях – было, пусть всего лишь в танце.

– Она не против. – Брендон протянул ладонь, и Трейси подалась ему навстречу, ощущая сильные руки на талии, прижимавшие не так целомудренно, как надо бы.

– Ты сегодня восхитительно выглядишь, – произнес Брендон, наслаждаясь мягкой улыбкой – комплименты всегда приятны. – Но без платья выглядишь еще лучше.

«Ну почему ему обязательно нужно все испортить?» – обреченно вздохнула Трейси.

– Я уже жалею, что ты видел меня голой.

– Извини, не могу удержаться, ты так мило смущаешься.

– Ничего я не смущаюсь! – тихо запротестовала Трейси. – Просто хочу понять: ты теперь всю жизнь будешь припоминать мне ту ночь?

– Нет, конечно. Что такое одна ночь! Я планирую подкопить воспоминаний, чтобы припоминать тебе их всю жизнь.

Трейси фыркнула, привлекая внимание судьи Уоррена, танцевавшего с женой.

– Это из области фантазий, – тихо заметила она.

– Фантазий у меня много, – обжигая ее ухо дыханием, шепнул Брендон и громко втянул воздух. – От тебя так вкусно пахнет, что за…

– Ладно, все. – Трейси максимально спокойно отстранилась. – Мне нужно в туалет.

Она неспешно бродила по дому – третий этаж был абсолютно пуст – и, отыскав небольшую библиотеку, устроилась в кожаном кресле, пропахшем дорогими сигарами. Среди молчаливых книг Трейси размышляла: как она оказалась в такой дикой ситуации? Она чувствовала себя героиней какой-то дешевой мелодрамы: жена, муж, любовница.

– Бутерброд с сосиской, ей богу! – вслух воскликнула она, потом здраво рассудила, что Наташа – не жена. Это ведь смягчающее обстоятельство? А то, что сама Трейси не испытывала никаких угрызений совести, даже более того, наслаждалась флиртом с Брендоном – отягощающее?

Через полчаса часа она вернулась к гостям с мыслью, что либидо – враг современной эмансипированной женщины, и удивленно осмотрелась, наблюдая странное оживление.

– Приехали «Имейджин Драгонс»? – поинтересовалась она у Шэрен. – А я и не знала.

– Нет, – наклонилась та. – Наташу с прошедшим днем рождения поздравляют.

– Надо было в туалете пересидеть.

– Тебя и так долго не было, – заметила Шэрен, затем нахмурилась. – Он подарил ей засохший кактус? – Они переглянулись, Трейси изумленно пожала плечами. – Но ей вроде нравится.

Действительно, Наташа обнимала Брендона за шею, улыбалась и выглядела достаточно счастливой.

– Наверное, там в комплекте средство от запора, – оглядываясь, тихо ответила Трейси. Да, она была предвзята и груба, но что поделать, она всего лишь женщина и некоторое чувство ревности все же испытывала.

Трейси непроизвольно коснулась холодного камня, висевшего у нее на шее. Неужели это действительно подарок для Наташи? Колючий кактус – вполне в духе отношений Стеклер-Полански. Она повернулась к большому зеркалу, висевшему над камином, и встретилась взглядом со своим отражением: бриллиант вспыхивал у нее на груди, разбрасывая в стороны серебристые искры, играя со светом и замирая в тени.

«Ну вот и что мне с тобой делать?» – спросила она у молчаливого камня, затем посмотрела в сторону именинницы и поймала на себе взгляд Брендона, горящий, затуманенный алкоголем и отчего-то безумно притягательный. «Что мне с собой делать?..»

– Пойдем, поздравим Наташу, – сказала Шэрен, беря подругу за руку. Они подошли ближе и услышали голос матери Брендона.

– Дорогой, может, сыграешь нам что-нибудь? – предложила Патрисия сыну.

– А что сыграть?

– Что-нибудь лирическое, – донеслось до уха Трейси.

– Брендон играет? На чем? – удивилась она.

– На фортепиано, – ответила Шэрен. – Пойдем послушаем.

– Странно, а я не знала.

– Вам нужно больше разговаривать, а не подначивать друг друга.

В холл переместилась основная масса гостей: мужчины громко беседовали, курили и часто прикладываясь к бокалам с виски, женщины вышли, исключительно привлеченные обещанием красивой игры.

Брендон театрально откинул невидимые фалды и чинно присел, резко вздернув руки, будто манжеты ему мешают. Зазвучало мощное вступление, обещая, как минимум, Баха, но затем музыка стала тише и нежнее. Секунда, пять, десять, мелодия нарастала, заставляя сердце биться сильнее и снова замирать, когда надрыв угасал, превращаясь в успокаивающую плавную композицию, которая через несколько вздохов снова превращалась в ураган.

Трейси слабо улыбнулась, ей знаком этот ритм. Это адвокат Брендон. Сначала обходительный и вежливый, затем путем необъяснимых метаморфоз он превращается в бульдога, вцепляющегося противнику в глотку, – первое столкновение с подобным ошеломляет. Потом он деликатно добивает соперника и с сочувственной улыбкой дает последнего пинка.

Это любовник Брендон! Нежный и неторопливый, резкий и дикий, который заканчивает медленными, тягучими поцелуями, оседая горько-сладким пеплом на губах.

У Трейси не было мужчин, игравших на фортепиано, поэтому для нее стало открытием, как мужские пальцы легко порхают по клавишам, словно ласкают инструмент. Завораживающе и сексуально.

«Понятно, почему он научился играть», – подумала она, бросая короткие взгляды вокруг. Интересно, она тоже выглядит так, словно собирается выпрыгнуть из трусов? Наверное, да, потому что играл Брендон великолепно. Трейси даже узнала мелодию и удивилась: кто бы мог подумать, что инди-рок может по-настоящему звучать: глубоко, пронзительно, чувственно. Текст песни тоже начал в хаотичном порядке всплывать в голове:

Я предупреждал тебя:

Смотри на вещи проще.

Продолжать в том же духе

Не так уж просто

Я трахал двух телок,

Прежде чем увидел тебя,

И ты должна будешь

Жить в таком режиме

Я просто стараюсь

Жить моментом,

Когда все эти мудаки

Мечтают о настоящей любви.

Да, лирика действительно от Брендона… Интересно, миссис Стеклер, с гордой улыбкой слушавшей сына, знакома эта песня?

Два последних аккорда, спокойных, плавных, и он резко захлопнул клап¹, подводя черту, и, поднявшись, шутливо поклонился, купаясь во внимании и аплодисментах. Трейси повернулась к Шэрен, которая, заливаясь румянцем, с рассеянной улыбкой слушала шепот мужа, обнимавшего ее сзади.

– Мы, наверное, поедем, – смущенно начала Шэрен, встречаясь с понимающим взглядом. – А ты развлекайся, водитель Стеклеров тебя отвезет, когда скажешь.

– Нет, – отозвалась Трейси, – я как Золушка в полночь убегаю от принца.

– А вот и он, – кивнул Ник в сторону приближавшегося к ним Питера. – Мы пойдем попрощаемся с хозяевами.

– И за меня тоже, – попросила Трейси.

– Уже уходите? – разочарованно вздохнул Питер.

– Да, сегодня был насыщенный день.

– Мы с Ником соседи, может, останетесь, я потом провожу вас. – Он, как истинный бойскаут, поднял руку вверх. – Клянусь доставить в целости и сохранности.

– Только не говорите, что правда влюбились, – шутливо удивилась она. Питер только улыбнулся. Он был милым и действительно понравился ей, но не настолько, чтобы провести с ним остаток ночи, пусть и в большой компании.

– Мне действительно было приятно познакомиться с вами, но… нет.

Блаженно потянувшись и зевнув, Трейси укуталась в одеяло и, крепко обнимая подушку, закрыла глаза. Сон медленно проникал в сознание, путая мысли и тасуя образы. Пока неясный звук не царапнул слух, заставляя сесть в постели. Трейси нахмурилась. Вокруг было тихо. Она снова легла, но через пару секунд шум повторился. Она поднялась и подошла ближе, когда что-то глухо врезалось в стекло.

– Птица что ли? – Трейси подняла вверх створку и снежок больно ударил ее в плечо.

– Ты ненормальный?! – выглядывая, приглушенно крикнула она.

Брендон, в небрежно наброшенном поверх смокинга пальто, стоял прямо под ее окнами. Он знаком прочертил траекторию, выдавая молчаливую просьбу подняться. Трейси округлила глаза, поражаясь такой наглости, и резко захлопнула створку. Она постояла несколько секунд в темноте, раздумывая насколько холодно на улице и, передернув плечами, широко распахнула окно.

Брендон в мигающем свете ярких рождественских гирлянд, ловко забрался на крышу, прошел, как пьяный канатоходец, – разведя руки и опасно клонясь вниз – по бортику, перемахнул на балкон, прошмыгнув мимо темных окон соседней спальни, ухватился за оконную раму и, подтянувшись, буквально ввалился в комнату Трейси.

– Завтра я точно об этом пожалею, – вслух обреченно рассуждала она, наблюдая, как Брендон скинул пальто и снял черные туфли с налипшим на них снегом.

– Если ты все равно будешь жалеть, предлагаю, чтобы это было что-то более существенное! – Он подхватил ее за бедра и закружил, пряча нос в соблазнительной ложбинке меж грудей. Трейси спала в белой хлопковой сорочке, не сексуальной, но достаточно короткой, поэтому его холодные руки, скользнув по горячей коже, вызвали легкую дрожь.

– Прекрати! – возмутилась она. Брендон поставил ее на пол, но отстраниться не дал. – Зачем ты это делаешь? Иди к себе, тебя там Наташа ждет.

– А-а-а, – раздраженно протянул он. – Причем тут вообще она? – Брендон ласково поднял ее подбородок. – Полански, ну с чего ты вообще взяла, что мы с ней вместе?

– Я… я не знаю. Шэрен сказала, что ты будешь с подругой и я подумала… А почему ты мне не объяснил ничего?

– За тобой было забавно наблюдать.

Трейси стукнула кулачком ему в плечо. Забавно ему было!

– А почему вы всё время вместе? «Ну, почти всё», – мысленно добавила она.

– Мы давно дружим, а наши родители мечтают нас поженить, но ни мне, ни ей это не нужно.

«Святая простота!» – про себя воскликнула Трейси, вспоминая, какими глазами на него смотрит подруга детства.

– Ладно, Полански, хватит разговоров. – Брендон потянулся к ее губам, но Трейси подставила руку, заставляя его довольствоваться всего лишь ладонью.

– Что еще?

– Но, между нами, это ничего не меняет.

– Я хочу тебя, ты хочешь меня. – Трейси открыла рот, чтобы возразить, но Брендон строго на нее посмотрел, что отрицать она не решилась. – Так в чем проблема?

– Это не этично!

– К черту этику. Что еще?

– Я не люблю тебя!

– Я бы тоже не полюбил себя, но я не предлагаю выходить за меня замуж и терпеть до конца жизни.

– А что ты предлагаешь? Секс по дружбе?

– Нет, секс по взаимному желанию.

Трейси расслабилась в его руках, позволяя прижать себя еще крепче, и стянула с его плеч пиджак. Они оба свободны, находятся в сказочном месте – далеком от реальной жизни – и желают друг друга. Так какие могут быть «но»?

Она подняла бедра, позволяя Брендону снять с нее трусики и отбросить на пол, туда, где валялась смятая сорочка и дорогой смокинг. Этой ночью он не торопился брать, наоборот, медленно изучал ее тело, распаляя и дразня, пока Трейси не зашептала нежные слова, не сказала, как желает его. Говорят, мужчины любят исключительно глазами. Возможно, некоторые да, но этого заводили слова.

Брендон тут же раздвинул ей ноги, погружаясь резко, до упора. Двигаясь быстро, заставляя вторить ему, ловить ритм и собственное наслаждение, которое накатило стремительно, и Трейси вцепившись в его спину, не сдержала громкий стон, порочным эхом обласкавший слух.

– Тише, детка. За стеной спальня Лилиан.

Трейси открыла глаза и сквозь рваное дыхание проговорила:

– Ты что, и к ней в спальню лазил?

Брендон во все горло рассмеялся, наплевав на осторожность, затем закрыл ей рот поцелуем, агрессивным и диким, не позволявшим даже вдохнуть. Он с силой стиснул ее бедра, вдавливая в кровать грубыми, почти болезненными толчками, и Трейси понравилось. Она стонала ему в губы, цеплялась за широкие плечи и выгибалась навстречу. Плевать, что о них узнают. Черт с ним, что о них подумают. Максимум, что может произойти: ее переселят поближе к хозяйской спальне, там, наверное, происходит тоже самое.