Пролог

Амджад аль-Шалаан с трудом поднял глаза.

– Ты простишь меня, Амджад? Стараясь держаться хладнокровно, перед ним стоял его отец и король государства Зохейд. Однако во взгляде правителя читались сожаление и гнев, страдание и возмущение.

Взгляд Амджада скользнул по братьям, стоящим рядом с отцом, а затем по предводителям племен, которые заполнили огромный зал Дар-аль-Ади в суде Зохейда. Их лица показались ему словно размытыми.

Простит ли он?..

Однажды он уже простил. Он поступил так, как не поступил бы никто на его месте.

Он простил свою невесту за то, что она вышла за него замуж не девственницей. Амджад успокаивал ее и уверял – он не станет наказывать ее за обман. Самое главное – она стала его женой.

Затем он простил ее во второй раз, когда обнаружил – она ждет ребенка от предыдущего любовника. Тогда Амджад сказал ей: все совершают ошибки. Нет смысла уничтожать зародившуюся жизнь, а тем более разрушать отношения из-за прежних связей.

Он не считал себя обманутым, так как не сам выбирал себе жену. Она стала его женой по настоятельной рекомендации, ради сохранения спокойствия в стране.

И Амджад не только женился на ней, он был намерен подарить ей счастье.

А она в ответ на его милосердие и сострадание обманула его и предала.

– Амджад? – резким шепотом произнес его отец, ожидая ответа.

Сначала Амджад не обращал внимания на снижение аппетита, покалывание в ладонях и судороги в икрах. Он объяснял свое состояние переутомлением и стрессом. Потом у него появилось жжение в животе и странный привкус во рту. Но и тогда он не уделил своему состоянию должного внимания. И только когда он полностью потерял аппетит, у него началось обезвоживание и стали мучить невыносимые головные боли, Амджад тайком ото всех вызвал королевских докторов.

Доктора были сбиты с толку. Симптомы его заболевания не соответствовали результатам анализов, прописанные лекарства не приносили ему облегчения.

Но затем, когда у Амджада началось головокружение и его не покидала сонливость, доктора с уверенностью заговорили о злокачественной опухоли.

Амджад не верил никому, кроме своей жены.

Как он мог в ней сомневаться, когда она осыпала его признаниями в любви и словами благодарности?

Он посмотрел на свои руки, безвольно лежащие на коленях. На руках он видел доказательства ее предательства – на ногтях Амджада виднелись белые отметины, а на коже – темные пятна.

Он вздрогнул, вспомнив о том, как она его травила.

Она делала ему подарки, пропитанные ядом: одежда, полотенца, деликатесы, соли для ванны, ароматические масла и многое другое. Все подарки имели изумрудно-зеленый оттенок, под цвет его глаз, как она обожала говорить.

Жена травила Амджада мышьяком. Медленно и почти незаметно.

Она едва его не убила. Амджад все-таки успел озвучить свое подозрение, прежде чем впасть в кому. Доктора наконец узнали причину его болезни и смогли вытащить его с того света.

И вот теперь отец просит у Амджада простить его жену.

Амджад посмотрел на Салму. Рядом с ней стоял ее любовник и сообщник. Может, в глазах обоих читались страх, стыд и надежда? Нет, в их глазах Амджад увидел уверенность: он их обязательно простит. Он уже много раз прощал своей жене то, что прощать нельзя…

Он пристально взглянул на Салму. Она считала его слабым дураком, которым можно манипулировать, а затем отправить в мир иной. Она сожалела только об одном: ей так и не удалось его убить…

Амджад закрыл глаза, чувствуя пустоту в душе.

– Амджад?

Встревоженный голос отца заставил его поднять веки.

Амджад думал: что испытывает его отец, глядя на него? Он был настолько слаб, что братья помогли ему одеться, а затем привезли в зал суда в инвалидной коляске. После шести месяцев целенаправленного отравления Амджад был крайне истощен и ослаблен.

Однако его отец должен был принимать миролюбивые решения даже тогда, когда очень хотел отомстить за своего старшего сына. Братья Амджада тоже жаждали мести, но были вынуждены ждать его окончательного приговора.

Амджад собрался с силами и поднялся на ноги. Он слабо махнул рукой, отказываясь принимать чью-либо помощь. Король и братья Амджада – Харрис, Шахин, Хайдар и Джалал – смотрели на него так, будто уже его потеряли.

Они все еще могут его потерять…

Но если он выживет, то больше никогда не позволит состраданию влиять на его решения.

Выпрямив слабые ноги, Амджад оглядел присутствующих в зале людей и произнес:

– Я не прощу.

Его резкий шепот был встречен ошеломленным молчанием. Все ожидали, что принц поведет себя снисходительно и благородно.

Салма залилась слезами. Ее мать упала в обморок. Ее отец начал умолять Амджада о пощаде.

Губы Амджада подрагивали в язвительной усмешке, пока он наблюдал за театрально-преувеличенной реакцией этих людей.

Он сделал рукой в воздухе широкую дугу, указывая на тех, кто был повинен в его нынешнем состоянии, затем ткнул в их сторону указательным пальцем:

– Я никогда не прощу никого из вас! Я никогда не забуду того, что вы сделали. Молитесь о том, чтобы я не выжил. Если выживу, вы поплатитесь. И не пытайтесь от меня избавиться. У вас был шанс, но вы его упустили. Другого шанса убить меня у вас не будет.

Глава 1

Восемь лет спустя

Марам аль-Ваакед наконец представилась возможность заполучить Чокнутого Принца – так все называли за глаза Амджада аль-Шалаана.

Амджад был для нее самым желанным объектом – конечно, после шоколадного фаджа. Он будоражил ее фантазии в течение четырех лет, и на этот раз она решила: ей удастся загнать его в угол.

Да, верно. Она загонит его в угол, как десятки других любвеобильных королевских отпрысков. Но Амджад казался ей поистине неуловимым.

Однажды, во время закрытых переговоров, где она представляла свой эмират, когда другие начали разглагольствовать, Амджад, язвительно ухмыльнувшись, заявил, что ему скучно, и просто исчез куда-то.

Друзья называли Марам сумасшедшей только за мечты о нем. Конечно, они говорили ей: он феноменальный мужчина, при виде которого у женщин текут слюнки. Но помимо остального у принца отвратительный характер. К тому же он способен подчинить своей власти любую женщину.

Друзья говорили ей, Амджад по-прежнему вспоминает преступление своей бывшей жены. А Марам считала – никто не сможет излечиться от ужасных воспоминаний, если не познает счастья, тем более принц Амджад. По крайней мере, пока он не встретит того, кто смирится с его жестокостью, останется равнодушным к его богатству и сумеет разглядеть благородство и героизм в его израненной душе.

Она решила, что обязана сделать Амджада счастливым. Но прежде чем она сумеет достичь своих амбициозных целей, ей следует завладеть его вниманием и заставить с ней поговорить.

Первое сражение с Амджадом должно вот-вот начаться.

Марам знала – он обязательно приедет на ежегодные королевские скачки, которые обычно устраиваются в последний день осени. Но в этом году Амджад вдруг перенес скачки на более раннее время.

Все были в ужасе от его предложения провести скачки в середине лета. В ответ Амджад разослал участникам скачек письма с язвительным содержанием и обвинением в снобизме. Подобный поступок мог сойти с рук только ему.

Марам прочла письмо Амджада, адресованное ее отцу. В нем Амджад спрашивал, не боится ли ее отец вылезти из своего роскошного кокона и обгореть на солнце? Неужели большой, решительный мужчина опасается попотеть, даже не участвуя в гонках?

Амджад писал письма, учитывая особенности каждого адресата. Отец Марам слишком заботился о своем здоровье и был крайне привередлив в вопросах гигиены. Но об этом никто не знал, в противном случае ее отец стал бы потенциальным объектом для насмешек. Но Амджад аль-Шалаан мастерски разбирался в людях. Подобное умение было одним из его многочисленных качеств, которые помогали ему добиваться успеха в бизнесе и политике.

Излишне говорить, что все старались ему угодить. В письме он указал время приезда – три часа дня.

Сейчас полдень. Марам только что позвонила отцу и сообщила ему, что приехала. Он забеспокоился – дочь уехала одна, без сопровождающих, которых он пытался ей навязать. Она сказала ему, что сопровождающие приедут позже и она вернется с ними домой. Но сначала ей нужно поговорить с Амджадом один на один, пока на скачки еще никто не приехал.

Марам сбавила скорость и решила насладиться великолепными видами пустыни. Однако настоящее удовольствие она получила, увидев Амджада.

Он стоял перед огромным шатром. Вокруг него суетились десятки людей. Но она видела только его. Амджад был выше остальных на полфута. Широкоплечий, мускулистый, с врожденной грацией и неповторимой аурой властности. Ему было наплевать, что беспощадное солнце опаляло его черные, как крыло ворона, волосы.

Казалось, он вообще равнодушен ко всему, что вокруг него происходит.

Прежде Марам видела Амджада только в роскошных деловых костюмах, которые очень ему шли. Но сегодня он был одет в белую широкую рубашку, заправленную в брюки, которые облегали ноги, как вторая кожа, и высокие сапоги. Для описания того, как Амджад был хорош собой, не хватало слов…

Она припарковала машину рядом с другими автомобилями, схватила сумку и шляпу. Амджад обратил на нее внимание только тогда, когда услышал, как она захлопнула дверцу машины. Он покосился на нее нарочито лениво.

Из-под красивых бровей на нее уставились потрясающие глаза изумрудного цвета. Она ощущала на себе его буравящий безжалостный взгляд. Чувственные губы принца были поджаты.

Марам подошла к нему и удостоилась всем известного снисходительно-вызывающего взгляда.

Ничуть не испугавшись, она помахала рукой, приветствуя всех присутствующих, а затем взглянула на Амджада и лучезарно ему улыбнулась:

– Я приехала!

Она приехала!

Какого дьявола здесь делает принцесса аль-Ваакед? Ведь Амджад пригласил на скачки принца аль-Ваакеда.

Тем не менее Марам аль-Ваакед приехала – как она только что торжественно объявила, подойдя к нему завораживающей походкой охотящейся голодной тигрицы.

В теле Амджада напрягся каждый мускул.

Бежевый брючный костюм свободного покроя не только ничуть не скрывал ее роскошные формы и длинные ноги, а наоборот, подчеркивал ее привлекательность и мягкую грациозность. Густые золотисто-каштановые волосы были затянуты в хвост на затылке. Глаза Марам были жгучими, как солнце, и бездонными, как море. Они придавали девушке таинственности и в то же время – уверенности. Красота Марам была безупречной, дарованной Богом.

Марам отлично знала о своих достоинствах и умело ими пользовалась.

Амджаду стало трудно дышать.

Вздохнув, он подумал о том, что Марам аль-Ваакед привлекает не просто своей красотой. Эта женщина была действительно опасна для любого мужчины.

У тридцатилетней Марам уже было два официальных мужа: наследный принц и наследник бизнес-империи. Первый был старше ее отца, второй годился ей в младшие братья. И оба были от нее без ума.

Теперь она обратила взгляд потрясающих золотистых глаз на Амджада.

Если говорить честно, Марам решила запудрить мозги не только Амджаду, но и его брату Хайдару. Она была бы совсем не против того, чтобы на ее удочку попались оба принца.

Но Амджад решил: скорее ей удастся соблазнить дьявола, чем его. Однако Хайдар, такой же хитрый и темпераментный соблазнитель, как Амджад, оказался не настолько стойким. В юности между ним и Марам зародилась дружба, и у него по-прежнему остались о ней сладкие воспоминания…

Но как бы хороша собой ни была Марам, для Амджада она прежде всего самый заклятый враг. Ее отец, Юсуф аль-Ваакед, правящий принц соседнего эмирата Оссайлан, был повинен в краже драгоценностей «Гордость Зохейда». К тому же именно он стал инициатором политического заговора с целью свержения короля аль-Шалаана.

Амджад наклонил голову и произнес с максимальным презрением, на какое был способен:

– Принцесса Харам?

Марам моргнула. Амджад назвал ее Харам? Судя по злобному блеску в его глазах, она не ослышалась.

В переводе с арабского языка «харам» означало «грех, зло, нечто запретное».

Итак, какой реакции он от нее ждет? Должна ли она разволноваться, обороняться, возмущаться?

Ну уж нет! Она сделала реверанс и захлопала ресницами:

– Принц Абгхад?

Амджад слегка округлил глаза, услышав, как она его назвала. «Абгхад» переводилось с арабского как «ненависть».

Выражение его лица стало злобным. Он прижал руку к сердцу, притворившись, будто оно у него болит.

– А я думал, что нравлюсь тебе.

– Ты нравишься мне гораздо больше, чем думаешь, – улыбнулась она ему. – Но Харам может быть в паре только с Абгхадом.

– Принцесса Грех и принц Ненависть, – сказал Амджад, растягивая слова, словно смакуя оскорбление. Оскорбления, произнесенные его бархатистым, словно темный шоколад, голосом, звучали как сладкие комплименты. – Они мне нравятся гораздо больше, чем банальные и помпезные имена, придуманные для нас родителями.

Марам кивнула, получая от разговора все больше удовольствия:

– Не сомневаюсь, такие имена отлично пойдут для главных героев романа в стиле фэнтези или видеоигры.

– Эти имена гораздо лучше тех, что были у нас до этого времени. Тебя будут называть не принцесса-полукровка, а Грешная Блондинка, а я сменю имя Чокнутый Принц на Чокнутый Мерзавец. Мы заработаем миллионы!

Она схватила прядь волос и продемонстрировала ее Амджаду:

– Я не блондинка, Ваше Ужасное Высочество!

– Это технические детали, Ваша Преподобная Подлость.

Она шире растянула губы в улыбке и заметила: сновавшие вокруг люди разошлись, чтобы не мешать их перебранке.

– А где же… – небрежно спросил Амджад, назвав отца Марам именем, которое по-арабски означало «извиняющийся принц», а по-английски – «осел». – Не смог проснуться после ночной игры в пасьянс?

Она снова рассмеялась:

– Он не сможет приехать.

– Его не будет на скачках? – Странно, но Амджад говорил раздраженнее, чем следовало.

– Недавно у отца была пневмония, и врачи опасаются рецидивов из-за неблагоприятных погодных условий. – Она ласково улыбнулась. – Но разве ты не счастлив? Ведь он прислал меня вместо себя!

Амджад презрительно скривил красивые губы:

– Такое ощущение, что мне преподнесли сразу несколько неожиданно-неприятных сюрпризов.

Почувствовав облегчение оттого, что он снова язвит, Марам усмехнулась:

– О, мне нравится твоя откровенность.

– Уверяю тебя, что, когда я буду говорить действительно откровенно, тебе не понравится.

– А ты попробуй, принц Абрад!

В ответ на «самый холодный принц» зрачки Амджада расширились до такой степени, что почти закрыли радужную оболочку.

– Ты этого не переживешь, принцесса Калам, – ответил он, что по-арабски означало «принцесса-болтунья».

Она ахнула и поборола желание схватить его за копну иссиня-черных волос и заставить замолчать.

Марам разочарованно вздохнула:

– Не дождешься, потому что я из мрамора, и твое жало в меня не проникает.

Его изумрудные глаза сверкнули.

– Твоя тактика отменно действует на мужчин. – Он покачал головой. – Мне очень стыдно за принадлежность к мужскому полу.

– Не хами мне, Амджад, – предупредила она, поборов очередное желание ущипнуть его за скульптурно-красивые щеки.

– Ма-а-ам! – Амджад прикинулся рассерженным маленьким мальчиком. – Меня назвали хамом. Но ты не переживай, еще никто не умер от моего хамства. Пока еще.

В ответ Марам показала ему язык. Амджад опешил, и она воспользовалась его замешательством:

– Ты восхитителен, когда хамишь! Но я, в отличие от тебя, не могу долго находиться под палящим солнцем.

Он повел мощным плечом:

– В четырех шагах от тебя шатер с кондиционером. Тебе нужно всего лишь сделать несколько шагов – и окажешься в прохладе.

Она выгнула бровь:

– Хорошо, давай попробуем снова. Ты будешь изображать радушного хозяина?

– Что?! Ждешь, когда я перенесу тебя через порог?

– Это меньшее, что ты можешь сделать. Я проехала двести миль на машине, а до этого час летела на самолете.

– Во-первых, я не радушный хозяин. Во-вторых, не люблю незваных гостей.

– Не дай бог, кто-нибудь увидит акт твоего рыцарства, да?

– Угадала.

Она улыбнулась:

– Ну, думаю, сделать самостоятельно еще четыре шага я смогу.

С этими словами она прошла мимо него и шагнула в роскошный шатер, где царили полумрак и прохлада.

Обернувшись, она увидела – Амджад стоит у закрытого входа, засунув большие пальцы рук в брючные петли для ремня.

Марам вздрогнула, но не от прохлады.

– Кстати, никакой тактики у меня нет. – Она не могла не оспорить одно из его предыдущих утверждений.

Выражение его лица осталось неизменным.

– Тактика у тебя есть. Она уникальная, поэтому опасная.

– А зачем мне тактика, если она не работает с тем, кто мне интересен? Она не действует на тебя.

В ответ на ее откровенность Амджад скривился:

– Ты мне совсем не интересна.

Она энергично кивнула:

– У тебя на то есть причина.

Он насмешливо поднял бровь:

– Ах как мило с твоей стороны! Ты сама все понимаешь! Так лучше, не правда ли? Но ты ведь не думаешь, что я буду держаться за свой «комплекс» и из-за преступления одной женщины винить весь женский пол, да?

Она шагнула в его сторону:

– Нет. Ты слишком… щепетильный, чтобы из-за вины одной женщины жестоко относиться ко всем женщинам в целом.

– Проблема в том, что я встречал только тех женщин, которые укрепили мое «жестокое отношение» к ним. Нельзя сказать, что они были хладнокровными преступницами. Но все были крайне корыстными и жаждали власти.

– Ты хочешь сказать, что помимо меня существуют женщины, которые отважились к тебе приблизиться?

– Да, некоторые, которым вскружили голову мой статус и мое богатство, все-таки отважились. Но они недолго были со мной рядом. Инстинкт самосохранения заставил их забыть об алчности.

– Но разве одно исключение из правил не говорит о том, что теория неверна?

Он грубо рассмеялся:

– Ты считаешь себя исключением из правил?

Марам улыбнулась, глядя ему в глаза, при этом оставаясь равнодушной к его насмешкам.

– Меня не интересует ни статус мужчины, ни его богатство.

– И это говорит женщина, которая сначала была замужем за наследным принцем, а потом – за наследником судоходной империи! Первого мужа она убила, а второго бросила – после того, как он разорился.

Ее улыбка дрогнула.

– Мы продолжаем друг друга оскорблять?

– Я констатирую факты.

Подняв брови, Марам ответила:

– Ты считаешь, твои обвинения справедливы? Считаешь, это я убила дядю Зияда и разорила Брэда? Ты прилетел с планеты Паранойя?

Он демонстративно положил руку на левое плечо и якобы с раскаянием произнес:

– Приношу свои извинения. Ты не имела ничего общего ни с убийством принца, ни с гибелью судоходной компании. Оба мужчины оказались настолько глупы, что женились на тебе и спровоцировали собственную погибель. Первый твой муж был старше твоего отца и старался угождать сексуальным потребностям невесты. Второй твой муж едва успел отвыкнуть от подгузников, когда погубил свое будущее. И это всего лишь для того, чтобы удовлетворить желания соблазнительницы, которая была на сто лет его старше.

Марам открыла рот, затем сомкнула губы, потом опять открыла рот и рассмеялась:

– О боже, ты неподражаем! Ты хотя бы задумываешься о том, что говоришь, или просто открываешь ротик и слова сами оттуда выскакивают?

Он наклонил голову:

– Спасибо за то, что не стала негодовать по поводу сказанной мной правды.

– Ты очень далек от истины. Но ты настолько остроумен, что заработал бы мировое признание, если бы писал сатирические пьесы. Ты забавляешь меня даже тогда, когда пытаешься меня оскорбить.