Глава 5. Сопротивление

В Сумерки я ехала с тяжелым сердцем, как на кладбище, но в Порожках кипела жизнь. С самого въезда в город шла активная стройка: вытянулись к хмурому небу сваи из темных стволов ночных сосен, распахнулись крепкие ставни на окнах, и я не заметила ни одного выбитого стекла. Порожки зализывали раны, полученные внезапной Ночью, и обзаводились новой броней.

– Мэди! – выкрикнула маленькая девочка, выглянув из-за хмурой женщины. – Это же наша Мэди!

Она помахала мне маленькой ладошкой, второй ручкой прижимая к себе черного щенка с глазками-пуговками. Я помахала девочке в ответ, улыбнувшись через силу. Радость ребенка казалась незаслуженной наградой. Это из-за меня на Порожки напали. Чары со страшными тварями ночи приходили за мной.

Бастиан тем временем уверенно ехал вперед, поглядывая по сторонам. За нами следовала охрана: Элма, Крон и еще один мобиль, набитый боевыми чарами Альваро. Я не стала спорить. Раз уж Бастиан уперся и поехал со мной, то пусть будет под защитой. Мне хотелось уберечь Сумерки, но и Баса я не собиралась давать в обиду.

Чаромобиль подкатил к обгоревшим развалинам и тихо остановился. Позади хлопнули дверцы, и охрана Альваро быстро рассредоточилась по периметру.

– Место, где мы познакомились, – напряженно произнес Бас, сжимая руль.

Теперь от таверны осталось лишь пепелище. Но город выжил, и народ постепенно подтягивался за нами. Мы с Басом вышли из чаромобиля, и ветер взметнул мои волосы, принеся с собой пепел и запах гари.

Стены таверны больше не загораживали вид на реку, и она неспешно несла свои черные воды, припорошенные перхотью льда. На левом берегу скалил гнилые зубы руин мертвый город. Правым Порожкам повезло куда больше. Еще месяц-два – и от недавнего побоища не будет следа.

А вот люди изменились навсегда. Раньше никто не посмел бы смотреть на чаросветов с вызовом и неприязнью, теперь же ненависть не скрыть, как ни пытайся. Сумерки получили свою первую победу, научились защищаться, и кто знает – может, вскоре решатся сами напасть? Вдруг прямо сейчас? По Порожкам словно прокатилась эпидемия хромоты, и многие мужики опирались на крепкие палки. Позади голов мелькнули острые зубцы вил.

– Давай, не затягивай, – бросила Элма, настороженно оглядывая народ. – Что ты тут хотела?

– Надо узнать, где похоронили твою тетю, – предложил Бастиан, легонько сжав мою руку.

– У нас редко хоронят в земле, – ответила я. – Тени место во мраке. Река уносит умерших во тьму.

– А у нас относят в пустыню, – сказал Бас. – К свету.

Итог один. Тьма обгладывает кости ничуть не хуже палящего солнца, а может, даже быстрее.

Я переступила обгоревшую балку, прошлась по обугленному крыльцу. Таверна была слишком большой, и в свое время ее не удалось поднять на сваи. Когда пришли твари, у тети Рут не было шансов.

Бастиан ходил за мной по пятам, не обращая внимания на людей, которые подходили все ближе и вскоре нас окружили. А вот Элма взмахнула руками, раскрывая сияющие щиты.

– Что? – невозмутимо спросила она, поймав мой взгляд. – Воздух ножом можно резать, чуть не искрит.

Крон быстро вскинул щит выше, и в него ударил комок грязи, стек по сверкающему заслону жирной кляксой. Выдохнув, я высвободила ладонь из руки Баса и направилась к толпе. Охрана не дала мне пройти до конца, и моя душа словно рвалась пополам: я больше не сумеречная сиротка, но и не одна из чаров. Черная ворона с белым пухом. Лишняя – как ни посмотри, со всех сторон.

– Это он вас спас! – громко сказала я, вглядываясь в хмурые и такие знакомые лица. – Та вспышка света, что дала нам передышку, помните? Это он, – я указала на Баса рукой. – А вы швыряете в него грязью?

– Он спасал тебя, – едко заметила тетка в пушистом платке, и сердце сжалось от тоски – такой же носила и Рут. – Нас он имел в виду.

По толпе прокатилось одобрительное гудение.

– А хоть бы и так! – подбоченившись, ответила я. – Это что-то меняет? Если бы не он, Порожки скормили бы тварям!

– А кто бы скормил? – уточнила она. – Вот эти сиятельные господа и отдали команду.

Толпа сдвинулась плотнее, ощетинилась вилами. О, нет! Я что, приехала в Сумерки на новую бойню?

– Шрам! – воскликнула я с отчаяньем, заметив знакомую лысину, перечеркнутую багровыми рубцами.

Он прошел ко мне, раздвигая широкими плечами народ, а я проскользнула между щитами чаров и шагнула навстречу другу. Он обнял меня так крепко, что дыхание сбилось.

– Привет, – сказал Шрам и окинул цепким взглядом чаров. – Привезла дружков?

– Вообще-то да, – сердито ответила я, покосившись на Баса, который оказался рядом. – Это Себастиан. Мой друг и вообще… Если с ним что-то случится, то и мой свет погаснет. Понятно?

– Понятно, – кивнул Шрам, мельком глянув на Баса. – Пойду скажу, кому надо. Не бойся, Мэди, тут ты дома.

Он погладил меня своей лапищей по голове точно ребенка и пошел назад к сумеречным, и я с облегчением увидела, как вилы и пики втянулись назад в толпу. Точно рассерженный кот спрятал до поры свои когти.

Элма тоже опустила руки, погасив щиты. А Бастиан вернулся к руинам таверны, наклонился и вытащил черную от сажи кастрюлю.

– Дай сюда, – потребовал знакомый голос, и, обернувшись, я решила, что сошла с ума: призрак тети Рут шустро подошел к Басу и попытался отобрать кастрюлю. – Тебе она все равно без надобности!

Бастиан посмотрел на меня, и в его глазах читалась та же растерянность. Он разжал пальцы, и тетя Рут деловито потерла кастрюлю рукавом затрапезного пальтишка и полюбовалась заблестевшим боком. Так-то Басу и правда кастрюля не нужна. Но зачем она призраку?

Мне понадобилось еще несколько мгновений, чтобы сложить одно к одному. Но все еще не веря, я подошла ближе и потрогала кончик платка, которым тетя Рут укрыла голову – колючий.

– Все сгорело, – скорбно пожаловалась она, разглядывая кастрюлю. – Хожу в обносках как побирушка. Но это ничего. Первый сказал, отстроит новую таверну. Уж сваи поставили в начале дороги, видела?

Я сдавленно всхлипнула и кинулась тете Рут на шею, сдавив ее в объятиях.

– Ты что это? – ахнула она. – Мэди, еще испачкаешься!

– Я думала, ты умерла! – воскликнула я, заглядывая в родное лицо.

– А я в подполе спряталась, с огурцами, – ответила тетя. – Так бы и угорела, если б кое-кто, – она глянула в сторону мужиков, – не сообразил, что в подвале могут быть и другие бочонки.

– Пожар потушили, полезли за настойкой, – подхватил старик Пайк, – а там Рут, как выскочит! Мы сперва думали, тварь какая недобитая…

– Я тебе дам тварь! – оскорбилась она.

– Черная вся, взъерошенная… – продолжил Пайк. – Ну, как стала ругаться, так сразу понятно – Рут. Таких слов твари небось не знают…

Я и плакала, и смеялась, все не веря своим глазам.

– Ну все, все, было б из-за чего сырость разводить, – ворчала тетя Рут, вытирая мои щеки. – Не плачь. Сейчас нос покраснеет. А у тебя вон какой парень видный. Зачем ему девка с красным носом?

– Уверяю, она нужна мне всякой, – невозмутимо ответил Бастиан. – Рад видеть вас в здравии, Рут.

Тетя лишь отмахнулась и запахнула на мне куртку академии поплотнее.

– Да еще оделась как легко, – окончательно рассердилась она. – Что за одежка – на рыбьем меху? Так, пошли. Я неподалеку живу. Места маловато, но мне много и не надо. Чаю хочешь?

Я кивнула и пошла за ней следом, сжимая теплую ладонь тети.

– Спасибо за огурцы, – подал голос Бастиан, шагая за нами. – Отличные были. Такие… ароматные.

– Были? – уловила тетя Рут. – Все съели уже? А я еще дам! У меня и огурчики сохранились, и грибочки, и варенье из тьмошника…

Фелиция оказалась права: мне надо было съездить в Сумерки, очень надо.

***

Чужой дом встретил нас сверкающими новенькими окнами и чистыми, вымытыми до блеска полами. Посреди комнаты осталось светлое прямоугольное пятно, словно тут долгое время лежал ковер, который потом отчего-то решили убрать. А на узкой кухоньке хлопотала тетя Рут, и я, все не веря, что она жива, топталась рядом, больше мешая, чем помогая.

– Ничей теперь дом, – скупо пояснила тетя. – Тени вернулись во мрак.

Я словно почувствовала мимолетную вонь тварей ночи и поежилась, обхватив себя руками.

– Может, пирожка? – предложила тетя как ни в чем не бывало, но я отказалась, мотнув головой.

А вот Бас взял один и одобрительно покивал, откусив чуть не половину.

– Шрам сказал, ты погибла, – вспомнила я, невзначай погладив тетю Рут по плечу. – И те чаросветы тоже.

– Спутали с подавальщицей, что работала вместо тебя. От нее мало что осталось. – Вздохнув, тетя собрала пальцы щепоткой и тайком махнула в темный угол, отправляя мрачные мысли теням. – А я успела спрятаться. Твари бы меня, конечно, учуяли. Шастали там, когтями стучали. Веришь – если б не огурцы, то конец бы мне пришел! Но один бочонок подтекал, а рассол ядреный – все запахи перебьет.

Повезло, что те твари не такие лакомки, как Веник. А может, им нельзя было отвлекаться на огурцы…

Я выглянула в окно, разглядывая улицу, накрытую отраженным светом из башни, которая теперь работала как и прежде: зеркала сияли, принимая лучи и дробя их над городом. Охрана осталась снаружи, а жители Порожков разошлись по своим делам. Видно, Шрам оказался убедителен. Но я приметила парочку оборванцев, слоняющихся туда-сюда. Первому, конечно, доложат о моем приезде, и он явится поговорить. Может, попытается выдать очередное задание. Но я не хотела сражаться с чаросветами. Я хотела мира для всех, но пока не понимала, как его достичь.

Бастиан доел пирожок, вытер руки салфеткой и, облизнув губы, торжественно произнес:

– Госпожа Рут, я прошу у вас разрешения жениться на Мэдерли.

Тетя едва не выронила чайник, загремевший о печь, и вытаращила на Баса и без того большие глаза.

– Мы выяснили, что у Мэди есть отец, – невозмутимо продолжил он. – Но, во-первых, он не принимал участия в ее жизни и вряд ли имеет право на судьбоносные решения, а во-вторых, он в цитадели, подозревается в организации мятежа. В-третьих же, вы – единственный человек, которого Мэди считает родным, и ваше мнение важно для нее. И для меня, конечно. Так вот, госпожа Рут, вы не будете возражать, если мы с Мэдерли свяжем наши судьбы в одну?

Я с укоризной посмотрела на Баса. Если это очередной подкат к тете, то он определенно удался. Теперь она насует ему столько огурцов в чаромобиль, что багажник не закроется. Тетя Рут всхлипнула, всплеснула руками, а ее глаза влажно заблестели.

– Девочка моя, – шмыгнула она носом. – Прямо замуж? За Альваро? Ох! Надо же… Кто бы мог подумать… – спохватившись, зачастила: – Да! Я – да! Я говорю да!

Бастиан вежливо склонил голову.

– Благодарю. Мы поженимся как можно скорее.

– Нет, – вырвалось у меня, и взгляд Баса полыхнул чаросветом.

– Мы можем поговорить наедине с моей невестой? – чинно спросил он, выделив последнее слово.

– А я вот двери закрою, – торопливо пробормотала тетя, растягивая ширму-гармошку. – И ничегошеньки не услышу.

Конечно, она будет подслушивать, но какая разница?

– Что еще? – с раздражением спросил Бас, повернувшись ко мне. – Ты не хочешь выходить за меня, Мэди? Собираешься и дальше представлять своим другом? Я решил, тебе неловко, потому что в Сумерках строже традиции. А ты попросту не хочешь за меня замуж?

На кухне что-то упало и разбилось. На счастье.

– Хочу, – призналась я. Подошла к Бастиану и, обняв его, погладила напряженную спину. – Очень хочу.

Он вздохнул и обнял меня в ответ, а его мышцы расслабились.

– Но как это будет, Бастиан? – прошептала я, легонько поцеловав его в губы. – Я стану одной из Альваро, получу заветную прибавку к баллам, закончу академию. Потом нарожаю тебе детей…

– Пока что все звучит замечательно, – улыбнулся он.

– А Сумерки? – спросила я. – Что будет с ними? Ничего не изменится? Люди так и будут жить в страхе, что зеркала погаснут? Их переселят еще дальше в Ночь?

– Я не знаю, Мэди, – ответил Бастиан, хмурясь. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Если бы я сама знала.

– Я думала про седьмой дом, – призналась я. – Отдельный. Для всех, кто захочет. Он был на темной половине, но как ее осветить? Ты говорил, что уже ходил в Ночь. Ты видел, что осталось от седьмого дома?

Бастиан покачал головой.