Только что на земле, прямо предо мной была коричнево-чёрная, хоть и маленькая, но отвратительная змея, и вот теперь… её не было. На этом же месте сидел маленький человечек и попеременно держался то за голову, то за живот, словно его укачало. Меня сковал ступор: что это за чертовщина? Не понимая, что происходит, я решила всё же закончить начатое: стукнуть неизвестное существо рюкзаком. Но оно решило по-другому.

– Да что ж творишь? А ну прекрати, – прохрипело существо, часто дыша и косо посматривая на меня.

Удивлённо вскрикнув, я опустила рюкзак: разумных существ, – ну или которые хотя бы умеют разговорить, – мне ещё не приходилось бить сумками. Да и начинать не хотелось.

– Вот же бешенная. Никто тебе не говорил, что нельзя так обращаться с домовым? – просипело существо, тяжело поднявшись на ноги. Человечка качнуло, и он опёрся маленькими ручками о колени.

– С домовым? – от шока у меня получилось выдавить из себя только шёпот, как будто благоговейный. Хотя я просто находилась под впечатлением от происходящего.

– Ну а кто перед тобой по-твоему: водяной? – человечек снова выпрямился и пошёл к откатившейся в сторону бутылке. – Ха, да если бы ты столкнулась с ним, тебя бы давно утащили под воду. Тебе повезло, что я за тобой увязался.

– Повезло? – клятый шёпот. Человечек же может подумать, что я на самом деле благоговею перед ним.

– Ты что, глупая? Раньше не была такой. Неужели город тебя изменил? – человечек вопрошающе уставился на меня, явно ожидая ответа. Литровая бутылка была чуть меньше его, отчего существо смотрелось так, словно бутылку нарочно кто-то увеличил. На деле же всё было наоборот: обычная бутылка, маленький человек. И это было… нереально.

Не дождавшись от меня ответа, домовой с лёгкостью открыл бутылку и опорожнил её. Меня всё ещё не отпускало: что происходило? неужели этот маленький и невзрачный человечек действительно домовой? почему же тогда он вначале был змеёй? они что, и такое умеют делать: превращаться в животных? Такого мне бабушка не рассказывала. А может она об этом и не знала?

– Ну что, так и будем стоять, пялиться друг на друга? – человечек подбоченился. И я поймала себя на мысли, что рассматриваю его: по человеческим мерках он выглядел молодо, не было у него ни бороды, ни седых волос, ни старческой скрюченности, словно домовой был уменьшенным тридцатилетним мужчиной. Возможно именно из-за этого он пошёл со мной? Возможно, старый домовой просто дождался бы новых жителей, или нашёл бы новый дом. Если у них такое практикуется.

Волосы его наверно были по плечи, но от того, что они спутались, я не могла сказать наверняка. Тёмно-серый пиджак в полосочку, под которым виднелся воротник водолазки, был местами пыльный и с заплатками. Коленки на штанах, очень смахивающих на треники, были немного оттянуты. На ногах домового виднелись маленькие, миленькие ботиночки. Но лицо его было необычным, запоминающимся: большие, блестящие, чернющие глаза смотрели на меня с не меньшим интересом.

– Если ты домовой, – начала я медленно приходить в себя. Домовой же кивнул, подбадривая меня продолжать, – то что ты делаешь в лесу?

– Как что? Одну хозяйку я потерял, вторую я уж решил не выпускать из виду.

– Присматриваешь? – прищурилась я.

– Ну, да, – бросил домовой, замявшись.

– Зачем? – уточнила я.

Домовой посмотрел на меня внимательно. Вдохнул. Глянул наверх, на кроны, что молчали, будто тоже прислушиваясь. Выдохнул. Недовольно поджал и так тонкие губы и покачал головой.

– Понимаешь. Вот пропала бабушка. И я-то знаю: сама она не ушла бы из дома, оставив хозяйство без присмотра, – домовой недоверчиво глянул на меня. – Она не предупредила ни меня, что уйдёт надолго, ни тебя. Спустя долгое время я понял: тут дело нечисто. Да вот беда, никому не мог рассказать о подозрениях. Да ещё ты не приезжала. На тебя была хоть какая-то надежда: мало ли хватило бы духу узнать что. И вот спустя, – домовой стал загибать пальцы и возвышать голос на каждом слове, – осень! зиму! весну! ты сыскалась. Молча прибралась, резко подготовила сумку и тоже куда-то пошла! Что мне оставалось делать? Конечно я подумал, что ты отправилась искать зацепки. Но если бы и ты пропала, то мне нечего было бы делать в бесхозном доме.

– Дождался бы новых хозяев, – стала я придумывать отговорки.

– Новые хозяева – новый домовой, таковы правила, – отрезал домовой.

– Оу, поняла.

Словам домового я верила, как и в него самого. Разве можно не верить в то, что видишь собственными глазами? Одно дело слышать байки про потусторонних существ и домашних помощников, а другое дело носить два дня их в рюкзаке. Правда был ещё вариант с помешательством, но чувствовала я себя вполне неплохо.

– Но разве ты не зачахнешь вдали от дома? – поинтересовалась я.

– Э-э, нет, – протянул домовой. – Дело в том, что я нахожусь с тобой – хозяйкой дома. И пока ты жива, жив и я. Тут всё просто. Так что мне осталось привести домой либо тебя, либо найти бабушку, и привести её домой. И тогда со мной всё будет хорошо.

– То есть ты залез в рюкзак только для того, чтобы не пропасть без хозяина? – нахмурившись спросила я.

– А что в этом такого? – искренне удивился домовой. – С первичными потребностями у меня всё в порядке, а вот в безопасности я себя не чувствовал.

– Справедливо, – не могла я не согласиться. – Ну ладно, если у нас одна цель – это хорошо. Только за два дня я ничего не нашла.

Мы оба замолчали. Человечек осматривал лес, а я решила снова покопаться в рюкзаке. Домовой ахал и охал, словно никогда не видел лес. Он осматривал каждый кустик, трогал мягкую траву, которая местами полностью его скрывала, и обнюхивал рядом растущие маленькие белые цветы похожие на звёздочки. Далеко он не отходил: боялся то ли за себя, то ли за меня.

Сидя на голой, немного прохладной земле, я шарила рукой по дну рюкзака. И наконец мне попалась дырка в подкладке. Аккуратно расковыряв её, я вытащила батончик, который там спрятался. Из меня вырвался победное «ага». И молниеносно, словно по волшебству, рядом со мной оказался домовой.

– Чур делим поровну, – его голодные глазки не упускали из виду несчастный батончик.

– Ещё чего, – воскликнула я. – Во мне веса больше.

– А во мне энергии и магических сил. Если не отдашь мне большую часть батончика, то в следующую ночь не буду тебя спасать от водяниц, – начал торговаться домовой.

– Каких водяниц? – рука с батончиком безвольно упала на колени.

– Каких-каких? Обычных водяниц, которые уволакивают беспомощных путников к себе в логово, – домовой аккуратно вытащил у меня батончик. Быстренько его развернул и в два укуса съел половину лакомства. Потом посмотрел на меня: ошарашенную, поражённую новыми потрясениями – глубоко вздохнул, печально глянул на остатки и протянул мне их с таким жалостливым видом, словно последнее от сердца отрывал.

– И что они хотели от меня? – отмахнувшись от батончика, спросила я. Есть перехотелось.

– То же, что и от всех людей: с мужчинами они первое время играют, потом их топят. С девушками они поступают иным порядком: сначала топят, а потом уже играют, – домовой с удовольствием доел сладкое и облизал пальцы. – Ты не переживай. У них не получилось тебя завлечь. Молодец, что догадалась взять полынь, а то мне одному тяжело было бы их сдержать. Так хоть трава помогла.

– Полынь? Возможно и брала с собой полынь, – отрешённо отозвалась я, искоса поглядывая на спокойную мелкую речку. И где они там прятались?

– Вот странная девка. У тебя вся сумка забита травами, а ты и не знаешь для чего и от чего они? Зачем тогда брала? – удивился домовой.

– Меня бабушка не учила травам. Набрала их по наитию.

– Это ты верно сделала. Наитие такое, его нельзя пропускать мимо ушей, – с улыбкой и даже как-то снисходительно поддержал меня домовой. – Ну что, пошли уже наконец искать бабушку?

Человечек заволновался, словно знал куда дальше идти. Меня не сильно вдохновила его суетливость.

– И куда же мы пойдём? – развела я руками, показывая, что вокруг ничего примечательного нет.

– В лаз, куда ещё. Место же не зря перед тобой открылось, – уверенно отозвался домовой, направляясь в сторону ивы, которая на его фоне выглядела невероятно большой.

– Не поняла, – сколько всего нового за утро пришлось узнать, а здесь ещё какие-то недомолвки.

– Эх, непонятливая какая, – остановился домовой и обернулся ко мне. – Смотри. Эта ива на самом деле скрывает ход в мир, где подобных мне существ пруд пруди. Где водяницы встречаются в каждом водоёме, и где не стоит спать под открытым небом без присмотра. Или защитного круга. И эта ива не показывается простым смертным. Обычный человек не сможет так просто к ней выйти и поспать рядом. Правда, я сам лишь слышал о ней, но вот она, стоит во всей своей красе, – домовой благоговейно снова обратил свой взгляд на раскинувшееся дерево. – Думаю, если ива открыла тебе лаз, ты просто обязана туда отправиться.

Домовой снова двинулся к дереву. Он остановился возле корней и восторженно смотрел на огромную крону, которая наверно полностью закрывала от него всё небо. Надев рюкзак на плечи, я поспешила за ним.

– Но с чего ты взял, что бабушка там? – не хотелось идти в какой-то неизвестный мир, где, возможно, поджидала опасность. И тем более где, возможно, не было бабушки.

– Пока я в этом не уверен, но что-то подсказывает мне… – домовой нахмурился, водя носом в стороны, опустился ближе к земле, принюхиваясь.

Он медленно подполз к дуплу, но всё время смотрел на землю. Теперь и я увидела, что там белела вещица, как раз и притягивающая нюх домового. Он заворожённо приближался к белесому пятнышку. Не боясь, уверенно схватил его и вытащил грязный, с налипшими на него прошлогодними листьями, даже маленькие червячки посыпались с…

– Эй, это же бабушкин гребешок, – воскликнула я удивлённо.

Домовой уже очистил вещицу от земли и с почтением, двумя руками протянул её мне.

– Она оставила это тебе, – проговорил он.

– С чего ты взял? – удивилась я. Но лишь дотронувшись до гребня поняла, что он был прав. Внутри меня всколыхнулось отчаяние и страх. Какие-то тёмные образы поплыли перед глазами. И мольба. Мольба о помощи.

– То-то же, – кивнул домовой. Видимо мой округлившийся рот подсказал ему, что я всё поняла. – Для начала, думаю, нам стоит пройти через лаз. А там уже посмотрим, что да как.

– Через это? – махнула я на широкое дупло в иве, оторвавшись от образов и разрывающих меня посторонних чувств, исходящих от гребня.

– Именно. И надо быть готовым ко всему. Теперь же, – человечек подёргал меня за штанину, чтобы привлечь внимание, – посади меня на плечо, чтобы мы не потерялись. Ну и чтобы ты меня не затоптала.

Мне даже не хотелось перечить, настолько это звучало обыденно и просто. Опустившись на колено, я очень аккуратно подхватила маленькое тельце и насколько получилось бережно опустила домового на левое плечо.

С лёгкой ношей, находящейся почти на шее, я подошла к тёмному провалу дупла. Чернота щерилась на меня, словно предупреждая, что дальше может быть не так радужно и просто, как я рассчитывала. Но делать нечего. Бабушка оставила послание. И мне показалась ива, которая есть ход в другой мир. Оставался лишь путь вперёд.

– Меня Мий, кстати, звать, – наконец прошептал домовой у меня над ухом.

– Не знала, что у домовых есть имена, – прошептала я в ответ, всматриваясь в темноту и вдыхая прелый запах ивового дерева.

– Обижаешь, конечно есть. И не только имена, – обидчиво протянул Мий.

– Ещё, например, способность перекидываться в животных? – хитро спросила я, с содроганием вспоминая как к руке прицепилась змея.

– Откуда ты… – начал было удивлённо Мий, но, легонько хлопнув себя по лбу, уверенно закончил: – Именно.

– Теперь буду знать, – где-то за спиной вновь куковала кукушка. – Ну пошли.