– Ты куда делся? Мы тут уже извелись все! Ну надо ж так утекнуть в самый неподходящий момент, – запричитала она в трубку. – Дед ваш сумасшедший звонит. Нашелся!– крикнула она детям. – С днем рождения тебя!

– Верунечка моя, не злись. Я скоро. Уже немного осталось, – горячо зашептал он в трубку, чтобы не привлекать к себе внимания в храме. – Я вам тоже сюрприз приготовил. Спасибо тебе, моя радость, за твой сюрприз мне! Но я ж не могу в долгу остаться! Хочу, чтобы и тебе сегодня подарок был от меня! Голубушка моя, какую же мы с тобой жизнь интересную прожили! А самый большой подарок нам в этой жизни – наши дети и внуки! Спасибо тебе!

– Что-то я давно от тебя таких ласковых речей не слышала. Ты там с Макарычем, что ль, решил начать с утра сюрприз мне делать? У тебя сердце больное! Помни об этом!

– Помню, помню, моя золотая! Скоро буду. Накрывайте на стол. Все. Больше не могу говорить. Зовут.

– Куда там тебя зовут? – удивилась Вера, но услышала лишь короткие гудки в трубке.

Крестившихся было всего семь человек. Шестеро младенцев и Семен Васильевич. Отец Сергий четко и слаженно, со знанием дела проводил таинство. Окунул в купель проснувшихся от неожиданности детей и облил святой водой с головы до ног самого дедушку. Всем после этого стало весело и легко! Младенцы еще продолжали криком выражать свою «радость», а все остальные воодушевленным хором читали и пели молитвы и благодарили Бога! Почувствовав крестик на своей груди, Семен Васильевич вдруг ощутил необыкновенную легкость во всем теле, как будто какая-то неведомая сила освободила его и от тяжести в груди, и от той боли, которая тянула и напоминала о себе всю жизнь. «Так вот оно, что это за боль! – проскользнула мысль. – Так, видимо, болела моя душа! Да-да, душа! Теперь-то я точно знаю об этом!» – радовался он, прислонившись лбом к иконе Спасителя.

После причастия и вручения свидетельства о крещении он с благодарностью подошел к отцу Сергию:

– Благословите, батюшка! Я правильно говорю? – он наклонил голову.

– Поздравляю вас! И очень рад за вас и вашу семью! С днем рождения вас! С днем второго рождения! – перекрестив крестным знамением, проговорил священник.

– Заходите сегодня к нам, отец Сергий. Все мои дети приехали. Мы будем очень рады, – поклонился старик.

– Спасибо! Может, зайду. До свидания! Всех вам благ!

Семен Васильевич еще раз поклонился Богу и, крепко сжимая в руке свидетельство о совершённом таинстве крещения, быстрым шагом направился к тяжёлым дверям храма.

Уже подойдя к дверям и еще раз развернувшись для поклона Спасителю, он вдруг почувствовал, как на него неожиданно кто-то будто накинул большой черный полотняный мешок. В глазах сразу стало темно, ничего не видно. Он взмахнул руками, чтобы освободиться от него, но руки оказались почему-то очень легкими и никак не могли справиться с этим мешком, который, как он чувствовал, стал заматывать его, сжимая со всех сторон, и сам завязываться в узел. Где-то издалека он вдруг услышал крик женщины:

– Там мужчина упал у дверей! По-моему, без сознания. Вызовите скорую срочно!

А плотная ткань черного мешка продолжала стягивать его в узел, скручивая до боли, заматывая все сильнее и сильнее, превращая его тело в маленький комочек. И опять истошный голос издалека, откуда-то снизу:

– Он умер! Да как же это! Кто-нибудь умеет делать массаж сердца? Отец Сергий, расстегните ему сначала рубашку…

Семен Васильевич не чувствовал силы ни в руках, ни в ногах. Черная тугая тряпка сжимала его со всех сторон, поднимая над землей. Сквозь ткань он видел суетившихся около дверей храма людей вместе с отцом Сергием и почему-то лежащую на полу свою руку с зажатым в кулаке свидетельством о крещении. Страх и ужас объял его. Он снова попытался вырваться из мешка, но куда там! Руки и ноги были скручены настолько крепко, что не было никакой возможности пошевелиться. Мешок вместе с ним вылетел через стену и со скоростью ветра стал подниматься в небо. Замирая от страха, Семен Васильевич с мольбой и слезами стал звать на помощь Того, к Кому пришел сегодня, Кого никогда ни о чем не просил, в Которого никогда не верил и бежал от Него, Того, Кто Единственный сейчас только и мог спасти его, Того… Да, да, он теперь точно знал, он теперь был точно уверен, что только Он, его Господь, может помочь освободиться ему из этого черного плена!

Тут вдруг старик заметил быстро приближающуюся большую белую птицу с огромными крыльями, которая летела прямо к нему. Эта птица схватила его и просто вырвала из мешка, разрывая черную ткань на куски и разбрасывая клочья в разные стороны. Сразу стало легче дышать. Но что это? Куски мешковины вдруг мгновенно превратились в черных огромных псов, которые с визгом и рычанием бросились на него со всех сторон, пытаясь опять схватить его. Белая птица взмахами крыльев сметала их, и они, скуля, отлетали, но, тут же превращаясь в огромных воронов с налитыми кровью глазами, возвращались снова и снова. Смертельный ужас объял старика. Он видел, как белая птица-Ангел борется за него, а он ничем не может помочь ей. Всё, что Семен Васильевич смог сделать в этой борьбе, – это плотнее прижаться к груди своей белой птицы-Ангела и еще сильнее с громкими рыданиями плакать и умолять Бога спасти его от рычащих черных псов и воронов со злыми красными глазами.

Вдруг он увидел еще двух подлетающих белых огромных птиц, которые без труда разметали черных псов-воронов. Он слышал их ужасный вой, рычание и хрип и наконец-то увидел, как они стали исчезать, разлетаясь в разные стороны и растворяясь в небе.

А Семен Васильевич вдруг почувствовал себя легким комочком, который почему-то теперь сам мог лететь рядом со своими спасительными птицами.

С дрожью и замиранием он вспомнил рассказы своей Любаши о том, как она летала во сне с белоснежными Ангелами-птицами. Он что, спит? Но Любаня говорила, что это лучший ее сон. А такого страха и боли он еще не испытывал никогда в своей жизни. Даже его инфаркты и все остальные болячки не приносили таких страданий, которые он испытал сегодня в свой день рождения.

«А куда мы летим? – вдруг очнулся он от мыслей. – Пора бы и домой возвращаться. Меня там уже заждались». Он посмотрел вниз и увидел свой дом и рядом играющих во дворе правнуков. А около песочницы – присевшую на корточки свою Любашку, деловито расставляющую формочки для песка.

– Любаня, Любушка! – закричал ей старик.

Девочка встала, прислушалась и оглянулась вокруг.

– Любонька! Детонька моя! Это я! Твой дедушка, – снова закричал Семен Васильевич.

Внучка вдруг подняла голову вверх, глаза ее расширились, и она удивленно прошептала:

– Дедушка…? Ты куда?

– Любаша, вот и я летаю с большими птицами-Ангелами, как ты мне рассказывала, – радостно засмеялся старик.

– Дедушка! – вдруг громко закричала Любаня. – Дедушка, ты куда?

Дети перестали играть и гурьбой подбежали к ней:

– Ты чего кричишь? Где дедушка? Где ты его видишь? – следя за ее взглядом, наперебой спрашивали они.

– Вон, там… В небе! – рукой показала девчушка.

– Да где же? Мы ничего не видим!

– Дедушка! А почему ты без меня летаешь? Мы же договаривались вместе! Я бы без тебя никогда не улетела! – сдерживая слезы, дрожащим голосом изо всех сил крикнула она. – Я тоже хочу полетать с тобой! Забери меня!

– Не торопись, радость моя ненаглядная! Я дождусь тебя… Мы еще полетаем…

Апрель 2021, дер. Жихнево,

Тверская губерния

Здравствуй, Ася!

– Коль, не гони! Едь помедленнее, пожалуйста! Ну, сколько еще напоминать нужно? – уже в который раз просила Нина, вжавшись в переднее сиденье их новенького мерседеса, одной рукой вцепившись в подлокотник кресла, а другой держась за горло. – Да не тормози ты так резко! Меня сейчас вырвет!

– Нин, я и так медленно еду! Вон, нас все обгоняют! Смотрят, как на дураков! Ржут, наверное, над нами: на такой крутой машине и ползут, как черепаха! Мы же на трассе, здесь надо ехать быстро, – раздраженно парировал Николай.

– Пусть смотрят, как хотят! Наверное, не у всех в машинах беременные жены с токсикозом сидят, – глубоко вдохнув воздуха в легкие и задержав дыхание, крикнула Нина.

– У меня уже у самого токсикоз на твой токсикоз! Четвертый месяц только, а мне кажется, как будто четыре года, и когда он закончится – неизвестно. Быстрее бы уже родила!

– Будешь так гнать – рожу здесь! Ой, останови быстрее! – она зажала рот руками. – Где мой пакет? Сейчас вырвет!

– Мы на трассе! Останавливаться нельзя! Сейчас найду поворот, съедем и отдохнешь там.

У Нины потемнело в глазах, сильный приступ тошноты подкатил к горлу и затуманил голову, разорвал сознание…

Она тщательно готовилась к этому переезду из городской квартиры в деревню, на свежий воздух. Даже с утра решила ничего не есть, чтобы доехать без приключений. На маленьком семейном совете с мужем решили, что беременность будет легче перенести вдали от городского шума и пыли. Да, и токсикоз, который появился почти сразу, ежедневно мучил и оставлял без сил. Может, на свежем воздухе немного отойдет, а то вымотал уже не только ее! Нина наклонилась над пакетом, но терпела лишь судорожные сокращения диафрагмы, которая, как вулкан, старалась выдавить из нее все внутренности.

– Вот съезд, Ниночка, – обрадовался Николай. – Всё, поворачиваем. Смотри, за канавой какой лесочек и травка зеленая. Сейчас остановимся и отдохнешь немного.

Машина очень медленно свернула с трассы на кусочек расцветающего весеннего оазиса и мягко притормозила около березок и сосенок, растянувшихся полосой вдоль трассы. Николай помог жене выйти из машины и на руках понес ее к ближайшему дереву. Бережно усадил на травке и вернулся назад за пледом и водой для нее. Нина прислонилась головой к березе и медленно, стараясь успокоить внутреннюю вулканизацию, вдохнула свежий воздух. Внутри все бурлило, не хотело успокаиваться, но тошнота хоть ненамного, но отступила. Нина запрокинула голову и посмотрела на небо. Необъятная голубизна с пухлыми белоснежными облаками, неторопливо плывущими куда-то в только им одним ведомую даль, как успокоительное лекарство, подействовала на нее. Вот бы быть сейчас одним из этих легких облаков, хоть самым маленьким, и плыть так же не спеша вместе с ними по голубому небу, подставляя белоснежную пушистую воздушность теплому и ласковому солнышку.

«Зачем мне все это? Для чего?» – пронеслось в голове женщины. По лицу покатилась слеза. Зачем спрашивать? Ведь она знала, за что всё это, но отгоняла от себя страшные воспоминания, которые до сих пор резали сердце на части. Она должна страдать! Ей есть за что страдать!

Нина послушно легла на расстеленный мужем плед, молча отпила несколько глотков воды и затихла, устремив взор в небо, благодарно выслушивая успокаивающие речи мужа. Она знала, чувствовала всей душой, что сейчас её жизнь проходит какую-то нейтральную полосу или границу, отделяющую прошлую жизнь от новой, еще неизвестной, в которую придёт её малыш, неожиданное известие о котором она приняла больше с удивлением и страхом. И никакой радости от присутствия в ней новой жизни тогда не испытала. Сказать, что это был шок – не сказать ничего! Скорее, это было страшное и неведомое ей чувство осознания рядом чего-то сверхъестественного, которое руководит ее жизнью! Тогда кто она? Получается, никто? Почему ей не позволяют строить свою жизнь так, как хочет она? И как такое с ней могло произойти? С ней не могло это произойти! Да ни с кем это не могло произойти! Её сознание никак не вмещало того, что в её жизни случилось так, что, убив своего первого ещё не родившегося ребенка, меньше чем через полгода она получает нового!?

Нина закрыла глаза и отвернулась от присевшего рядом мужа. Тогда известие ещё о первой беременности ошеломило ее! Она четко следила за своим циклом, предохранение на высшем уровне! Она всё знала и контролировала! Детей в планах не было! Хотелось и универ закончить, и свой красный диплом получить, и обещанное место на кафедре… Интересная работа, научные труды, командировки за границу! Какие дети в двадцать четыре года? У нее еще все впереди! И тут как снег на голову! Ну не могла же она все разрушить! Решение было принято категорическое – НЕТ! Этого ребенка не будет! Она должна сначала осуществить все свои планы! Ну и только потом семья, быт, дети, кастрюли… Так решила она… А Коля? Коля тогда стоял на коленях перед ней, обняв ее ноги, упрашивая, чтобы она не делала ошибку! Обещал все на свете: нянь, сиделок, бабушек, тетушек! Обещал работать днем и ночью, чтобы она ни в чем не нуждалась! Только чтобы оставить малыша, чтобы этот ребенок сделал их настоящей семьей! И… она оттолкнула его тогда от себя, переступила и уехала одна… убивать своего ребенка, ни капли не сожалея об этом! А вернулась назад в уже пустую квартиру. Николай ушел… Ушел и спрятался от всех. Она пыталась дозвониться на недоступный телефон. Но он пропал, и никто не знал, где его искать. Даже написали заявление в полицию о пропаже человека и подали в розыск. Но куда там! Как в воду канул… И только через пять месяцев объявился сам.

****

Они встретились на научной конференции в их университете. Нина подготовила грандиозную статью, которая должна была ошеломить весь профессорский состав ученого совета. Но только увидела мужа, обо всем сразу забыла. Николай выглядел другим и внешне, и внутренне. Почему-то повзрослевший лет на десять, с бородой, отросшими почти до плеч каштановыми волосами и суровым взглядом из-под сдвинутых к переносице бровей. Он смотрел на нее без эмоций, прищурив глаза. Она первая подошла к нему и неуверенно взяла за руку, виновато заглядывая ему в глаза. Он не отдернул руку, а только молча спокойно смотрел на нее, пока она щебетала о том, как ей его не хватало и как она боялась, что больше может никогда его не увидеть. Доклад с горем пополам был прочитан и даже был принят на «ура»! Но Нину уже это не волновало! Она видела рядом только своего Николая и остро чувствовала, что ей никто и ничто теперь не нужно, кроме него! А потом… незабываемая ночь любви! И всепрощение! Его рассказ про монастырь, где он скрылся от всех и молился за нее и их нерожденного ребенка. О том, как хотел развестись с ней, о том, как его духовный отец запретил, как отправил назад к Нине, пообещав, что все наладится. А она не отрывалась от него, забыла про все на свете, на два дня отключив все телефоны и не выходя из квартиры. А через месяц события пятимесячной давности повторились.

– У вас четыре недели беременности, – как приговор, огласила гинеколог. – Будете сохранять… или?

– Посмотрите, пожалуйста, повнимательнее, – пролепетала Нина. – Дело в том, что еще полгода не прошло после прерывания первой беременности. Разве такое возможно?

Врач средних лет грустно посмотрела на нее и покачала головой:

– Все зачатия и деторождения там, – она показала пальцем вверх. – Как Небесным силам угодно, так и будет. А вам, значит, повезло. Не сильно там на вас осерчали. Такие вещи часто не прощаются до конца жизни. Так что, Нина Васильевна, поздравляю! И хорошо было бы заехать в храм поблагодарить Бога за оказанную милость. Будете вставать на учет?

– На какой учет? – удивилась Нина.

– На учет по наблюдению за беременностью до родов, – вздохнула врач и строго посмотрела на нее.

Женщина застыла в изумлении. Мозг никак не мог вместить поступившую информацию. На глаза навернулись слезы. Не в силах сдержаться, она разрыдалась на глазах у врача.

– От чего рыдаете? От счастья или от горя? И этого будете убивать? Идите-ка в коридор поплачьте, а потом зайдете и огласите свое решение. А то мои пациентки заждались своей очереди.

Нина быстро встала и пулей вылетела в коридор, на ходу доставая из сумочки салфетку. Подойдя к окну в конце коридора, она судорожно набрала номер телефона мужа.

– Коль, я опять беременная. Четыре недели, – всхлипнула она.

– Никуда не уходи. Сейчас приеду! – услышала она настороженный голос мужа.

Ей показалось, что прошло всего несколько мгновений, как она увидела в другом конце коридора спешащего ей навстречу Николая. Он шел быстро и уверенно. С приближением стало видно напряжение на его лице, сжатые скулы и прищуренный взгляд. Монастырь изменил его. Веселый, жизнерадостный, спортивный парень, он, будто по взмаху волшебной палочки, вдруг превратился во взрослого, серьезного и сильного мужчину. Нина видела эти перемены и еще не могла привыкнуть к ним.

Он подошел к ней и обнял, крепче прижимая к себе. Она не сопротивлялась. Потому что уже знала, что все будет так, как скажет он.

– Николай Сергеевич, задержитесь у меня на секундочку. А вы, милая, в коридоре подождите, – оформив учетную карту, сказала гинеколог в конце приема. – Ваша жена не рада беременности, – начала разговор врач, как только закрылась дверь за Ниной. – Это редкий случай в наше время. Я уже многое повидала за время своей работы. Видите ли, вся ее нелюбовь будет отражаться на развитии плода. Он уже начинает чувствовать и будет отвечать тем же. Ей сначала будет тяжело выносить, токсикоз, отёки и все прочее, а когда родится, то появятся другие проблемы. У вас трудная задача – надо ее убедить или сделать так, чтобы она его очень сильно полюбила. Подумайте над этим!

– Спасибо, доктор! – нахмурился Николай. – Я приложу все силы.

– Я почему-то верю вам, – улыбнулась врач. – Всех благ и терпения! Объясните ей, что приходить на обследование нужно вовремя и пропускать приемы врача нельзя. До свидания.