Глава 8

Лада

В состоянии некоторого ступора я добираюсь до дома. В прихожей скидываю неудобные, выпачканные в земле босоножки и на цыпочках спешу в ванную. Стягиваю платье и заталкиваю его в корзину с грязным бельём.

Смываю прохладной водой остатки косметики, несколько раз провожу растопыренными пальцами по спутанным волосам и смотрю на своё отражение. Сердце всё ещё ускоренно колотится, щёки пылают. Подношу сначала левую руку к губам, затем правую – ту, которую он сжимал. Касаюсь нижней губы и замираю. Я думала, на запястье останутся синяки от его хватки, – но нет даже покраснения. Никаких следов нет.

Он был просто в бешенстве. На мгновение мне показалось, что он сделает это. Принудит меня к интиму. Хожу по квартире, заламываю руки. Никак не могу найти себе места. Надо с кем-то поговорить о случившемся. Несколько раз снимаю блокировку с телефона и выбираю в контактах Леонидаса. Один раз даже делаю дозвон, но он не берёт трубку. А когда перезванивает через минуту, я извиняюсь и лгу, что нажала случайно.

Что он мне скажет? Я и так знаю. Работать – это не твоё, лучше сиди дома и не рискуй понапрасну. Что сделает? Поедет ругаться с Богдановым? Меньшее, чего мне хочется, это рассорить двоих мужчин.

Но выговориться кому-то надо, и я пишу подруге: «Маш, спишь?»

«Нет, что-то случилось?» – отвечает тут же.

«Можно я позвоню?»

Через две секунды вижу входящий и поспешно принимаю вызов с видео.

– Что стряслось, Ладка? – Маша выглядит не на шутку взволнованной. Её короткие светлые волосы зачёсаны назад чёрным тонким ободком, на лице лоснящаяся питательная маска. – Блин, видео включила. Прости за видок, готовлюсь к завтрашнему процессу, не забывая при этом о красоте кожи. – Она начинает придирчиво рассматривать себя во фронтальную камеру и поправлять волосы.

Я невольно улыбаюсь – обожаю эту девчонку!

– Забей, у меня внешний вид не лучше. Как у тебя вообще дела? Осадчий стращает, как обычно?

– Ага, не то слово. Но потом сразу обещает, что скоро получу статус адвоката. Метод кнута и пряника в действии.

– Скоро – это через пять лет? – шучу, припоминая манеру общения Андрея Евгеньевича.

– Нет, в следующем году.

– О. Ну круто, конечно, – киваю я, чувствуя небольшой укол зависти.

Мы начинали вместе и были примерно равны по способностям. А если уж совсем честно – я училась лучше. Если Маша брала упорством – неделями зубрила наизусть, —мне хватало двух-трёх дней, чтобы подготовиться и получить на экзамене пять, у неё же в дипломе сплошные четвёрки.

Маша отмахивается:

– Скоро раскладушку поставлю в офисе, и будет совсем круто, – она зевает. – Но после того, как босс женился, стало полегче. С работы уходит не позже восьми, представляешь? И мы следом за ним крадёмся. Здоровья и всяческих благ его милейшей жене! Так что у тебя случилось?

– Хотела спросить. Ты помнишь Богданова?

Она морщит лоб, копаясь в памяти. И я напоминаю:

– Помощника Дубовой. Он работал, когда мы начинали.

– А, гоблина, что ли? Помню, конечно. Ты уволилась, а я частенько к нему таскалась. Умный чувак, жаль, ушёл. С ним всегда было быстро и приятно работать. Но я в принципе удивлена, что он так долго продержался. Толковых мужиков в суде мало.

– Ты ведь помнишь, что я вышла на работу? Лучше присядь.

Дальше я рассказываю Маше о встрече в суде, нашем с Кириллом противостоянии, его реакции на мою неудачную попытку извиниться. Она думает, качает головой:

– Ты, надеюсь, не обвинила его в пристрастности и желании отомстить?

– Ну-у, я свела всё к шутке.

– Пипец. Что с тобой происходит, Лада? Ты его оклеветала бездоказательно! Как вообще могло прийти в голову ляпнуть такое судье?!

– Я к тебе обратилась за советом, – начинаю злиться. – Сама поняла, что перегнула, делать-то теперь что?

– Ладка, меняй направление. Если так получается, что ты всё время попадаешь к нему – попросись на… я не знаю, да хоть на те же банкротства. Я тебе помогу на первых порах. Буду подсказывать. С места он уже не сдвинется. Мужик основательный, упёртый. Либо переспи с ним.

– Ты серьезно? – склоняю голову набок.

– Ну а что? Пятнадцать минут позора – и спокойно работай. Я помню, как он на тебя смотрел, уверена, ему хочется закрыть этот гештальт. Так помоги ему. Поставьте точку и идите дальше. Тем более, ты утверждаешь, что он выглядит неплохо.

– Да нет, это неправильно. – Я вспоминаю его слова: «Определяйся: ты юрист или на букву «ш». – Не думаю, что он настолько злопамятный. Может, мне показалось, что он ко мне придирается. Просто десять дел подряд – и ни единого шанса!

– А ты бы на его месте как себя вела? – спрашивает она резковато.

– Он же мужчина, а не какая-то там обиженка.

– Ну, с такими сексистскими замашками тебе сложно будет в юриспруденции, – Маша рубит свою правду-матку, не заботясь о моих чувствах. За это я её и люблю, хотя иногда хочу убить.

– Типа мужики тоже имеют право на эмоции? – делано закатываю глаза, и она смеётся.

– Спроси у Леонидаса: если бы его прилюдно оскорбили, как бы он поступил с этим человеком. Или у своего отца. Пусть даже этот человек – женщина, – она делает паузу, давая время обдумать свои слова. – Одна ненормальная баба пыталась оговорить Андрея Евгеньевича. Он добился того, чтобы никто её не взял на работу. Бедолага ушла из профессии на четвёртом десятке. Будь осторожна, Лада. Я не знаю, что он за человек, мы всегда если и пересекались, то только по делу. Но судя по тому, что ты рассказываешь, денег у него – до хрена и больше. А деньги – это прежде всего власть.

***

В пятницу утром мне неожиданно пишет Елена Спанидис – сестра Леонидаса.

«Лада, привет!»

«Привет», – отвечаю. Немного нервничаю, потому что всё, что связано с Лёней, по-прежнему воспринимается остро и болезненно.

Собственно, мы так с ним и познакомились – через мою подругу Елену. Отец снял ей квартиру на время учёбы в том же самом подъезде, где жили мои родители. А потом мы пересеклись на мастер-классе по макияжу и косметике, узнали друг друга и сели рядом.

Сошлись на любви к моде и бьюти-блогерам, а потом и на всём остальном. Моя Маша всегда была поглощена учёбой, а мне иногда хотелось поговорить о чём-то, кроме права. Елена жила со строгой тётей, обожающей подслушивать и подглядывать за нами. Не брезгующей порыться в вещах племянницы.

Тетя Спанидис не разрешала выходить из дома после восьми вечера, поэтому Елена частенько коротала выходные у меня, иногда даже ночевала.

Мои родители были настроены более лояльно, поэтому мы с Еленой ходили в бары или ночные клубы – ни тётка-комендант, ни отец Елены ни о чём даже и не подозревали.

Потом я начала ездить в гости на родину подруги, отдыхать на море вместе с её семьёй… и, разумеется, братом, который был на несколько лет старше. И невероятно красив, особенно без футболки.

Получив диплом, Леонидас договорился с отцом, что некоторое время поживёт в столице. Наберётся опыта и «хлебнёт самостоятельной жизни» перед погружением в семейный бизнес. Отец поупрямился, но отпустил, чтобы парень успел нагуляться и больше не брыкался. Леонидас приехал в Москву, когда я заканчивала четвёртый курс, и у нас сразу же начался бурный роман.

Поначалу Елена сильно ревновала – то ли меня к брату, то ли брата ко мне. Потом, кажется, смирилась и даже была рада, когда я переехала в К. Мы снова начали общаться, дружить. Я-то здесь вообще никого не знала, но спустя некоторое время наши с ней отношения испортились. Под влиянием родителей она сознательно от меня отдалилась. Леонидасу понадобилось срочно жениться, а непонятную интрижку следовало прекратить. Все Спанидисы объявили мне бойкот.

В последний год – посвящённый ожесточённой борьбе за совместное счастье с Лёней, – мы с ней даже не переписывались, на обручении она ни разу не подошла ко мне. И вот сейчас пишет. Сюрприз.

«Какие у тебя планы на вечер?» – падает на сотовый сразу после приветствия.

«А что вдруг?» – не считаю нужным делать вид, что у нас всё прекрасно.

«Я скучаю по тебе. Хочу помириться».

Медлю, раздумывая, что ответить. Пальцы сами печатают: «Забудь мой номер!». Потом решаю, что глупо ударяться в обиды. Она лично мне никогда ничего плохого не делала.

«Я тоже скучаю», – пишу ей. Прочитано. Доставлено.

«Увидимся сегодня? Поговорим. Есть о чём».

Я работаю до шести, немного приходится задержаться, чтобы доделать ходатайство на понедельник, поэтому не успеваю совершить крюк до дома и переодеться. Еду в бар как есть, в строгой одежде. Голова гудит от информации и усталости. Это была долгая, трудная, изматывающая неделя. И пара бокалов вина в компании пусть даже продажной, но подруги – именно то, что мне сейчас нужно.

Бар огромен – в целых три яруса! А ещё здесь приглушённое освещение, поэтому некоторое время я брожу по этажам в поисках гречанки. Наконец, звоню ей.

– Елена, да где ты? Я уже все столики обошла!

– Мы в беседке на третьем этаже, – быстро говорит она, – поднимайся, я тебя встречу.

– Мы? – пугаюсь я. – Ты там с Лёней, что ли? Если так, то я немедленно ухожу. Елена, что за шутки? Мы с ним расстались!

– Я знаю, Ладка! Не волнуйся, Лёня еще в Анапе. Иди к лестнице, я тебя встречу и всё объясню.

Елена красивая, как с открытки. Жаль, что она подправила форму носа. Мне казалось, крошечная горбинка – это её изюминка. Как особенный изъян на безупречном лице, в который можно до смерти влюбиться. У неё миндалевидные глаза, длинные ресницы и тёмные волосы до талии. Елена выбегает мне навстречу и тепло обнимает. От неожиданности я теряюсь и обнимаю в ответ. Всё же я ужасно по ней скучала.

– Я очень, очень рада, что ты пришла! – сбивчиво шепчет она мне на ухо, берёт за руки. – Выглядишь прекрасно!

– Я надеялась, мы посидим вдвоём. Я буду злиться на твоих родителей, ты – уверять, что Олимпия его недостойна.

– Она и правда недостойна моего брата. Я тоже так планировала, но на входе в бар случайно столкнулась с Евгением.

– Евгений? Это тот самый парень, который тебе не нравится?

Бедняга Евгений Критикос за ней ухаживает уже два года, и всё это время – безуспешно.

– Да, именно. Меня очень интересует его друг, и он сегодня как раз будет! Я правда не знала, что так получится. Иду занимать нам с тобой столик – и тут Евгений! Заверил, что у него не свидание с девушкой, а стандартная мужская пьянка. С тем самым, ну… кто мне нравится. Предложил составить им компанию, а я не могла отказаться. Пойми, мы иначе никак не пересечёмся.

– О! Ясно. Жестоко по отношению к Евгению, он такой милый.

– Жестоко в двадцать пять лет оставаться девственницей! А с моим отцом я никогда замуж не выйду, если не возьму ситуацию в свои руки.

– А что от меня требуется?

– Посидим вчетвером. Ты только моему мужчине глазки не строй, я попытаюсь его разговорить, возможно, удастся обменяться телефонами.

– Елена…

– Мне скоро двадцать шесть. Ты не представляешь, как замуж хочется!

Елена хранит себя для мужа, но, видимо, из-за пылкого темперамента её непорочность висит на волоске.

– Уговорила, – я бросаю взгляд на сотовый и включаю фронтальную камеру. Видок в пятницу вечером, конечно, так себе. Волосы утром мыть поленилась, зачесала в высокую шишку. Белоснежная кружевная блузка со следами ручки на манжетах. Завершают скучный образ широкие черные брюки с завышенной талией и лодочки на плоском ходу.

      Евгений с Еленой заняли уютную кабинку, заказали вино, закуски и кальян. После взаимных приветствий я выбираю себе сытный ужин, так как очень голодна, и вскоре принимаюсь за еду. Через полчаса непринуждённого общения Евгений отлучается на минуту, и я шепчу Елене:

– А этот мужчина точно будет? Я чувствую себя третьей лишней.

– Будет, он задержался на работе. Видимо, все юристы много работают.

– Он тоже юрист?

– Да, он судья в арбитраже.

Мои глаза округляются. Прежде удобный диван вдруг кажется твёрдой кушеткой, да и воздух куда-то внезапно улетучивается. Я ёжусь и беспокойно оглядываюсь, пока неприятный холодок ползёт вдоль позвоночника. Колючий такой – верный спутник шока. У меня едва не вырывается: «Он же не грек!», но я вовремя обрываю себя, потому что, вероятно, речь не о Богданове. Просто последние сутки я постоянно думаю о Кирилле, и его призрак мне чудится повсюду.

Следом я вспоминаю, что видела Кирилла на обручении. Больше не хочется доедать ужин, я беру мундштук и глубоко затягиваюсь, после чего начинаю неуклюже кашлять в салфетку.

Я ещё удивилась, что он делает на греческой тусовке. Да ладно! Он ведь не единственный холостой судья в арбитраже. Наверное, совпадение. Шторка резко скользит в сторону, мы с Еленой вскидываем глаза и видим Евгения в компании Кирилла Богданова.

Мне конец.

Брови Богданова слегка приподнимаются, он смотрит на меня сверху вниз.

– Кирилл, это Лада, подруга Елены. Она тоже юрист, у вас много общего, —подкидывает нам тему для беседы наивный Евгений, надеясь на двойное свидание. Он простой хороший человек, который, вероятно, даже не в курсе наших грязных разборок с Леонидасом. Не знаю, почему Елена никак не сдастся его пассивному многолетнему штурму. – Лада, это Кирилл, мой сосед и хороший друг. И вообще отличный парень. Я за него ручаюсь.

– Мы знакомы, – говорим мы с Кириллом почти хором. Он смотрит на мои губы, и я невольно касаюсь их костяшкой пальца, но тут же отдёргиваю руку. Он замечает этот жест.

– С Еленой вы тоже знакомы, – сухо добавляет Евгений, расставляя границы.

– Добрый вечер, – вежливо здоровается Богданов бросая на гречанку мимолетный взгляд, и снова возвращается глазами ко мне. Очевидно, что девушка друга для него по умолчанию среднего пола.

На секунду мне кажется, что он развернётся и уйдёт, но нет. Богданов присаживается рядом со мной, Евгений же плюхается на диванчик к Елене.

– Юриспруденция мне всегда казалась интереснейшей наукой, – внезапно ляпает Елена. – Мы изучали право в университете, это единственный предмет, ни одной лекции которого я не пропустила.

– Ага, – отвечает Кирилл. Берёт из моих рук шланг кальяна, не меняя мундштук подносит к губам и совершает долгую затяжку.