Глава 3

Ровно час спустя мы шагали по залитому солнцем городу. Я придерживала кокетливую шляпку, которую вместе с фотоаппаратом притащил Эллиниар, и больше всего на свете боялась, что она упадет с головы, потому что среди украшавших ее розочек спрятался объектив фотоаппарата, курс пользования которым уложился в одну фразу: «Оборачивайся к тому, кого хочешь сфотографировать, и мысленно командуй: “Пли”». Кстати, это самое «пли» Гил собственноручно записал в качестве спускового крючка, и я теперь чувствовала себя не корреспондентом или фотографом, а как минимум пушкой. Самонаводящейся, а оттого куда более опасной.

Сам Гилберт щеголял ярко-бирюзовой рубашкой, черным жилетом, такими же черными брюками и блестящими ботинками. Он лучился улыбкой и то и дело с кем-то раскланивался. Оказывается, его хорошо здесь знали. Интересно, всем этим людям известно, чем Гил зарабатывает на жизнь? Я озвучила возникший вопрос, и Гилберт рассмеялся:

– Конечно нет, Агнесса. Для них я всего лишь успешный коммерсант, иногда лишенный чувства такта и задающий неудобные вопросы. Но я богат, а значит, они мне рады.

– А ты богат?

– Сомневаешься? – подмигнул Гил. – О, а вот и оно!

Мы остановились перед миленькой вывеской в розовых и кремовых тонах. На ней был изображен кексик. И название тоже вдохновляло: «Приют сладкоежек».

– Мне кажется, это заведение можно перенести в разряд любимых с первого взгляда, – сказала я.

– Наша задача – чтобы так оно и было, дорогая, – усмехнулся Гил. – А теперь запомни, на ближайший час ты – моя возлюбленная. Когда щелкну пальцами, начинаешь хвататься за горло и кашлять.

– Зачем?

– Вопросы потом, лиа Ритани. Сначала – дело.

Пришлось смириться и последовать за Гилом внутрь кондитерской. Здесь и правда было очень мило. Всего около десятка столиков для тех, кто хочет попробовать выставленные в витрине сладости, и огромный выбор кексов, тортиков, булочек, пирожных. У меня округлились глаза, а желудок требовательно забурлил. Я смутилась и отвернулась, но Гил подхватил меня под локоть и увлек к витрине.

– Выбирай, дорогая, – он так и лучился любовью и заботой. Подумала, что если бы наблюдала за ним со стороны, решила бы, что Гилберт по уши влюблен. Да, в нем пропал талант великого актера!

– Вот это, – указала на самое красивое пирожное со звучным названием «Каролинка».

– Хорошо, присаживайся, я сделаю заказ.

Искоса наблюдала, как Гил что-то шепчет официанту. Тот понятливо кивает и записывает наши пожелания. Интересно, что же он задумал?

– Смотри на меня и улыбайся, – шепнул Гилберт, а сам начал разливаться соловьем о том, какая чудная погода и как мне идет платье. А главное – какая милая у меня шляпка. Я кивала и улыбалась, чувствуя себя донельзя глупой. Мог хотя бы посвятить в суть замысла! Но нет, Гилберт вел свою игру. Перед нами очутились две крохотные чашечки с ароматным кофе и воздушное пирожное с розовым безе и кусочками желе. Я взяла ложечку и отломила крохотный кусочек этого великолепия. На вкус оказалось так же восхитительно, как и на вид. Осмелела и проглотила еще кусочек. Гил щелкнул пальцами, и я закашлялась, вспомнив наш уговор.

– Дорогая, тебе дурно? – кинулся ко мне Гилберт. – Что случилось? Официант, зовите лекаря, моя любимая задыхается.

Я продолжала натужно кашлять, время от времени командуя «пли», потому что не знала, что именно нужно фотографировать. К нам подскочил официант.

– Что произошло? Лиа подавилась? – суетился он вокруг.

– О нет! Я хотел сделать ей предложение, в пирожном было кольцо, и, видимо, она его проглотила.

Что? Но я ничего не глотала! Официант схватил пирожное, и я не удержалась – сфотографировала его растерянную физиономию.

– Дорогая, не покидай меня! – вопил Гилберт, а затем шепнул: – Хватит, Ненси.

Я тут же перестала кашлять.

– Лиа, вам лучше? – спросил побелевший официант.

– Да, всего лишь подавилась крошкой, – смущенно ответила я.

– А кольцо?

– Да вот же оно! Я забыл передать его, оно так и пролежало в кармане.

Торжествующий Гилберт продемонстрировал посетителям золотое колечко и обернулся ко мне, глядя полными слез глазами:

– Дорогая, ты выйдешь за меня замуж?

– Да, – пробормотала я, и колечко переместилось на палец, сжимаясь по размеру. Посетители громко зааплодировали, а Гилберт прижал к губам мои пальцы. Он расплатился за пирожное, которое я торопливо доела – не пропадать же добру, и мы покинули кондитерскую. Наверное, после нашего ухода официанты сделают пожертвование богам. Вот только я по-прежнему не понимала смысла разыгранной комедии.

– Что-то не так? – миролюбиво поинтересовался Гилберт.

– Да, – я сомневалась, а стоит ли спрашивать. – Просто думала, что мы поговорим с хозяйкой, поможем с рекламой. А пришлось чуть ли не умереть.

– Дорогая, кому будет интересна статья с содержанием: «В столице открылась новая кондитерская»? – остановился Гил, с прищуром глядя на меня.

– М-м-м, единицам, – признала я.

– А теперь представь заголовок: «Едва открытая кондитерская едва не стала ареной для гибели молодой девушки, но все закончилось свадьбой». Интригует?

– Очень.

– То-то же. Наша задача – заинтересовать возможных клиентов этого заведения, чтобы они пришли, взглянули на место действия, попробовали замечательную выпечку и пришли снова. Поэтому в статье я ненавязчиво опишу интерьер, широкий выбор пирожных, тортов, и только затем – саму разыгравшуюся драму. А ты учись, пока есть время. И – хорошо сработано, Ненси. Только колечко верни, иначе мне Эл голову снимет.

– Спасибо, – пробормотала я, снимая колечко. Начинала понимать, что просто не будет. Мне бы и в голову не пришло построить сюжет статьи таким образом! Более того, я бы не стала разыгрывать представление в кондитерской. Наверное, Гил прав, и мне еще учиться и учиться. Вот только сомневалась, что смогу придумать такой же хитрый ход.

– И вы всегда так работаете? – спросила я.

– Практически, – кивнул Гил. – Если в городе не происходит сенсаций, дорогая, нужно создавать их своими руками.

В оставленной нами редакции оказалось тихо и пусто. Ни взбалмошной ведьмочки, ни эльфа. Даже Мик куда-то испарился. Мне сразу стало неуютно. Вообще, само помещение производило гнетущее впечатление. Вот бы сменить цвет обоев, поставить на окна цветы, подобрать занавески…

– О чем задумались, лиа Ритани? – шепнул на ухо Гил, и я вздрогнула. Как он так неслышно подошел?

– О занавесках, – ответила искренне. – Мне кажется, если бы эту комнату немного облагородить, клиентов стало бы больше. Потому что сейчас здесь просто жутко.

– Думаешь? – Гил оставил дурашливый тон. – Что ж, вернется Эл, изложишь ему свои соображения. А сейчас тебе задание. Понятно, что статью о кондитерской я напишу сам. Но хотелось бы увидеть и твои варианты, чтобы знать, с чем придется работать. Давай так. С тебя – три мини-статьи. Комедия, трагедия, реклама. Договорились? Набор перьев уже у тебя в столе. На днях выделим машинку.

– Хорошо. – Я села за стол и придвинула к себе стопку листов. Итак, что мы имеем? Хотите комедию, лиан главный редактор? Будет вам комедия!

Как ни странно, строчки на бумагу ложились легко и задорно, будто всю жизнь только этим и занималась. Я описывала солнечное утро, уютную кондитерскую и забывчивого жениха, растерянные лица официантов и посетителей. И мне нравилось то, что получалось! Так, теперь трагедия…

Но трагедии не случилось. Точнее, случилась, но не с нами, потому что в дверь постучали и в комнату ввалился грузный мужчина лет пятидесяти. Он вытирал красное лицо большим клетчатым платком, но пот так и струился градом по чуть обвислым щекам, исчезая где-то за воротом полурасстегнутой рубахи.

– Чем обязаны, лиан? – холодно поинтересовался Гилберт. Да и мне этот тип сразу не понравился.

– Не могли на первом этаже разместить свою конторку, что ли? – Мужчина, не дожидаясь приглашения, бухнулся на стул и принялся обмахиваться тем же платком.

– Уж извините, чем богаты, тем и рады. – Гил развел руками, а взгляд его оставался настороженным и цепким. – Так зачем пожаловали?

– А что, не очевидно? – Мужчина подался вперед. – Нуждаюсь в услугах вашей газетенки. Вот.

На стол Гилберта полетел увесистый кошель. Мы с Гилом обменялись взглядами, и лицо главного редактора просветлело.

– С этого и надо было начинать, – заулыбался он. – Как ваше имя, лиан?

– Дикан Эмберли. Прошу обратить внимание, ударение на «и», а не на «э».

– Как скажете, лиан Эмберли. – Похоже, за такие деньги Гил готов был называть толстяка даже «его величество». – Так что же привело столь уважаемого человека в нашу скромную газету?

– Мне говорили, вы можете провести расследование. – Эмберли подался вперед. – Ну, такое, журналистское.

– Можем, – согласился Гилберт. – В чем суть дела?

– В соседе.

И Эмберли сделал большие глаза. А я успела разочароваться – уже подумала было, что речь пойдет о женщине.

– И чем же вам не угодил сосед? – Гил достал блокнот и начал что-то методично записывать.

– А чем он мог угодить? – Эмберли пошел пятнами и скорее выплевывал слова, чем произносил их. – Этот… этот…

– Как его зовут?

– Сэй. Сэй Аллени.

– Знаменитый поэт? – Гил округлил глаза.

– Поэт? Да моя собака и то лучше слагает стихи. Нет, дело не в поэзии. Точнее, не только лишь в ней. Не в ней вовсе!

Что-то я запуталась… И потеряла нить повествования. Так все-таки замешана поэзия или нет?

– У Сэя Аллени бездна поклонниц! – наконец Эмберли приступил к делу. – И эти дамы повадились шастать к кумиру через мой сад. Истоптали мою любимую клумбу!

А вот и женщины!

– Но этот негодяй… Я уверен, он приворожил бедных девушек. Потому что не далее как вчера вечером моя супруга, уважаемая и умная женщина, сказала, что не прочь послушать, как Аллени читает свои стишки. Что-то не так с ними, со стишками. Уверен, дело в магии.

– А теперь давайте обобщим все вышесказанное. – Гил отложил блокнот. – Вы хотите, чтобы мы выяснили, не использует ли поэт Сэй Аллени запрещенную магию на своих поклонницах?

– Именно! И лучше бы вам найти ее следы, – громыхал Эмберли.

– За такие деньги мы отыщем даже пострадавших от его действий. – Гил покосился на кошель.

– А если окажется, что это не магия, а, допустим, природное обаяние? – растерянно спросила я.

Оба – и Гил, и Эмберли – уставились на меня так, будто я несу жуткую чушь.

– Копайте глубже, милочка, – ответил Эмберли. – И обязательно докопаетесь до результата.

Я решила, что молчание – золото, как часто говаривала мама, и закрыла рот. Гил уточнил у визитера адрес соседа, уточнил, в какое время суток чаще всего лиан Эмберли ловит девиц в саду и как выглядят те девушки, которых он ловит. Затем заверил, что разгромную статью не придется долго ждать, забрал кошель авансом и лично проводил Эмберли на первый этаж к выходу. А когда вернулся, его глаза горели.

– Вот так удача! – Гил подбросил кошель в руке. – Представляешь? Столько денег за статейку.

– Но поэт может быть не виноват, – напомнила я.

– Милая Ненси, невиновных людей не существует! Запомни это раз и навсегда. Есть только те, кто слишком хорошо скрывается.

Могла бы поспорить, но не стала. Зато вид кошеля напомнил о моей проблемке.

– Гилберт, дело в том, – начала издалека, – что вчера вечером я осталась без жилья. Сам понимаешь, денег у меня пока нет. Можно… можно мне попросить аванс?

– Нельзя. – Кошель перекочевал в ящик стола, а я приуныла и даже слегка разозлилась. – Ты еще даже испытательный срок не отработала, а уже просишь денег. Но зато я могу сдать тебе комнату здесь, на первом этаже, за, скажем, десять сильверов в месяц. Буду вычитать из твоей зарплаты. Не желаешь?

– А в этом доме можно жить? – спросила с сомнением.

– Конечно. Я же живу, – усмехнулся Гилберт. – Решишься – завтра покажу комнату. Нет – извини, посторонних на порог пускать не намерен. А теперь пиши, Ненси. Я жду твои статьи, забыла?

И Гилберт, подхватив с вешалки шляпу, исчез за дверью, оставив меня наедине с пером и листом бумаги. Странный тип. Жить с ним под одной крышей? Нет уж! Лучше поищу жилье сама.