– Думаешь, она со мной согласится? – Хмыкнул шеф. – Но все равно, это все завещано мне. Она сама мне в этом призналась. Я ее единственный наследник. Пусть и дальше живет и здравствует старушка. Но мне так будет спокойнее. Если согласны сотрудничать, то работать будете в моем кабинете. Там и свет лучше и глаз меньше. А лишние глаза нам с вами, Озерова, в этом деле не нужны. Ну, что вы так смотрите? – пристально взглянул на Леру шеф.

Он перешел с ней на «вы» – то ли вдруг зауважал за ее труд, то ли тайна, которую он ей открыл, подняла Леру в его глазах до уровня соучастника.

А в голове у Леры вихрем носились мысли: «Справлюсь ли с таким заданием? Смогу ли? И за что мне такое счастье?»

– Конечно, работу я оплачу, если вы об этом!

Лера чуть не выпалила, что готова все сделать без всяких денег! Но потом опомнилась, что это прозвучит совсем, уж, по-детски.

– У меня через три недели отпуск, – опустила она голову, но уже мысленно прощаясь и с бирюзовой тихой бухтой и со скалой в форме шапки Мономаха.

Павел Аркадьевич подошел к окну и, нахмурившись, пытался что-то разглядеть за тусклыми стеклами.

А Лера ругала себя за глупость, которую сморозила. Она с тоской вспомнила бывшего владельца антикварного салона – тихого интеллигентного Аркадия Михайловича – отца нынешнего хозяина, к которому ее привел любимый преподаватель из Мухи. И вроде тот же салон, и любимая работа, и подвал, но что-то исчезло. Как выразилась Вера Тимофеевна: «Пропал прозрачный воздух!»

Вот, как в этой квартире – здесь воздуха было с избытком, несмотря на тусклый свет и грязные окна. С каждой картиной, висящей на стенах, Лера бы с удовольствием поработала. Подержала бы ее в руках, почувствовала бы тот особенный запах, который присутствует у каждой. Кто-то говорит, что это просто пыль, но Лера точно знала, что это запах самой картины. И у каждой он свой, как у людей.

– Ладно, Озерова, не буду вас утруждать. Считайте, я вам ничего не предлагал. Надеюсь, предупреждать о том, чтобы вы не распространялись о нашей поездке вас не надо? Уж, на это я могу рассчитывать?

– Павел Аркадьевич, простите! Конечно, я с удовольствием займусь работой. Я готова!

– Но делать все надо быстро, пока родственница в больнице. Потом я отправлю ее в санаторий. Она обожает, когда о ней заботятся. Характер, надо сказать, у родственницы препротивнейший. На все у нас с вами месяца два, не больше.

– Сколько?! – Лера пришла в ужас. – Но тут работы на несколько лет.

– Фу, Валерия! Не думаете же, вы, что мы с вами будем реставрировать всё в этой квартире? Пока мне нужна лишь одна вещь.

Он пошел в другую комнату, куда Леру не пригласил, и вынес кожаный планшет, похожий на папку, в которой музыканты носят ноты.

– Вот наше сокровище, – прошептал Павел Аркадьевич. – Старуха предпочитала держать сей шедевр всегда под рукой. Даже заказала специальную папку для путешествий. Не глупость ли?

– Как Наполеон, который всегда возил за собой любимую картину «Битва при Иссе». Он говорил, она дает ему силы и вдохновляет на бой.

– Сравнила Наполеона с нашей Карловной. Старуха, как Гобсек тряслась над своей коллекцией. Лишний раз из дома не выходила. Сколько раз мы приглашали ее к себе на дачу, подышать, так сказать, воздухом. Но она предпочитала дышать тленом этих картин.

– Она жива? – Пристально глядя на шефа, спросила Лера.

– Я же сказал, она сейчас в больнице.

– Но вы уже несколько раз говорили о ней в прошедшем времени.

– Да она давно уже там, в прошедшем времени. И зачем она хранит все это? Для кого? Так, уж сложилось, что мы с женой ее единственные родственники, но нас она тоже не жалует любовью. Вся ее жизнь в этих вещах.

– Как это грустно, – согласилась Лера и подошла к столу. – А что же она сейчас без картины уехала? – Тревожное чувство не покидало душу.

– На скорой ее увезли, без сознания была Карловна. Мы с Эллиночкой ночью к ней по звонку примчались. Она уже без сознания лежала. Не до картин было, Озерова.

Взглянув на картину, Лера с удивлением стала разглядывать пасторальный пейзаж: приглушенная зелень разросшихся кустов, гора на заднем плане, дорога, уходящая за поворот, несколько упитанных коров и развалины ротонды в правом углу. Классика.

– Павел Аркадьевич, скажите, чья эта работа?

– По правде сказать, я и сам еще не понял, – после долгого молчания произнес шеф. – Но не надо так волноваться! Тетушка наша – старушка с причудами. Могла хранить у себя все, что угодно. Вот, полюбуйтесь…

Павел Аркадьевич поднялся и вытащил из комода старинную шкатулку. Лак на ней почти осыпался, но перламутровые вставки еще мерцали бирюзовыми искрами. Вытащив из потайного ложа маленький ключик, он вставил его в незаметное отверстие и провернул, послышался тихий звон колокольчика и массивная крышка приподнялась.

– Вот, смотрите, что хранила в ней эта чокнутая.

Лера заглянула в нее и улыбнулась: шкатулка была доверху заполнена фантиками, да какими!

– Ну, и что вы на это скажете, Валерия? Если бы вы знали, чего нам стоило открыть это, с позволения сказать, сокровище! Лялечка так надеялась найти в ней старинные драгоценности! Она, как все женщины, обожает все, что сверкает, – с умилением произнес любящий муж, – а, уж, старинные колечки и сережки…. Сколько я ей их подарил, а всегда радуется новым.

Шеф затих с улыбкой на лице, а Лера с удивлением рассматривала аккуратно сложенные разноцветные бумажки.

– Это же настоящее сокровище! – проговорила она.

Павел Аркадьевич отвлекся от приятных мыслей и, нацепив на нос очки, подошел к столу.

– Лялечка сказала, что это мусор, она была так расстроена, что в шкатулке нет драгоценностей, и я не стал вникать. Сокровище, говоришь…

– Тут фантики кондитерских фабрик царской России: «Абрикосов и сыновья», «Адольф Сиу», а это Эйнем, нынешний «Красный октябрь». Нам в Мухе рассказывали, что фантики для этой фабрики оформляли Михаил Врубель и Александр Бенуа. А для праздников в фантик вкладывали открытки или головоломки. Это же чудо, что такое, Павел Аркадьевич!

Девушка счастливо улыбалась, словно это ей подарили шоколад с красивым фантиком. Она разглаживала разноцветные бумажки, проводила рукой по шершавой шкатулке, гладила теплое дерево буфета. Все ей здесь было мило, все манило, обещая рассказать свои тайны. «Только прикоснись, Лера!» И Лера касалась, трогала, проводила кончиками пальцев по теплому дереву, потертым лакированным поверхностям.

– Ну, лично я под словом сокровище понимаю нечто другое. Но могу с вами согласиться, некая ценность в этой коллекции имеется.

– Многие музеи с радостью согласятся принять такой дар! А шкатулка – это вообще произведение искусства: сама форма, потайной замок, а инкрустация из бирюзового перламутра, я о таком даже не читала! Очень редкий оттенок. Только, конечно, она нуждается в серьезной реставрации.

– Ну, прежде чем дарить что-то из этой пещеры Аладдина, мы должны вступить в наследство. Ладно, отвлекли вы меня своими фантиками. Вернемся к картине.

– Если честно, я даже боюсь ее касаться, но ценности, мне кажется, она особой не представляет. Наверное, она просто была дорога вашей Карловне по каким-то причинам. Может, это был подарок ее любимого, – пустилась в размышления Лера.

– А вам и не надо ничего касаться. Тем более что картина в хорошем состоянии. Пряча ее от посторонних глаз, тетка делала доброе дело.

– Тогда, что от меня требуется?

– Вам надо сделать копию. Всего лишь копию. Вы же мастер по копиям? Вот и копируйте. Холст я вам выдам.

Лере хотелось еще остаться в этой квартире, внимательно рассмотреть каждую мелочь, каждый пейзаж, висевший на стенах, провести рукой по старинным поверхностям, но Павел Аркадьевич, упаковав картину в тесненный кожаный планшет, заспешил к выходу.

«Странно, зачем он меня сюда вообще привез, – размышляла Лера в дороге. – Принес бы картину и поручил копировать».

– Куда тебя Павел первый возил? – Глядя на Леру поверх очков, задала вопрос Вера Тимофеевна.

– На квартиру к своей родственнице, – проговорила Лера и тут только вспомнила, что шеф просил никому не говорить об этом.

Смутившись, что фраза прозвучала несколько двояко, она поторопилась уточнить:

– Просит копию с картины одной сделать. Только вы, Тимофеевна, не говорите тут об этом никому, особенно нашим оценщикам. Павел Аркадьевич не хочет никого посвящать.

«Молодец, Озерова! С тобой в разведку нельзя ходить. Все рассказала, тайну не сохранила, хотя тебя никто и не пытал», – корила себя Лера.

На душе, отчего то, было неспокойно. Время рабочего дня подошло к концу и Лера, не заходя домой, направилась к лучшей подруге в ее салон.

Томкина энергия била ключом, иногда по голове тех, кто находился рядом. Выйдя замуж за своего избранного принца и родив двоих детей, Томка решила, что ей пора оставить след на земле и вплотную занялась поисками себя.

Она посещала многочисленные семинары, по усовершенствованию своей жизни: «Познай себя», «Как привлечь удачу?», «Как осуществить задуманное?», «Как стать богатым и счастливым»? И поскольку таких метущихся было с избытком, то и темы подобных семинаров множились в разных вариациях как грибы после дождя. Томка с усердием слушала и записывала, и даже начала подумывать, чтобы самой посвятить себя этому благородному делу: учить и направлять ищущих, – вон, сколько народу заполняет залы. Но ей ясно дали понять, что таких умников много и попасть с улицы в эту святая святых могут далеко не все. Получив от ворот поворот, Томка засела за всемогущий Интернет и начала бороздить его просторы в поисках нужных идей.

Печь торты, делать уроки с нерадивыми учениками или покрывать ногти узорами, она не умела. А точнее, Томка не умела ничего, что могло бы приносить материальный доход. Но у нее было такое огромное желание денег и славы, что однажды судьба сжалилась над ней или посмеялась.

Приехав как-то за грибами, на родину своих предков, в поселок Кикерино, Томка заглянула в небольшой магазин, и наткнулась на странную сгорбленную старушку.

«Прямо баба Яга, – передернула плечами Томка, – раньше я ее не видела».

– У, ведьма! – Плюнула в сторону Томки бабуля. – Весь род их ведьмачий был.

Томку словно к месту прибили. В голове закрутились воспоминания, смелые мысли, она уже готова была расцеловать бабулю за идею. Но от сантиментов сдержалась, а только широко ей улыбнулась, подмигнув зеленым глазом. Чем вызвала настоящую панику у старухи и нескольких местных теток, стоящих у прилавка.

Лера в тот момент была рядом с подругой и находилась, если выражаться высокопарно, у истоков рождения потомственной целительницы и ясновидящей. Томка, не сходя со своего места, нарекла себя – Томгу. Тома Гусева.

Всю обратную дорогу Томка хохотала и строила планы своего светлого будущего. В каждом встречном она видела знаки судьбы и подтверждения правильно выбранного пути.

– Томусик, но ты, же в этом – ни петь, ни свистеть, – пугалась Лера. – Тебя разоблачат и заклеймят позором. – Лера пыталась давить на больные места, зная, что для Томки позор равноценен смерти.

Но подруга даже не слушала, ее несло на крыльях мечты.

– И как я об этом не подумала. Мы же раньше, когда приезжали с мамой, а позже с тетей Галей всегда видели, что на бабушкином дворе люди толпились, а бабуля их в сарайчике своем принимала. Я тогда даже не задумывалась, – зачем они приходят? А прабабка моя вообще пошла в лес и не вернулась, тогда говорили – в болоте сгинула, а мне сейчас кажется, убили ее в лесу.

– Том, ну почему сразу убили?

– А ты видела, как на меня эта бабуленция накинулась? Помнят, боятся… – удовлетворенно выдохнула Тамара. – Вот только мама никогда об этом не говорила. То ли боялась, то ли меня берегла. А, может, у нее самой этого дара не было? И ведь я читала как-то статью, что дар этот передается по наследству, на генном уровне, даже если человек не учится специально. Понимаешь?

– Ох, Томик, не лезла бы ты сюда! – в последний раз пыталась отговорить подругу Лера. – Ведь еще ни разу ты этих талантов у себя не обнаружила.

– Нет, нет, я точно знаю, что надо только сосредоточиться, покопаться, так сказать, в себе, побыть в тишине. Но рекламу уже пора давать и помещение офиса подобрать.

– Офиса?!

– Ну, офиса или салона, пока не решила, как лучше. Не дома же я буду людей принимать? А хорошо бы еще на телевидение пробраться.

– Ну, есть шоу: «Битва экстрасенсов», – стала размышлять Лера.

– Ты чего, Озерова? Где я и где экстрасенсы!

Но энергия, желание и Томкин оптимизм делали свое дело. Через несколько месяцев астрологический центр «Томгу» начал свою трудовую деятельность. В рекламу Тамара вложила почти все деньги, которые на тот момент заработал ее муж – честный труженик …. Портреты ее мелькали в журналах с телевизионной программой, иногда Лера видела фото подруги расклеенное на фонарных столбах, в городских автобусах, на остановках общественного транспорта. Томка в темном парике загадочно улыбалась, сжимая в руке бокал с красным вином. Надписи гласили, что потомственная целительница и ясновидящая излечит ваши недуги, вернет любимых и сделает вас счастливыми.

– Том, ну, что за бред?! Никакой волшебник не может сделать тебя счастливым просто потому, что ты ему заплатила. Даже фея у Золушки наколдовала ей счастье только до двенадцати часов, а дальше сама, сама…. Не боишься, что тебя побьют за неисполнения мечт?

– А это хорошая мысль, Лерка!

– Что тебя побьют?

– Нет, про фею. Я вам помогу, подтолкну, ну, а дальше вы сами должны стараться. А если у кого-то не случилось, то – плохо вы, батенька, старались. Не очень, то и нужно вам было это счастье! Валерия – ты гений! Иди ко мне в ассистенты!

– Тьфу на тебя, целительница!

– Еще посмотришь, какие ко мне очереди будут! Запись на несколько месяцев, – мечтательно закрыла глаза ясновидящая.

Похоже, только Томка не боялась своего светлого будущего. Она сняла неплохое помещение с отдельным входом, заставила Леру написать несколько картин по мотивам фэнтези, покрасила стены в черный цвет и взяла из приюта трех черных котов, которые обстановку вполне одобрили и чувствовали себя в ней как дома. Два потом, правда, испарились – вышли в астрал. Но один бодро нес вахту, появляясь из-за угла, и пугая посетителей. Вместо стульев Томка притащила кресла с высокими спинками, как из замка Дракулы, и повесила на стены бра с тусклым светом, короче интерьер получился загадочным и немного пугающим.

– Не мрачновато? – скептически осматривалась Лера.

– В самый раз, чтобы не расслаблялись.

Как ни странно, народ к Томке действительно пошел. А некоторые даже возвращались со своими друзьями и родственниками, которым тоже нужна была помощь в трудной ситуации.

– Том, а тебя совесть не мучает, что ты людей обманываешь?

– Глупая ты, Озерова! Я никого не обманываю! Я даю людям надежду на светлое будущее. Каждый человек рождается для счастья. А потом мы сами себе мешаем быть счастливыми. Сомневаемся, анализируем там, где надо просто поверить, принять. Вот дети – они счастливы, если взрослые их не особенно прессуют. Они всем довольны, всему рады, даже какой-нибудь мухе в коробочке. А взрослые мешают им наслаждаться жизнью. Детям надо давать больше свободы!

– Интересно рассуждаешь! А ты своим детям много свободы даешь? Тоже и кашу ненавистную есть заставляешь, и гулять до темноты не разрешаешь и книжки по ночам читать разве позволишь?

– Время такое, Лерка! Вот дострою загородный дом, перевезу свою семью на природу, и пусть себе гуляют по собственной территории, хоть всю ночь!

– Это такое же ограничение свободы – прогулки за забором! Не забывай, когда ты еще достроишь! К тому времени твои Генка с Ленкой вырастут, и их уже ни за каким забором не удержишь.

– Ничего, недолго осталось.

Лера надавила кнопку звонка и услышала тихий голос Томкиной помощницы:

– Вы записаны к Томгу?

– У меня частный визит, – произнесла Лера пароль.

Дверь отворилась, и Лера вошла в другой мир. Она невольно оглянулась – за ее спиной еще светило июльское вечернее солнце. Прошедший дождь умыл зеленую листву и улицы, освежил знойный воздух, наполнил его ароматами буйно цветущего жасмина. А тут тускло горели мрачные бра, черные стены и зеркала уводили вошедших в другое измерение. На стуле с высокой спинкой восседал последний посетитель, глядя перед собой немигающим взором. Можно было подумать, что он спит с открытыми глазами, только его беспокойные пальцы все время шевелились, словно он нажимал невидимые клавиши. Бледность его подчеркивала черная одежда, которая явно была велика на пару размеров. Седые, давно нестриженые волосы, спрятаны под воротник.

«Зачем он сюда пришел? – подумала Лера. – С какой проблемой?» Ей стало жалко Томку. Сколько же таких несчастных обращаются к ней с просьбами, приносят свои беды, ждут помощи…

Дверь в кабинет потомственной целительности Томгу отворилась, и на пороге пятясь спиной, возникла плотная невысокая женщина с рыжими кудряшками:

– Я не знаю, как вас благодарить, дорогая моя, – кланялась тетка и смешно приседала в поклонах. – Вы же не только мою судьбу спасли, вы спасли всю семью Зубрилкиных, можно сказать, целое поколение! От всего нашего рода вам вечная память…. Ой, то есть вечная слава…. Ну, короче огромное спасибо!

Томка смотрела на тетку усталым взглядом и кивала в ответ на дифирамбы. Заметив подругу, она попросила посетителя немного подождать, чтобы восстановить утраченные силы и кивнула Лере на вторую дверь. Это была такая замечательная находка – можно было пройти или выйти из Томкиного кабинета, минуя очередь страждущих. Лера быстро юркнула внутрь и плюхнулась в теплое еще кресло.

– Подождешь меня немного? Я сейчас с этим господином закончу, и можно будет уходить. На сегодня все! – Тамара поправила парик из черных волос, который прикрывал ее пшеничные косы.

В своем офисе Томка всегда ходила в парике. Она считала, что так больше похожа на тот образ целительницы и провидицы, который сидел в голове у многих.

– Подожду, конечно, только мне твоя помощь нужна, Том!

– Помогу, чем смогу. А пока иди на диванчик.

Диванчик находился за плотной темной шторой, которой Томка отгораживала личное пространство. Тут был ее гардероб с различными мантиями для особых случаев, журнальный столик с чайными принадлежностями и небольшой книжный шкаф. Томка нашла в деревенском доме тетради с записями, сделанные женщинами их рода. Правда, в них не было никаких черных заклинаний, но были простые рецепты отваров, настоев и различных чаев, помогающих при болях, отеках и различных хворях.

И надо отдать должное, Томка самостоятельно выезжала загород, собирала, и сушила травы на правильной Луне и даже готовила на их основе снадобья. И Томкин бизнес процветал. Люди шли к ней за надеждой, добрым словом и успокоением, что все в их жизни будет хорошо, главное верить в это хорошо. И люди верили.

– Вы – моя последняя надежда, – услышала Лера тихий мужской голос.

– Надежда не бывает последней. Она просто надежда, – поправила Томка. – С чем вы ко мне пришли?

– Моя жена больна, врачи отказались делать ей операцию, говорят – уже нет смысла! Помогите нам! Я знаю, вы можете все!

Возникла долгая пауза. Тома молчала, а мужчина, так показалось Лере, плакал. Ей стало неуютно, словно она вторглась в очень хрупкую постройку и одним неосторожным движением, может все здесь разрушить. Лера даже дышать перестала, чтобы дыханием не нарушить равновесия добра и зла. Добро обязательно должно победить, а Тамара помочь этому несчастному.

– Простите, я не лечу рак! Просто не имею на это ни медицинского, ни морального права. Небеса не дают мне такой возможности, не позволяют! Мне очень жаль!

– Но позвольте, я привезу ее к вам! Вы просто посмотрите на нее, увидите, как она красива, как добра. Она не должна уйти, не должна меня покинуть! Просто поговорите с ней! Она так много о вас говорит!

– Хорошо, я с удовольствием приму вашу жену. Поговорю с ней. Это будет в самое ближайшее время. Но я не берусь за лечение. Это вы понимаете?

– Да, да, спасибо вам большое! Спасибо! Вы дадите нам надежду, а это уже дорогого стоит!