«Здесь лучше, чем на Лазурном Берегу, с его вереницей отелей и вилл, – думала Эмилия, восторженно любуясь пальмами и белоснежным песком. – На этом острове чувствуешь свое единение с природой, к тому же Бо дарит своим гостям комфортный и безопасный отдых. Мне еще ни разу не приходилось отдыхать на таком почти необитаемом острове, где находится всего лишь один отель. Раньше я почему-то думала, что это скучно. Ничего подобного!»

Через полчаса она, проголодавшаяся и все же немного заскучавшая, заторопилась с пляжа к бассейну.

Там как раз должны были сервировать послеобеденные закуски. И Ганс с его немецкой обстоятельностью уделял закускам самое пристальное внимание!

Так и есть: звенят тарелки, переговариваются парни, накрывающие на стол…

– …Здесь, на острове, никого нет. Следующий самолет прилетит только через неделю.

– Что ты предлагаешь?

– Ограбить всех этих козлов, разумеется! И уплыть на материк на катере. Ты видел новости? Там сейчас полная неразбериха.

– Туристы позвонят кому-нибудь или свяжутся по Интернету со своими друзьями. Нас поймают раньше, чем мы успеем доплыть до берега! И посадят в тюрьму. А зачем в тюрьме деньги?

– Тише ты, смотри, вон идет туристка!

– Можно подумать, она понимает по-арабски! Все никак не наедятся эти туристы! Да если бы я столько жрал, я бы уже давно умер!

Осознав, что ее появление не прошло незамеченным, Эмилия, попытавшись приветливо улыбнуться, подошла к столику с фруктами, взяла небольшую тарелочку из стопки и уставилась на поднос со сливами.

Перед глазами все плыло, руки дрожали.

Она немного понимала по-арабски. Лучший друг Патрика был родом из Иордании, и он обожал учить всех и каждого своему родному языку. И теперь Эмилия очень боялась, что переговаривавшиеся официанты догадаются о том, что их речь ей удалось перевести без труда.

«Успокойся, успокойся. – Эмилия, не контролируя себя, взяла сливу и сжала ее так, что брызнул сок. – Что с меня-то им взять? Купальник, парео и тапочки? Все деньги и драгоценности – в сейфе номера; ничего страшного не случится! У меня будет время, я успею попросить о помощи и придумаю, как выбраться из этой западни…»

* * *

Следить за темноволосой женщиной и дальше было бы рискованно. Она устроилась в тени пальмы на газоне. Поставила перед собой черную спортивную сумку, где лежало украшение, и портфель с ноутбуком.

Лика Вронская пару минут понаблюдала, как женщина пыталась подключиться к Интернету через вайфай, косилась то на листик с паролем (такой давали всем гостям отеля при заселении), то на экран стильного «сони-вайки». Потом раздалось характерное бульканье, с которым открывается скайп…

Она казалась очень эмоциональной – во время разговора жестикулировала, улыбалась, закатывала глаза.

Однако суть ее диалога с кем-то невидимым, к сожалению, совершенно не улавливалась. Незнакомка говорила не очень громко, к тому же откуда-то неподалеку доносилась темпераментная латиноамериканская песенка.

Подойти ближе – значит выдать свое местонахождение.

А уж стоять на открытом пространстве и подслушивать – вообще далеко не самая лучшая идея.

Конечно, очень любопытно было бы еще раз взглянуть на оригинальное украшение. Однако не подойдешь же к незнакомому, явно занятому своими делами человеку с такой просьбой…

Устав стоять без толку за мохнатым стволом пальмы, Лика развернулась и огляделась по сторонам.

Похоже, неподалеку находится бассейн. А обычно рядом с бассейном располагается и бар, где можно выпить чашечку кофе и поболтать с барменом, узнать у него дорогу к пляжу, выяснить, в котором часу и где именно начнется вечерняя шоу-программа.

Да, так и есть. Вон там, впереди, виднеются ряды пустых шезлонгов, барная стойка под тростниковой крышей; столик с какими-то закусками, возле которого с тарелкой в руках медитирует симпатичная стройная туристка.

«Хочу слив – умираю. – Лика, улыбаясь, заторопилась к столику. – Как же все-таки здорово Андрей придумал с этим отпуском! Море, солнце, свежие фрукты и…»

– Вы говорите по-английски? – с сильным французским акцентом и почему-то шепотом поинтересовалась туристка.

Лика кивнула, недоуменно поглядывая на горку раздавленных слив. Видимо, женщина взяла их с общего подноса, положила не на свою тарелочку и стала их давить, складывая в кучку на краю стола…

Взгляд у туристки был очень встревоженный. Женщина казалась просто смертельно напуганной!

В другой ситуации можно было бы сказать: «Говорю, и не только по-английски, но и по-французски». И поболтать именно на французском, который «лежит» без дела уже много лет – ведь все-таки не так-то просто найти франкоговорящего собеседника. Это была еще одна причина, по которой перспектива поездки в Тунис очень обрадовала Лику: франкоязычная среда, возможность вспомнить прекрасный, мелодичный язык.

Впрочем, именно теперь и именно с этой молодой женщиной болтать ей почему-то совершенно не хотелось…

– Давайте отойдем, нас могут подслушать, – тихо заговорила туристка, вцепившись в Ликину руку. – Знаете, я немного понимаю арабский. У Патрика был друг… Впрочем, это неважно… Местные официанты говорили, что они хотят ограбить всех нас и скрыться! Вы смотрели новости? В столице начинаются беспорядки. Наши официанты хотят этим воспользоваться. Они очень опасны! Вы же понимаете, остров Бо небольшой, и на нем находится только наш отель. Мы совершенно беззащитны! Мы в полной власти у этих людей!

Ошеломленная Вронская обернулась к бару. Симпатичный бармен увлеченно пританцовывал в такт музыке и протирал разноцветные бутылки со спиртным. Он был меньше всего похож на злодея, вынашивающего гнусные планы. А вот Ликина собеседница…

– Успокойтесь, ведь на острове есть служба безопасности. Меня зовут Лика, я пару часов назад прилетела сюда с мужем из Москвы. Когда мы заселялись, видели крепкого парня в холле главного корпуса, это явно был сотрудник службы безопасности. Не волнуйтесь, все под контролем! Мы все выбрали очень хороший, комфортный отель, и я уверена, что с безопасностью здесь все в порядке. Да, я видела по телевизору: в столице проходят акции протеста. В Москве тоже почти каждый день кто-то протестует… Главное в таких ситуациях – не оказаться в толпе. Скопление народа – это действительно опасно. А вы, наверное, просто что-то неправильно поняли.

– Приятно познакомиться, Лика. Меня зовут Эмилия. Вы так любезны! Очень мило, что вы меня утешаете. Но поймите, я действительно слышала этот разговор и все перевела правильно.

«Сумасшедшая какая-то, – решила Вронская, вежливо улыбаясь странной туристке. – У нее просто мания преследования. Навидалась я таких людей, когда изучала матчасть для написания своих книг. Мой приятель, судебный психиатр Новиков, рассказывал немало интересных историй и…»

Ее рассуждения оборвал чей-то еле слышный крик.

Звук был совсем слабым. Но все-таки в нем явно улавливалось отчаяние. Такое горькое, что просто кровь стыла в венах…

– Вы слышали?! – Лика обернулась к француженке. – Какие-то странные звуки…

– Думаю, это волны бьются о берег. Но поймите же, ситуация серьезная! Надо не любоваться морем, а действовать!

* * *

Стивен Смит раздраженно ходил взад-вперед по номеру.

С этой Дженни можно сойти с ума!

Все время всем недовольна! Одна истерика сменяет другую!

Казалось бы: все для тебя, дорогая, только будь спокойна, счастлива и не нервничай. Вздумалось ей прилететь в этот Тунис! Зачем, спрашивается? Что, нельзя было отдохнуть где-нибудь поближе, во Флориде, например?

Нет, жена орала как резаная: «Хочу в Тунис, хочу на остров Бо. Стивен, ты не представляешь, как там красиво, какие виды, какие пляжи!»

Приехали.

Какие виды, какие пляжи?! А такие же, как в Таиланде или на Мальдивах! Белый песочек, зеленые пальмы, бирюзово-синее море. Туристов совсем немного; обслуживающий персонал делает свою работу отлично и практически незаметен. Ничего особенного, в сущности.

Ладно бы Дженни мало путешествовала и ничего не видела в мире. Но ведь жена побывала в куче мест, она посещала самые любопытные уголки Земли, там съемки ему заказывали солидные журналы. Быть супругой фотожурналиста, с точки зрения познания мира, – это очень выгодно!

Но тем не менее: «Хочу в Тунис, и именно теперь!»

Ладно, хорошо. Бо так Бо. Приехали! Ничего особенного, но… пусть. Однако и здесь продолжается начавшийся еще дома кошмар.

«Еда невкусная, люди отвратительные, ко мне плохо относятся, никто меня не любит…»

И это «счастье» продлится – Стивен, плюхнувшись в кресло, растопырил пальцы и начал по одному их загибать – еще, наверное, целых полгода, не меньше. Дженни ведь только на третьем месяце беременности.

Ребенок…

Лицо Стивена сразу смягчилось.

Да, жена невыносима. Дженни никогда не была ангелом, но с этой беременностью она вообще превратилась в фурию – орет с утра до вечера.

И все-таки… малыш или малышка… УЗИ пока что его своенравная Дженни делать отказывается… но ребенок – он живет, развивается… и это такое счастье, что просто сердце замирает… ведь уже казалось, детей у них не будет никогда, и тут вдруг такое чудо…

«Ладно, потерплю. – Стивен подошел к окну. Дженни, умчавшейся неизвестно куда после того, как она осознала, что Ганс и Эмилия невольно подслушали ее хамские характеристики, возле домика по-прежнему не было видно. – Главное – чтобы с ребенком все было в порядке. Попробую относиться с пониманием к истерикам Дженни. В конце концов, ей тоже приходится несладко. Мне сложно представить, что это такое – беременность. Судя по тому, как Дженни тошнит, приятного в этом мало… Но куда же она запропастилась? Ее нет уже больше полутора часов!»

Недовольно хмыкнув (беременность беременностью, но все-таки супруга могла бы и вспомнить, что у нее есть муж и он, между прочим, волнуется!), Стивен похлопал себя по карманам бермудов. Мобильный телефон и карточка-ключ от номера на месте, можно отправляться на поиски Дженни.

Он вышел из домика и задумчиво посмотрел на развилку выложенных белыми камнями дорожек.

Та, что уходит вниз, ведет к морю. Но Дженни вроде бы не самая заядлая любительница послеобеденного солнца.

Если отправиться вперед по боковой тропинке, можно выйти к бассейну и бару. В принципе перекусить его супруга всегда не против, а уж в ее теперешнем положении особенно…

Мысли его оборвались внезапно.

Порыв ветра вдруг подбросил прямо к ногам Стивена голубое парео, принадлежащее его жене.

Узнать его было нетрудно – ведь сбоку на клочке материи, переливавшемся серебристыми пайетками и стразами, был вышит приметный симпатичный дельфинчик. Он сверкал и теперь. Несмотря на огромное кровавое пятно, расползающееся по голубой ткани…

* * *

– Ты что же, влюбилась в него?

Кристина Дорохова возмущенно покачала головой. И ее отражение в окошечке скайпа с задержкой в долю секунды сделало то же самое.

– Да как ты можешь говорить такую ерунду?! – Она чуть поправила крышку ноутбука, стараясь, чтобы бликующее изображение подруги приобрело хотя бы минимальную отчетливость. – Я… влюбилась в какого-то мальчишку?! Смешно! Дорогая, ты же знаешь, в моей жизни есть только одна любовь – голубая «ванда роял блю»^[11]. А Салах…

Кристина объясняла своей подруге мотивы своего абсолютно безрассудного поступка (отправиться на отдых с первым встречным – судя по всему, с жиголо!) и одновременно радовалась, что ей не приходится прикладывать слишком много усилий для разъяснений.

Обычный человек, не увлекающийся орхидеями, вряд ли понял бы мотивы подобного авантюрного поступка. Решил бы, что женщина, вытворяющая нечто в этом духе, на редкость легкомысленная и безответственная особа. Но это ведь совершенно не так! На работе, в финансово-аналитической компании, готовящей обзоры по текущей экономической ситуации, а также прогнозы дальнейшего развития событий в мире, никто не сомневается: Кристина Дорохова – прекрасный специалист, очень сдержанная, серьезная женщина. И все это – чистая правда. Точнее – часть правды.

Орхидеи – это всегда авантюризм и риск.

Заказанное растение может прийти гнилым. Редкий природный вид в условиях городской квартиры капризничает и не цветет годами. Но все равно любители этих цветов решаются на покупку, рискуют, выигрывают, проигрывают…

Потерпеть неудачу с красотками-орхидеями проще простого. Им ничего не стоит сбросить такие долгожданные, такие многообещающие бутоны. Они могут хорошо цвести и расти годами, чтобы в один день вдруг все их листья пожелтели без всяких видимых причин просто потому, что долгое время на растении развивалась скрытая инфекция.

Красота соседствует со смертью, радость – с горем. Такие «адреналиновые горки» вырабатывают определенную манеру поведения, черты характера.

Какие именно?

Умение легко переносить потери.

Наслаждаться каждым мгновением жизни.

Ценить все происходящее вне зависимости от того, в какой именно цвет окрашено очередное житейское событие: в белый, черный, серый ли.

О, можно было бы страдать из-за ненужных расходов на ненужную поездку, из-за неоправдавшихся надежд увидеть исчезнувшую видовую «блэк черри». И все это время жизнь, прекрасная, неповторимая и уникальная жизнь, проходила бы мимо…

– В общем, я уже слегка отошла от Маринкиных фокусов, – говорила Кристина, наслаждаясь ярким теплым солнышком: его лучи после промозглой московской зимы воспринимались ею как настоящее чудо. – Таксист привез меня в туристическое агентство. Ну как агентство? По нашим московским меркам – подвал какой-то. Но, может, в Африке не стоит особенно к этому придираться? А у них, в Тунисе, как раз акция протеста проходила. Менеджер мне каталог в руки сунул, кассу закрыл и побежал выражать свою гражданскую позицию. И тут я почувствовала чей-то взгляд… Понимаешь, этот парень, он наблюдал за мной через окно и…

Кристина запнулась, стараясь подобрать максимально точные слова для описания эффектной внешности Салаха.

Высокий рост – около ста восьмидесяти пяти сантиметров.

Тонкое телосложение, мальчишечье, юное, без взрослой мужской основательности мышц.

Светлая одежда подчеркивает его смуглую кожу, и черные волосы, и огромные темно-карие глаза с длиннющими ресницами. Ресницы, кстати, настолько длинные, что карие глаза при отсутствии прямого освещения вдруг приобретают насыщенно-фиолетовый, черничный оттенок.

Профиль: нос с легкой красивой горбинкой, крупный рот, идеальной белизны зубы.

Лицо Салаха напоминает изысканную, свежую, только-только распустившуюся орхидею…

«Блэк черри»! – пронеслась в ее голове глупая мысль. – Не так уж меня и обманули: в этих местах и правда водится редкий изысканный вид орхидей…»

Он улыбнулся, вошел в агентство и заговорил с ней.

У этого мальчика, как ни странно, оказались отличные манеры. Он виртуозно жонглировал темами светских, ни к чему не обязывающих бесед; намекнул, что мог бы стать отличным гидом, помочь ей определиться с выбором места отдыха и отеля. В его деликатной, ненавязчивой приветливости, возможно, угадывался профессионализм, но только никак не профессионализм экскурсовода.

От парня «пахло» сексом.

Курортный жиголо?..

Нет, безусловно, личные отношения с таким мальчиком неприемлемы. Интрижки на отдыхе – возможно, унизительные и далеко не бесплатные – это не тот уровень, до которого стоит опускаться. В личном плане игра не стоит свеч совершенно.

И все-таки…

Такое странное предчувствие…

Так можно смотреть на полусгнившую от обильных поливов «камбрию»^[12] или «мильтонию»^[13], которые продавщицы цветочного магазина замучили до уценочной стадии, и вдруг почувствовать, что через полгода именно этот трупик даст дивные цветы.

Дикое любопытство и азарт… эти эмоции, которые пробудил в ее душе Салах, оказались настолько сильными, что, когда парень предложил ей составить компанию на отдыхе, согласие сорвалось с губ женщины быстро-быстро.

– Знаешь, этот мальчишка сразу сказал: оплатить билеты и отель он пока не может, – продолжала делиться новостями Кристина. – Он обещал мне вернуть деньги позже. Естественно, я ему не поверила. И, может быть, зря. Да, я понимаю: рыться в вещах человека подло. Но я, в конце концов, придумала для себя чудесное оправдание: я же его совсем не знаю, надо побеспокоиться о своей безопасности и все такое! У мальчишки была с собой сумка, он положил ее в шкаф. Я перепрятала ее за штору, отправилась якобы в душ. Позвонила в ресторан, чтобы в номер принесли воды. Когда постучал официант и Салах пошел открывать дверь, я выбралась из ванной и подхватила его вещички. И там…

Она пододвинула сумку, достала золотое украшение, отделанное сапфирами, изумрудами и бриллиантами, и поднесла его к экрану ноутбука.

Демонстрировать подружке это сокровище, вновь прикасаться к золоту и камням было невероятно приятно.

Казалось, что по всему ее телу побежали электрические разряды, и даже голова слегка закружилась, как от бокала шампанского.

Откуда у Салаха такая дорогая вещь? Наследство его папочки? Или мальчик грабит магазины?

Что он собирается с ним делать? Продать хочет? Интересно, сколько может стоить подобная вещичка?!

На все эти вопросы, конечно, пока нет ответов.

Но можно попытаться их получить.

Или… ни о чем его не спрашивать, а просто прихватить с собой это украшение и убежать?

Воровать, безусловно, нехорошо.

Однако… как же хочется открыть собственный магазинчик орхидей! С большим выбором растений, специально обученными правильному обращению с орхидеями продавцами. А может, денег, вырученных за продажу побрякушки Салаха, хватило бы даже на организацию настоящего питомника вроде Швертера или Элснера? О, это было бы восхитительно – выращивать популярные гибриды, пытаться выводить новые!

Два шага до исполнения этой мечты.

Гадких, гнусных шага.

Но если их сделать, самые ее заветные желания реализуются…