Молл оказался таким огромным, сверкающим, многолюдным! Непонятно, где какие магазины находятся, только взгляд лихорадочно мечется от ярких вывесок кафе к композициям из живых цветов, от колоритных девчонок в черных длинных одеждах к хрустальным фонтанам. Впрочем, повсюду находились информационные стенды с консультантами, предлагающими карты на разных языках. С планом ориентироваться в мраморных коридорах стало на порядок легче.

Оказалось, что буквально в двух шагах находился грин-шоп, торгующий телефонами и ноутбуками. Моя внучка взорвала родителям мозг, умоляя подарить мобильник этой фирмы. Сын с невесткой стойко держали оборону, доказывая дитятке, что такая дорогая игрушка ей совершенно ни к чему. Но везде писали, что в Дубае более низкие цены, и Димка попросил меня при существенной разнице в стоимости все-таки купить для детки вожделенный телефон.

Я оглянулась по сторонам, увидела логотип с зеленым листком – и пошла в том направлении.

– How are you? Do you like Dubai? How was your flight?^[12] – застрелял вопросами консультант, пока я пыталась мысленно перевести свой вопрос.

К нам тут же подскочил еще один консультант.

– Would you like tea, coffee, water? We’ve got the best sweets and biscuits for our distinguished clients!^[13]

У меня стала раскалываться голова.

Нет, я совсем не против, когда консультант интересуется, чем можно помочь. Но этот восточный напор – как сам, как семья, выпей чаю – не слишком ли он утомителен? Если надо совершить много покупок, и в каждом магазинчике ждет такой страстный прием – то так запаришься общаться, что никаких шмоток уже не нужно будет!

Выдавая привычный набор банальностей про Москву, наличие в ней снега и отсутствие медведей, я вдруг почувствовала чей-то пристальный взгляд.

Обернулась – и замерла.

Стоявший у витрины с ноутбуками мужчина напоминал обычного европейского туриста: надвинутая на глаза бейсболка, футболка с жизнеутверждающей надписью «I am ok», светлые брюки. Только массивное кольцо с изумрудом на загорелом пальце как-то не гармонировало со стильным спортивным образом.

Этот мужчина обладал невероятно сильной высокочастотной энергетикой, думаю, раза в три-четыре превосходящей «мощность» обычного человека.

Безусловно, незнакомец был вегетарианцем. Вообще-то я считаю, что животный белок нужен стандартному человеческому организму, там много питательных веществ, играющих важную роль для крови, мышц, костей и так далее. Однако многолетние энергетические практики меняют организм и его потребности. Мне приходилось общаться со многими людьми, занимающимися йогой или энергетическими упражнениями, которые со временем сократили употребление мяса или вообще отказались от него. С точки зрения энергетики животный белок – низкочастотная энергия, которая дает силы физическому телу, но понижает уровень энергий тонких тел. Денис ел мясо, только если ему приходилось работать с тяжелобольными клиентами, забирающими слишком много энергии.

Впрочем, незнакомец в грин-шопе не был ни экстрасенсом, ни целителем. Это я тоже почувствовала довольно четко. Его энергетическое поле ощущалось спокойным, умиротворенным, однородным и мощным. В нем не было горечи, которую оставляют рядом с экстрасенсами чужие боль и проблемы.

Этот мужчина… Он был… как Бог. Мы часто употребляем это сравнение, говоря о красоте. С внешностью в данном случае действительно все было в полном порядке. Но у незнакомца имелось кое-что посерьезнее симпатичного лица и явно знакомого с тренажерным залом тела. Он обладал колоссальной творческой силой, он наверняка умел вдыхать свою энергию в проекты, планы, в конкретных людей. Я почти уверена, что, оказавшись рядом с таким генератором, даже обычные люди менялись: их состояние здоровья улучшалось, карьера шла в гору.

И при всем энергетическом богатстве у этого невероятного мужчины были закрыты почти все чакры! Сейчас я попытаюсь объяснить причины моего изумления.

В йоге и эзотерике говорится: у каждого человека имеется семь чакр, расположенных на разных уровнях тела – от переносицы до копчика. Обычно, когда у меня происходит неконтролируемое сканирование внутреннего строения человека, я вижу чакры как источники света, направленные на те или иные органы.

В этом же мужчине, если можно так выразится, «чакральные прожектора» были выключены – кроме «семерки», расположенной на макушке. Так бывает только в одном случае – если душа человека готовится расстаться с физическим телом. Именно через «семерку» осуществляется выход души после физической смерти.

Глядящий на меня в упор мужчина был близок к переходу на другую сторону бытия как никогда.

Но почему умрет такой молодой (ему явно нет еще и сорока), сильный и, скорее всего, очень хороший человек?

Перед глазами у меня замелькали картинки его внутренних органов. Они были просто как иллюстрации из медицинского атласа – здоровые, красивые, идеальные…

Потом этот калейдоскоп прекратился.

Мужчина подошел ко мне, протянул руку и улыбнулся.

– Let me introduce myself. Johnny Green…^[14]

* * *

И тут я его узнала. И поняла причины повышенной суетливости консультантов. А еще удивилась: что он делает в Дубае? Насколько я помнила по фоновому новостному потоку, протекающему через мое сознание из Интернета, вроде бы этот красавчик живет в Нью-Йорке.

Справившись с секундным замешательством, я представилась и пожала протянутую мне руку.

Она оказалась сильной, сухой и теплой. Джонни задержал мои пальцы чуть дольше положенного. И, судя по взгляду, мысленно уже стащил с меня строго-целомудренное платье и остался вполне доволен увиденным.

– Неужели вам нужен гринфон? – Он улыбнулся так эффектно, что папарацци из глянцевых журналов могли бы подраться за этот кадр. – Вы не похожи на тех женщин, которые сходят с ума по девайсам. Судя по вашему парфюму, у вас другая страсть – секс.

Стоявшие рядом консультанты сразу же слились в дальний угол магазина, а потом стали старательно притворяться, что заняты своими делами, пытаясь при этом подслушать наш разговор.

– Я думаю, что ваша техника на порядок выше того, что делают конкуренты. Вы задаете тон, вас копируют и догоняют только спустя многие годы. Но вы правы, гринфон нужен не мне, моей внучке. А насчет секса – мне кажется, люди преувеличивают его значимость. В конце концов, это всего лишь пара простых движений. И есть много вещей, которые тоже доставляют огромное удовольствие.

– Какие же? Что это за вещи? – Он прищурился. Если бы папарацци вдруг выжили в битве за предыдущий кадр, то шансы уцелеть сейчас были близки к нулю. – Шутка насчет внучки мне понравилась.

Открыв сумочку, я извлекла портмоне и, демонстрируя фотографию нашей Мышки, ответила:

– Просто секс не представляет для меня ценности вообще. Секс с любимым мужчиной – это, конечно, большая радость. Но может ведь случиться так, что любимого мужчины не будет. Или он не сможет делать это. Или я не смогу. Абсолютизировать секс и делать его центром Вселенной глупо. Он – как пирожное, можно съесть и будет вкусно. Ну а если десерт не предусмотрен – то ничего страшного. Самое большое счастье мне доставило рождение ребенка. Когда я увидела своего сына – это было так мощно, что я и описать не могу. Вообще я часто испытываю счастье. Несколько лет назад я пережила клиническую смерть. Я думала, что умерла и больше никогда не смогу обнять своих близких. После этого я счастлива каждый день. Я вижу солнце, своего мужа, наших собак, красивые лица, интересные здания – и все это мне нравится. Я очень многое люблю. Мне нравится вкус чая улун и ехать по утреннему проспекту. Я радуюсь, когда у меня имеется возможность помочь друзьям. Вообще, знаете, с годами я поняла: не важно то, что у тебя есть, – важно то, умеешь ли ты видеть и ценить красоту жизни.

На выразительном лице мужчины вдруг отпечаталась зависть:

– Круто. Я бы хотел получить такой опыт, как у вас. Да, я читал об этом – клиническая смерть все меняет.

«Скоро ты получишь похожий опыт», – подумала я, испытывая горечь.

Молодой, красивый. Очень искренний, настоящий. Мог бы еще пожить. Не помню, есть ли у него дети? Жена, кажется, точно есть, ее именем названа модель ноутбука для девушек.

– Да, да. Вы все правильно сказали. Чем меньше привязанностей и желаний – тем сильнее человек. Но для того, чтобы избавиться от привязанности, надо сначала ее получить. Мой отец мог себе позволить только старенький автомобиль. А я в детстве мечтал о крутой тачке. Купив пять машин, я стал часто ездить на работу на велосипеде. Мне нравится. Значит, вашей внучке… А это точно ваша внучка? Может, фотография для того, чтобы шутить с парнями?

– Никаких шуток. Все очень серьезно! Мне сто пятьдесят лет.

– Ладно, – он подошел к витрине и извлек последнюю модель гринфона, инкрустированную бриллиантами. – Мой подарок вашей внучке.

Я покачала головой, достала пластиковую карту.

– Вы что, хотите, чтобы ребенка убили? Мне что-нибудь попроще, с минимальной памятью. И я оплачу.

Консультанты, как джинны, опять материализовались перед нами и с явным облегчением принялись за свою работу.

Не удержавшись, я спросила:

– А что вы тут делаете?

– У меня вилла на Джумейре^[15]. Вообще я часто бываю в Арабских Эмиратах. Тут спокойно, можно хорошо поработать. На Манхэттене за кепкой и очками не спрячешься. Здесь меня вообще никто не узнает. И это классно! Внимание людей меня напрягает. Я сам выбираю, с кем и где общаться. Как с вами, например.

– Я должна чувствовать себя польщенной? Но я ничего такого не чувствую, – я ввела пинкод, потом мельком посмотрела на переданный мне вместе с картой чек. Телефон обошелся долларов на 80 дешевле, чем в Москве; не сказать, что такая уж серьезная экономия с учетом невозможности воспользоваться гарантией.

Забрав пакет с коробкой, я задумчиво посмотрела на Джонни.

Почему мне не хочется уходить, не предупредив его о смертельной опасности?

Я знаю: никто не должен стоять на перекрестке судьбы – сомнет так, что мало не покажется.

Но и безучастно смотреть, как человек идет прямиком к катастрофе, тоже невозможно…

Он истолковал мой взгляд по-своему:

– Даже не сомневайтесь, с удовольствием составлю вам компанию. Куда вы собирались? Пройтись по магазинам? А хотите на Бурдж-Халифу?

– Хочу, – вырвалось у меня. – Только гид говорила, что билеты надо заранее покупать.

– Пойдемте, – надвинув на глаза кепку, он схватил меня за руку и пулей вылетел из магазинчика.

«Блин, ваще спятила тетка на старости лет, – заругала я себя мысленно. – Что я делаю тут, с молодым миллиардером, держащим меня за ручку?! Мало мне проблем с Денисом, так еще этот американец стал клеиться. А если его узнают? А если кто-то сделает фото? Как я буду потом объясняться с Ленькой? И Джонни этот – идиот. Что, супермодель было слабо найти, если уж решил погулять? Хотя, конечно, тут не в моей внешности дело. Он даже сам не осознает, что делает. Умирающий хватается за последнюю соломинку. И уверен, что все ок, надпись на футболке соответствующая…»

Джонни протащил меня мимо очереди, подошел к охраннику и показал ему какую-то карточку. Нас сразу пропустили через турникет, и мы оказались в торце длинного коридора.

– У нас тут офис, – шепнул Грин, косясь на приблизившихся к нам китайских туристов. – Представительство в Эмиратах. А еще, – выражение его лица стало совсем мальчишеским, предвкушающим новую игрушку, – я выиграл тендер на застройку земли. Слушай, тебе вообще интересно то, что я рассказываю?

– А это имеет значение?

Он рассмеялся:

– Опять ты меня поймала. Ты не подумай, я не заносчивый. Но я сколько себя помню – как по программе живу. Четко знаю: сначала надо сделать так, потом вот так. Каких-то людей я отсекаю, если они начинают мешать. Я думаю, они могут обижаться на меня. Но я должен следовать своей программе.

– У тебя миссия, – я улыбнулась. – И она невыполнима.

Его глаза стали серьезными:

– Конечно, миссия. Мой интеллект облегчил жизнь миллионам людей. А сейчас у меня такое странное чувство…

– Какое?

– Как будто бы я шел по лестнице, и ступени закончились. Ерунда!

– А если нет? – вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать. Потом добавила: – Никто из нас точно не знает, что будет завтра.

Он беззаботно рассмеялся:

– Завтра меня не волнует. А сегодня я встретил забавную женщину. Ты интересная.

– Мой муж тоже так считает.

– Наташа, мы в очень консервативной стране. К замужним женщинам я отношусь с уважением. Да, я позволил себе пару намеков, но это все твои духи.

Мы остановились у лифта, где уже собралась группа туристов.

Внутри кабины, стремительно взлетающей ввысь, у меня заложило уши.

– Потерпи, – шепнул Джонни, отодвигая прядь моих волос. – Смотровая площадка на сто двадцать четвертом этаже. Подъем займет меньше минуты.

Через пару секунд действительно раздался негромкий мелодичный звук, двери распахнулись, и мы оказались среди облаков, ветра, сияющих огней, звезд…

Панорама ночного Дубая оказалась настолько потрясающей, что у меня на глазах выступили слезы. Я старалась запомнить простирающуюся передо мной красоту – и понимала, что у меня не хватит никаких слов, чтобы описать хотя бы ее подобие…