Читать книгу «Сабай вместо музыки» онлайн полностью📖 — Ольги Евгеньевны Сквирской — MyBook.
image

Стеснительный ребенок

– … «У Оленя дом большой, он глядит в свое окошко…» Лиля, почему не поешь?

Урок музыки в тайской музыкальной школе.

Рядом с пианино стоит пятилетняя Лиля, длинноволосое загорелое чудо со смеющимися глазами. Родители – бизнесмены из Москвы.

Под мой аккомпанемент кроха молча и сосредоточенно глядит в пространство.

– В чем дело, Лилечка?

– Я письку щекочу, – с очаровательной непосредственностью сообщает она, вынув руку из-под платья, затем для пущей наглядности задирает юбочку, демонстрируя отсутствие трусиков.

Сказать, что я растерялась, – ничего не сказать: мои глаза выпали из орбит и раскатились по клавишам.

– А … зачем?

– Чтобы щекотно было, – снисходительно, как маленькой и глупой, объясняет мне девочка.

Я набрала побольше воздуха, чтобы выложить все, что полагается в подобных ситуациях училке старой закалки, – типа, «это нехорошо», «ты должна вести себя прилично», «девочку украшает скромность» и т. д…

…И выдохнула обратно.

Во-первых, скромностью в наше время, увы, гордится тот, кому гордиться больше нечем.

Во-вторых, россиянин с дискредитированной до унизительности профессией «учитель», увы, не имеет морального права учить жить ребенка предпринимателей. Даже в Таиланде.

В-третьих, я принципиально не воспитываю детей. Я только лишь обучаю их музыке.

Что, если мои представления о воспитании не совпадают с родительскими представлениями о том, какими стать их детям?

Все изменилось, времена и нравы. В наше время нахамившего учительнице школьника вызывали к директору, и тот стоял, опустив голову, а матушка рядом краснела от стыда.

Сейчас могущественный бритоголовый папаша, он же спонсор школы, за наглость еще и похвалит свое чадо – дескать, орлом растет, – скорее училку выгонят за профнепригодность. Недавно в Москве, говорят, один ученик застрелил из ружья «географа» за то, что тот не поставил ему пятерку. Так что ученики нынче еще те, увы.

А если ближе к телу, то есть насчет «щекотания письки» …

…Когда-то один молодой европеец попытался пересказать мне вот такую шутку: вроде как один дядя спросил даму, зачем женщины расхватали в магазинах все вибраторы? На что та ответила: неужели вы думаете, что кто-то эксплуатирует их по прямому назначению?..

Не смешно.

Слегка раздосадованный явным провалом хохмы, парень поинтересовался у меня: как, разве русские одинокие женщины не пользуются вибраторами в интимных целях?

Дико извиняюсь, сказала я ему, но у русских женщин места такого в голове нет, которым они могут думать про вибратор. (На дворе пресловутая «перестройка», если что).

– А о чем?

– О еде. Об очередях. О новых теплых сапогах.

Спустя десятилетия многим покажется, что я преувеличиваю, но отнюдь.

…Зато не прошло и четверти века, как наросло новое поколение, обеспеченное, лишенное комплексов неполноценности, называющее вещи своими именами, способное оценить шутку про вибратор, умеющее извлекать «сабай-сабай» отовсюду и использующее «письку» не только ради «пописать». Может, пора радоваться, а не морали читать?

Не мне, старорежимной училке музыке, становиться на горло песне будущей топ-модели, звезде шоу-бизнеса, а то и новой Мэрилин Монро (кстати, та тоже не признавала нижнего белья).

И вообще, какое мне дело до чужих «писек».

…Я только всего и сказала, что:

– У нас сейчас урок музыки, Лиля, и давай заниматься музыкой, и ничем больше, хорошо? Так споем песенку. Ручки вверх, покажи, какие рога у Оленя! Вот так! Три, четыре: «У Оленя дом большой, он глядит в свое окошко…» Ну вот, опять не поешь. Почему?

– Я стесняюсь… – опустила глазки девочка.

Почем тайская девственность

Мы снова на своем любимом Острове Чунга-Чанга. Только что прилетели из Сибири «домой».

Конечно, в тот же вечер пригласили Эмму в гости, на суп из белых грибов, поблагодарить за заботу о кошках.

Эмма, студентка Венской консерватории, – наша коллега. Невысокая, с ассимметричной стрижкой, с порывистыми мальчишескими ухватками и высоким исполнительским темпераментом, она импонирует нам куда больше, чем предыдущая скрипачка, нежная избалованная моделька, которая все играла в стиле «мана-мана» и без конца ныла. Юная Эмма более стойко принимает жизненные невзгоды и бытовые неурядицы.

Едва стемнело, как она появилась в новеньких синих «фишерманах» – так называются специальные тайские широкие штаны. Как вся тайская одежда, они совсем не элегантные. Но до того удобные, что аж завидно. Сплошной сабай-сабай.

– Купила сегодня в Натоне, очень дешево, – похвасталась она. – Всего сто бат.

– Куплю такие же, – немедленно решила я, разливая коричневый ароматный супчик.

– Боровики сами собирали в тайге, – объявил Саша. – Попробуй.

– Ну, колись, как дела в музыкалке, – приступаем мы.

Девушка, скорчив гримасу, безнадежно махнула рукой. Все ясно: вот и у нее начались проблемы с директором школы.

…Он появился у нас недавно.

Тогда я не сразу поняла, что низенький щуплый дедок, с крашенными в радикально-черный цвет волосами, в стиле «смерть в Венеции», и есть «новая метла». Полдня он скромно сидел в фойе, из угла наблюдая за вялотекущей будничной жизнью тайской музыкалки, и только потом приступил к знакомству с преподавателями.

– Кун Нан, – протянул он мне руку. («Кун» – вроде как «господин»).

– Как, простите?

– У меня есть и австрийское имя – Йозеф, но я взял себе тайский никнейм, – пояснил он. – Слишком давно живу в Таиланде.

Знакомства ради Кун Нан пригласил нас с мужем в тайский ресторан на Ламае.

Захватив нас из дома на черной машине, он вырулил на круговую дорогу, попутно делая любопытные замечания:

– А вот тридцать лет назад здесь не было никакого шоссе.

– Вообще дороги не было? – изумились мы.

– Была, но гравийная.

– Насколько мы знаем, тридцать лет назад здесь жили только рыбаки и хиппи. Неужели вы хиппи?..

Кун Нан кивнул с печальной улыбкой.

Да, первые островные бизнесмены вышли из хиппи, и до сих пор в тощих татуированных стариканах с седыми косичками, хвостиками или дредами проглядывает их растаманское прошлое. Но меньше всего напоминал хиппи этот европейский респектабельный дедуля.

– Ни туристов, ни отелей, ни электричества, ни машин не было, – продолжал он воспоминания.

– Машин не было?! – не поверила я, покосившись из окна на бесконечную вереницу автомобилей, моторбайков, макашниц на колесах и прочих беспредельщиков, забивших до отказа узкую дорогу и беззастенчиво нарушающих, кто во что горазд.

– Гаишников на них нет, – заворчал Саша. – Полиция тут для того, чтобы штрафовать байкеров без шлемов.

– Да-да, пятьсот бат с человека, – кивнул Кун.

– Нет, всего триста, – возразила я. – У нас недавно друга оштрафовали.

– Ну, это промоушн-акция, – пошутил Кун. – Нормал прайс пятьсот.

Мы одобрительно расхохотались.

Ресторан Кун Нан выбрал на самом песке Ламайского пляжа.

– Здесь я и жил тридцать лет назад, примерно в такой хижине, – он кивнул на треугольные фольклорные бунгало с крышами из кокосовых листьев, рядком выстроившиеся вдоль берега. – Кстати, с Ламая началась застройка Острова.

…Я представила себе невысокого «фаранга», сидящего в позе лотоса на пороге бунгало, затягивающегося марихуаной и глубокомысленно взирающего на мятежный прибой волн, – в этой стороне Острова почти всегда ветрено, – и никак не могла увязать этот образ с нынешним, добропорядочным дяденькой.

К нам присоединился еще один австрийский богемный седоватый супермен.

– Познакомьтесь с моим другом Людвигом, – представил нам Кун.

Седой Людвиг оказался ударником джазового оркестра. Всю трапезу он виртуозно стучал на всем подряд: на столе, на коробочке с зубочистками, на перевернутых стаканах.

Каждый заказал себе по пиву и по том-яму. Ну очень остро.

…Мы с Сашей меж собой называли его Куном Иосифом, или просто Куном, хотя меньше всего тот походил на тайца: преувеличенно интеллигентный, обладающий аристократическими манерами, европеец. И вообще птица важная.

Мы разведали, что пианист по образованию, он много лет преподавал в Вене. По совместительству продюсер, Кун Иосиф успешно подрабатывал в Бангкоке организацией оркестровых концертов для Его Королевского Величества.

Мы поразились обилию откуда ни возьмись появившихся в школе преподавателей, да весьма приличного уровня, – пианистов, гитаристов, скрипачей, даже одного дирижера. Чудесным образом Кун притащил их из музыкальной Мекки – из Вены. Школа сразу торжественно переименовалась в социальных сетях в Австрийско-тайскую академию.

При этом по-прежнему стояла полупустой: учеников на маленьком тропическом Острове Чунга-Чанга не прибавилось. Разве что капризные отпрыски «новых русских», с которыми никто не брался заниматься, кроме меня (и то от безысходности).

Однако Кун принципиально не вдавался в преподавательский процесс. Свое руководство школой он осознавал, как организацию рекламных концертов по школам и торговым центрам. Все эти мероприятия заканчивались тусовкой всего трудового коллектива в каком-нибудь недорогом тайском ресторане.

…Первым взбунтовался старый барабанщик. Как оказалось, Кун пообещал оплатить билеты, апартаменты, подогнать учеников и организовать халтуру по отелям, но ровным счетом ничего из этого не выполнил.

Затем Куна вычеркнул из жизни гитарист: с месяц провалявшись без учеников на пляже, послал директора куда следует, а сам уехал восвояси домой, в Европу.

Скрипачка-блондинка устроила Куну целый ряд истерик, даже пыталась куда-то жаловаться, и кое-как проскрипев месяца три, тоже покинула Страну Сабая, на прощание обозвав Куна лжецом и авантюристом.

Потом с Куном расплевался пианист. И только мы безропотно преподавали за свои три копейки: нам ничего не обещали, нечего было и терять.

Удивительно, что вследствие этих событий Кун отнюдь не покрылся пеплом: его походка по-прежнему была исполнена неторопливого достоинства, а крашеная голова высоко поднята, разве что в глазах поселилась глубокая печаль, якобы от людской неблагодарности.

На смену сбежавшим коллегам Кун оперативно подогнал новую плеяду блестящих австрийских лабухов: пожилого саксофониста Геральда с седым пианистом Питером, а также юную скрипачку Эмму.

Очередной концерт в торговом центре успешно продемонстрировал небывалую мощь нового преподавательского состава: Саша с Эммой расстреляли все патроны в Чардаше Монти и прочей «крайслериане», пожилой дуэт с шиком продемонстрировал дорогостоящее кабацкое мастерство в популярных джазовых стандартах, и даже сам Кун внес свою лепту, спев I did my way от Синатры, эффектно опустившись на одно колено в третьем куплете (оказывается, он еще и поет).

Правда, кроме «сабая», Кун по-прежнему не смог ничего предложить выдающимся педагогам, засучившим было рукава.

На самом интересном месте мы с Сашей отбыли на Родину на месяц, завещав Эмме наших кошек, а венской элите – русских «трехлетних студентов».

…К нашему возвращению пожилой дуэт съехал, разругавшись с Куном, поскольку тот нарушил очередную порцию обещаний. Свалила и разобиженная вокалистка. Осталась лишь юная Эмма.

Но и та больше не пыталась скрыть активную неприязнь к директору. В страшном негодовании размахивая руками, девушка принялась жаловаться на Иосифа: не доплатил, не организовал, нарушил слово, та же песня. Но даже не это главное… Что-то еще?

…Кое-как в ее сбивчивом английском потоке сознания мы уловили суть основного преступления Куна Иосифа. Оказалось, в очередном культурно-массовом походе в ресторан он продемонстрировал музыкальному католическому обществу … красивую молодую тайскую любовницу, свою бывшую ученицу.

– Он купил ее, – торжествующе преподнесла возмущенная до глубины души Эмма. – Да-да, за деньги! За ее девственность он заплатил двенадцать тысяч евро, представляете? Это было так: он договорился с семьей, показал деньги, но не отдал, затем повез ее к геникологу, – до этого, конечно, никакого секса, – а когда доктор письменно подтвердил девственность, только после этого он оплатил – и повез заниматься сексом… Это отвратительно, – чуть не плакала девушка.

– Только не расстраивайся, – растерялись мы.

– Да это же педофил! В Австрии он сидел бы в тюрьме – там ему самое место.

– А сколько лет тайке? – поинтересовалась я.

– Двадцать один.

– Какой же он педофил? – засмеялся Саша.

– Так это все было три года назад, – пояснила Эмма.

– Ну, восемнадцать – тоже не дитя, – улыбнулась и я. – Кстати, для тайской девственности это прямо срок.

– Ну, все равно он педофил – «ин майнд», в голове! – не сдавалась Эмма. – Это гадко, гадко!

– За «ин майнд» в тюрьму не сажают, мало ли что кто себе воображает, – защитила я Куна. – Были бы все маньяки «ин майнд» …

– Погоди, Эмма, – задался вопросом Саша. – Но откуда ты все это знаешь? Неужели Кун тебе, невинной австрийской католичке, сам во всех подробностях рассказал, как именно он приобретал эту девственницу?

– Ну, не мне, конечно. Он похвастался перед Геральдом и Питером. Это гадко! Еще и хвастается этим!

– А ты вон купила себе «фишерманы» и тут же похвасталась, так ведь? При этом заплатила каких-то сто бат, а он – аж двенадцать тысяч евро, так как не похвастаться, – возразила я.

– И что, мужики тут же его тебе сдали? – допытывался Саша.

– Нет, конечно, все было не так. Питер утром пришел в кафе, весь белый. Сказал, что не спал ночь, все думал…

– О чем? – спросила я.

– Почему так дорого, вот о чем, – предположил Саша.

– И тут же выложил все тебе?

– Да нет!! Он рассказал Геральду, а Геральд рассказал мне. А потом мы пошли поужинать в австрийский ресторан на Майнаме, встретили там земляка и рассказали ему. Но вот что странно: тот высказал совершенно противоположное мнение: дескать, не Йозеф, а эти тайцы сволочи, потому что разорили мужика, заломили так дорого.

– Я тоже так думаю, – согласился Саша. – Он переплатил.

– Но это еще не все: позже в этот ресторан пришел сам Йозеф, так он, представьте, был уже с другой тайской красоткой!!

– Еще двенадцать тысяч евро, – сложил Саша. – И откуда у человека столько денег?

– Как это откуда: он мне обещал оплатить половину билетов в Таиланд и обратно, но не оплатил…

– Сколько он тебе должен?

– Четыре тысячи евро, – пожаловалась Эмма. – Если бы я знала, что я трачу собственные деньги, я бы нашла лучшее применение этой сумме, чем лететь сюда…

– Еще две таких, как ты, – и можно покупать следующую девственность, – вычислила я.

– Кстати, Геральд сказал, что Йозеф происходит из богатой семьи, но поскольку два раза был женат на тайках и оба раза при разводе оставил каждой жене по дому, то у него сейчас почти ничего не осталось, – посплетничала Эмма.

– Несчастный мужик, – посочувствовал Саша.

– Скажи еще, что он щедрый и благородный человек, – усмехнулась я.

– Сам он считает именно так, – подтвердила Эмма. – На мой вопрос «почему он живет в Таиланде» Йозеф ответил, что мы, культурные европейцы, имеем возможность помочь людям в этой стране…

– Ха-ха-ха! Так он приехал сюда с особой миссией, – развеселилась я.

– Да, с сексуальной миссией! Скупать девственность, – съехидничала Эмма.

– Да ладно вам: тайке хорошо, ее многочисленной семье хорошо, Куну хорошо, выходит, от этой сделки все только выиграли, сплошной сабай, – подытожил Саша. – В чем проблема?

– В том, что он не оплатил Эмме билет, – сказала я.

– А кому сейчас легко, – философски заключил Саша.