– А я и не обиделся. Так и получается. Устаю на работе, хочется сразу домой и никуда больше. А вот с мамой Вы не угадали. Хоть я и совершенно беспомощен в бытовом плане, но не маменькин сынок.

– А как же тогда Вас можно назвать? – засмеялась Катя. Ее смех был похож на звон серебряных колокольчиков. Она вообще не была похожа на всех остальных девушек, которых он когда-либо встречал. Она производила впечатление воздушной, легкой, почти эфирной. Ему казалось, что она вот-вот исчезнет, так же мгновенно, как и появилась.

– Не знаю! Но не маменькиным сыночком точно. У нас с матерью в последнее время что-то не ладится. Она пытается меня разговорить, а я замыкаюсь и не могу. Вернее не хочу. А почему не знаю.

– Вы ее совсем не любите? Она ведь Ваша мама.

– Я очень ее люблю. Но не могу понять, почему у нас с ней не получается нормального общения.

– Странно. Мы с мамой были всегда очень близки. Наверное, поэтому я не слишком общительная со всеми остальными.

– Вы девушка. Вам проще поделиться с матерью своими проблемами и мыслями. А мне что-то претит. Не понимаю что! – Максим остановил машину. – Мы приехали.

– Ой, уже?

Катя посмотрела на него своими серыми с легким зеленоватым оттенком глазами, и Максим понял, что забыть их уже не сможет.

– У Вас такие красивые глаза!

– У меня? – девушка покраснела. – Мне никто не говорил об этом. Вам показалось. Я просто напугана всем, что сегодня произошло.

– Вы снова шутите?

– Нет. Нисколько. Меня все всегда дразнили. И я никогда не считала себя не только красивой, но и сколько-нибудь привлекательной, – грустно сказала Катя.

– И как же они дразнились? – поинтересовался Максим, помогая ей выйти из машины.

– Мне не очень бы хотелось, ну, ладно, расскажу. Меня обзывали тронутой, тихоней, и самое обидное, – она потупилась, словно раздумывая, говорить или нет, но потом все же решилась, – трепетной ланью!

Максим расхохотался. Он не смог сдержаться. И Катя обиделась.

– Ну, вот и Вы, Максим, смеетесь! – с горечью проговорила она.

– Но это же так и есть! – продолжал смеяться Макс.

– Правда? – уже чуть не плача, воскликнула Катя.

– Только не надо плакать! – Максим улыбнулся и подал ей платок. – Вы необычная! И это всегда вызывает такую реакцию. Это обыкновенная зависть.

– Зависть? Чему же они завидовали?

– Вашей красоте, нежности, воздушности… Можно найти кучу эпитетов! Вы похожи на сказочную принцессу. А они все обыкновенные и приземленные. Надо же – трепетная лань! Чудесно!

– Вы издеваетесь? Зря я Вам все рассказала! Не узнаю саму себя! Доверилась первому встречному! Прощайте! Спасибо за помощь!

Катя медленно, чуть прихрамывая пошла к своему подъезду, а Максим смотрел на нее и не мог сдвинуться с места. Как истукан! Потом, очнувшись, крикнул:

– Куда же Вы, Катя? Я помогу Вам, постойте!

– Не надо. Я сама дойду. Ведь нет ничего серьезного! – и вошла в подъезд.

– Ну, да. Ничего серьезного! – Пробормотал Максим. – Мне кажется, ты ошибаешься! Все очень даже серьезно…

Глава 4. Вот это расклад!

Вера вышла из комнаты стразу же после ухода сына на работу. Зайдя на кухню, она улыбнулась, увидев спаленную сковородку и испачканную убежавшим кофе плиту. Сынок похозяйничал! – подумала она и услышала шум стиральной машины. Машина свистела центрифугой, заканчивая стирку. Заглянув в ванную, она выключила машинку и достала выстиранное белье. Тут уж она не смогла сдержать смеха и просто расхохоталась. Хотя, конечно, смеяться было не над чем – вещи были безвозвратно испорчены. Носки стали пушистыми от налипших на них ворсинок с шерстного свитера, который растянулся так, что мог теперь служить накидкой на кресло, а белая рубашка стала грязно-серого цвета.

– Молодец! – вытирая выступившие от смеха слезы, проговорила Вера. – Все, что мог, ты уже испортил. Зато все сделал сам!

Она повесила свитер, поставила кипятить рубашку, надеясь, что с ней еще что-то можно сделать, а носки выбросила в мусорное ведро, где обнаружила сгоревшую яичницу.

Закурив сигарету, Вера подошла к окну и открыла форточку. Сын не любил запаха табака и всегда ругал ее за эту вредную привычку. Тут она была с ним полностью согласна, но сделать ничего не могла. Бросала несколько раз, но безуспешно, все время уговаривая себя, что все еще впереди. Выпуская изо рта белые колечки дыма, Вера подумала, что Макс взял на вооружение их вчерашний разговор, раз решил не только приготовить себе завтрак, но и постирать. Она не могла долго злиться на сына, так как слишком его любила. Больше ей некого было любить, да и по натуре она была человеком отходчивым и незлопамятным.

Вера потушила сигарету и решила снять санкции, иначе ее сын станет ходить голодным и потрепанным. А этого она допустить не могла. Вздохнув, она оглядела кухню и принялась за мытье посуды и плиты. Сегодня ей надо было сходить в магазин, так как она хотела испечь свой фирменный торт, который очень любила Милочка. Как-никак у нее завтра день рождения. Не покупать же торт в магазине – это дорого и невкусно. Вера была уверена, что Макс отвезет ее на дачу в подруге, хоть он и не проявил к этой ее затее никакого энтузиазма.

За дневными заботами Вера не заметила, как пролетел день. Скоро придет с работы Максим, после ужина она спросит у него напрямую, поедут они завтра к Милочке или нет. Торт уже стоял в холодильнике, а на столе красовался любимый сыном пирог с капустой. Она была женщиной бесхитростной, но знала, чем можно его подкупить и задобрить.

– Ма-а! – крикнул с порога Макс и прошел на кухню, не снимая ботинок. Его привлек запах капустного пирога.

– Добрый вечер, дорогой! – улыбнулась Вера. – Как прошел день?

– Это ты мне испекла или своей разлюбезной Милочке? – спросил Максим, буквально пожирая взглядом румяную корочку пирога.

– Ты не поздоровался! – сказала ему мать.

– Привет! Так кому ты его испекла?

– Тебе, тебе! Для Милочки я сделала медовик.

– Ма, а нам рано выезжать? – схватив нож и собираясь отрезать себе кусок пирога, спросил Макс.

– Положи нож, сними ботинки и вымой руки! – засмеялась Вера. – Я сама порежу его.

Максим неохотно положил нож и побрел в коридор разуваться.

Вера нарезала пирог, вытащила из духовки зажаренную курицу с картошкой, и заранее приготовленный салат из холодильника.

– У нас сегодня пир? – заулыбался Максим. – В честь чего?

– Да так просто. Захотелось тебя побаловать. Хотя ты этого не заслужил!

– Мама, я все понял. Завтра встаем и едем на дачу, даже если с небес будет лить проливной дождь или идти снег, – он запихнул в рот кусок пирога и добавил, – как ты можешь пропустить день рождения Милочки!

– Я рада, что ты это понял, сынок! Надо еще купить цветы по дороге.

– Цветы! Как я не догадался! – воскликнул Максим.

– У тебя была такая мысль? – удивилась Вера.

– Нет, ма, я не о твоей подруге. Это я так…

– Не совсем поняла.

– Я расскажу тебе потом, не теперь, ладно? – немного просительным тоном, проговорил Макс.

– Хорошо. Я же не настаиваю. Не засиживайся сегодня долго. Завтра рано вставать.

– Угу! Спасибо за вкуснейший ужин. Я пошел.

– Погоди. Я тебе хотела сказать, что стирать рубашки, свитера и носки надо отдельно. Ты все испортил. Свитер теперь похож на шерстяной парус, носки в мусорке, а рубашка стала серая как асфальт.

– Но это был мой любимый свитер!

– Был.

– А как же ты его стирала? Он ведь не растягивался.

– Там есть программа – шерсть. Или деликатная стирка.

– Ты меня уже простила? Я больше не буду грубить тебе! Ты снова будешь заботиться обо мне?

– Куда же я денусь, сына? Только мне бы хотелось хоть иногда чувствовать твою любовь и заботу. Ведь это совсем несложно!

– Я все понял, ма! Я пойду, а? Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, дорогой. Не сиди долго за компьютером, – сказала Вера и стала убирать посуду со стола.

– А ты не смотри до ночи телевизор! – чмокнув мать в щеку, проговорил Макс и вышел из кухни.

Вера проводила сына взглядом и занялась мытьем посуды. Она была почти счастлива. Сегодня сын поужинал вместе с ней, а не ушел, как всегда, к себе в комнату. И вел себя как-то необычно. У него было явно приподнятое настроение. Что же могло произойти? Загадка!

Утро выдалось солнечным, но прохладным. Выехав в семь утра из дома, Вера и Максим добрались до дачи Милочки только к одиннадцати часам. Максим злился из-за толчеи на дорогах и совершенно не понимал, куда народ едет в такую холодину. Какая может быть дача в конце октября?! Вера старалась не обращать внимания на настроение сына, наслаждаясь чудесными видами осенней природы и предвкушением встречи с подругой.

Встретили их восторженно и бурно. Муж Милочки Александр Григорьевич дружески обнял Макса, поцеловал руку Вере и пригласил их в дом. В доме было достаточно тепло, и Макс расслабился. Он преподнес букет имениннице и с чувством выполненного долга сел в предложенное ему кресло.

– А где же твои ребята? – Спросила Вера Милочку, целуя ее в щеку.

– Сын сегодня работает, а дочь приедет позже, с ночевкой и со всей оравой! – ответила подруга.

– Как у них дела? С мужем не ссорятся?

– Нормально. Иногда бывает. Ты же знаешь нашу молодежь – чуть что не так, сразу на дыбы! Но в основном живут, растят детишек.

– Счастливая ты! – вздохнув, проговорила Вера. – Дважды бабушка уже! Не то, что я!

– Ну, ничего. Скоро сосед подойдет с дочкой. Глядишь, и твоего сынка пристроим.

– Капризный он у меня больно!

– Это мы еще посмотрим! Не таких женили. Своего сыночка тоже еле из дома выставила!

– Он женился? – спросила Вера.

– Так живут. А я и этому рада. Вроде скоро собирались узаконить отношения. Но что же мы сидим? Пойдем на стол накрывать!

– Что-то соседа не видно, – заволновалась Вера, и пошла за Милочкой на кухню.

– Он придет. Раз обещал, будет точно!

Пока женщины накрывали на стол, мужчины вышли на улицу. Максиму не очень хотелось выходить из натопленного дома, но от Александра Григорьевича не слишком-то отвертишься! Раз хозяин дачи решил показать Максу свой новый столярный станок, значит, придется подчиниться.

Наконец, и гости, и хозяева уселись за праздничный стол, Александр Григорьевич наполнил бокалы шампанским и произнес первый тост за именинницу. Максим пил газировку, так как был за рулем. Зато навалился на вкусные закуски и салатики, которые наготовила Милочка.

– Ты Милочка, как всегда! Мастерица! Столько всего наготовила! – пробуя очередной салат, сказала Вера.

– Угу! И все такое вкусное! – кивнул Макс, уплетая пирожок с мясом и заедая его оливье.

– Ну, вот! А ты ехать не хотел! – с шутливой строгостью проговорила Милочка.

В дверь постучали. Милочка многозначительно взглянула на Веру и едва заметно подмигнула ей. Вера же напряглась так, как будто это ее собираются с кем-то знакомить. Мила заметила нервозность подруги и громко крикнула, войдите, открыто! Дверь отворилась, и на пороге появился седовласый стройный мужчина неопределенного возраста. Он был один.

– А, это ты Михаил! – оживилась Милочка, проходи, заждались уже! Сейчас будешь пить штрафной бокал!

– Извините, задержался! – смущенно проговорил Милочкин сосед по даче и присел рядом с Верой. Вера, почему-то вздрогнула.

– А где же доча? – спросил Александр.

– Не приехала! Позвонила, сказала, что приболела.

Милочка от досады сначала побледнела, а потом покраснела. Посмотрев на подругу, и уже не скрывая разочарования, проговорила: