Глава 6

Если Аксель надеялся выставить меня на улицу, то он просчитался. Умения российских женщин игрой в немецких горничных не ограничивались.

Перво-наперво я вспомнила про диплом, который целый год пылился без дела. Вряд ли местная налоговая система так сложна, чтобы я не сумела организовать бухгалтерию в одном единственном доме. По книгам я знала, что слуги часто приворовывали. Вдобавок у Акселя клиенты (не воздухом же он питается!), нужен строгий учет, иначе договорятся на одну сумму, а отдадут другую.

Словом, не успело стемнеть, как я явилась к сероглазому с деловым предложением.

Я застала Акселя за крайне интересным занятием. Он держал на вытянутых руках помогавшего нам общаться артефакт, окунув его в косые солнечные лучи. Шар пылал, превратился в подобие шаровой молнии. От него под кожу Акселя уходили тончайшие щупальца. Смотрелось жутко! Но одновременно я испытала странный восторг. Замерла на пороге с открытым ртом. Магия! Настоящая магия! Она существует! Нужно выложить на стену Даши Барышниковой фотографию шарика, а еще лучше видео. По привычке я потянулась к плечу, на котором носила камеру, … и нащупала пустоту. Черт, фотоаппарат! Он остался в том сарае. Лишь бы полоумные крестьяне не учинили над ним показательную казнь. С них сталось бы утопить дорогую технику как пособника Дьявола – или как у местных он называется? Бог – Двуликий, а его антагонист? Надо бы осторожно разузнать у Акселя, заодно попросить вернуть камеру. Аккумулятор мощный, надолго хватит, я сумела бы немного поснимать. Тайком, разумеется – что-то подсказывало, даже прогрессивный Аксель убил бы за попытку навести на него объектив.

Задумчиво почесала подбородок.

Просто так сероглазый никуда не поедет, надо посулить некую выгоду. Интересно, смог бы он заменить электричество магией? Стал бы первопроходцем, владельцем первого фотоателье. Уверена, многие знатные женихи отвалили бы кучу денег за возможность получить правдивый, а не приукрашенный портрет невесты. Генрих Восьмой тому пример. Нашелся бы в те времена фотограф, передали бы монарху карточку Анны Клевской, не пришлось бы разводиться, отступные платить. И ведь он король, мог другую жену взять, если старая надоела, а большинство дворян такой роскоши лишена. Сиди себе и жди, пока супруга умрет. Словом, сделала бы я благое дело.

– Надумала?

Аксель боковым зрением уловил мое присутствие и обернулся.

Сияние вокруг шара мгновенно погасло. Сам он тоже перестал шипеть, стал прежним.

Кивнула и решительно направилась к столу. Так, где тут амбарные книги?

– А что вы делали с солнцем? – рискнула спросить я, искоса, с любопытством посматривая на Акселя.

– Тебе какая разница? – огрызнулся Аксель и, чуть помедлив, добавил: – Вещи мои верни.

Вещи? Я не сразу поняла, о чем речь, но потом догадалась – распашонку. Но ведь у меня под ней только нижняя рубашка… Так и сказала. В ответ Аксель осклабился:

– Чего стесняться, все равно сегодня подо мной ножки раздвинешь. Другого все равно не предложишь.

Вспыхнула. Однако каков нахал! Хотя оно и понятно, судя по пренебрежительному отношению к женщинам, они здесь либо жены, либо служанки, либо любовницы. Некоторые совмещали сразу две функции.

– А вот и нет! – победоносно улыбнулась я. Что хмуришься? Не тебе одному гоголем ходить. – Мне очень даже есть, что предложить. Можно взглянуть на записи ваших доходов и расходов?

– Зачем? – напрягся Аксель. – Собираешься меня ограбить?

Сокрушенно вздохнула.

– Если бы я хотела вас ограбить, потребовала бы кошелек. А я, наоборот, хочу увеличить ваш доход. Спорим, вы не записали, сколько получили от офицера, свалили деньги в общую кучу. И со служанки за каждую монетку не спрашиваете. В итоге вы понятия не имеете, какая деятельность приносит больше дохода, вас обманывают слуги и…

– Стоп!

Сероглазый остановил меня поднятой ладонью. На его лице отразилась напряженная работа мысли. Я терпеливо ждала, понимая, повлиять на его решение я никак не могу.

Уж не знаю, какой из немногочисленных доводов оказался решающим, но Аксель ворчливо потребовал отвернуться и, порывшись в ящиках, водрузил на стол ту самую книгу. Судя по истершемуся кожаному переплету, она верой и правдой служила хозяину много лет.

– Вот. – Сероглазый ткнул пальцем в самодельную обложку.

Воодушевленная, я склонилась над амбарной книгой и запоздало сообразила, что мой план обречен на провал. Я абсолютно ничего не понимала! Ни слов, ни цифр. Отчего-то я полагала, последние окажутся арабскими, но не тут-то было! Зато и без знания языка было понятно, в записях Акселя царил полный бардак. Они наезжали друг на друга, прыгали с одной строчки на другую. Сероглазый постоянно что-то зачеркивал и дописывал – словом, ни о каком бухучете говорить не приходилось. Даже элементарное деление на два столбца доходов и расходов отсутствовало. А ведь я экономист, бухучет знала поверхностно, представляю, до чего довел бы этот кавардак специалиста. До инфаркта, не иначе.

– Никуда не годится!

Я с шумом захлопнула книгу и закашлялась от поднявшейся в воздух пыли. Вот еще один штрих к благосостоянию Акселя – работы у него мало, раз нечасто достает записи.

– Некогда мне со всякой ерундой возиться! – обиделся сероглазый. – Прежде был секретарь, он…

Аксель осекся, сразу стал мрачнее тучи, но я уже жадно ухватилась за неосторожно сказанное слово, заодно припомнила другие, про артефакт. Мол, мы вон сколько общаемся, а кто-то утверждал, будто он скоро разрядится.

– Артефакт я только что зарядил, – неохотно пояснил сероглазый.

– Понятно.

Уважительно глянула на Акселя. Вспомнились нити, тянувшиеся от его тела к шарику. Выходит, он использовал собственную энергию (или как это у магов называется?) для подпитки артефакта. Силен! В моем представлении не каждый маг после такого был бы свеж и бодр.

Аксель невесело, с толикой сожаления усмехнулся и добил меня признанием:

– Некогда этот артефакт принадлежал моему учителю. Еще при жизни он подарил его мне.

– Но… – Я ничего не понимала. – Зачем его красть, если он все равно ваш?

– Не твое дело! – неожиданно взорвался сероглазый.

Под его кожей заходили желваки. Пальцы впились в край стола, рискуя превратить дерево в труху. Побелевшие губы, напрягшиеся мышцы рта, практически сошедшиеся на переносице брови красноречиво свидетельствовали: Аксель в ярости. Поначалу решила, его разозлило мое любопытство, но потом сообразила, он ненавидел кого-то из своих воспоминаний. Я всего лишь напомнила о давней обиде.

– Его отобрал тот блондин? – осторожно предположила я и прикинула расстояние до двери: успею или нет? – Тот, который занял вашу должность.

– Украл, – заскрежетав зубами, поправил Аксель. – Подлый мерзавец!

Уверившись, что меня не убьют за излишнюю любознательность, продолжила расспросы:

– Но почему вы не заявили о краже? Если артефакт ваш…

– Отныне он хранится в Палате магов и точка!

Сероглазый со всего размаху стукнул кулаком по столу. От неожиданности я подпрыгнула и набила шишку на затылке.

– Мое прошлое тебя не касается. Знай свое место!

Еще бы понять, какое – Аксель до сих пор не удосужился его сообщить.

Примиряюще вскинула руки.

– Хорошо, молчу! Ничего не видела, ничего не слышала, никому ничего не скажу.

Почти как в старой советской песенке вышло. Она случайно попалась мне в ретро-подборке и запала в душу.

– Так ты действительно умеешь вести дела? – немного остыв, вернулся Аксель к прерванному разговору.

Кивнула. Даже если не получится, заработаю временный кров над головой.

– Отец учил? – не унимался сероглазый.

– Отец, отец, – покорно закивала в ответ.

Поняла уже, женщин в школы не берут, максимум крестиком расписываться разрешаю. Поэтому пусть моим образованием займутся отец-чудак и местный священник.

– Братьев не было? – продолжал выпытывать Аксель.

Окончательно оправившись от минутной вспышки гнева, он с научным интересом посматривал на меня, будто видел впервые. Ну да, приходилось знакомиться заново, не как с ведьмой или сексуальной рабыней, а как с человеком. Судя по всему, эта ипостась Акселя заинтересовала, иначе бы он снова замкнулся и указал мне на дверь.

– Нет.

Тут я не покривила душой. Единственный ребенок, кровиночка, эгоистка и всякое такое.

– Тогда понятно.

Паззл в голове Акселя сложился. Сероглазый нашел всему разумное объяснение: и моим манерам, и стрижке, и дерзкому языку. По его мнению, меня растили как мальчика. Переубеждать не стала и, воспользовавшись моментом, заговорила про фотоаппарат:

– Аксель, видите ли, когда меня схватили, при мне был ценный механический артефакт. С его помощью можно делать застывшие картинки и показывать другим людям.

Сероглазый хмыкнул. Не поверил.

Покусывая губы, решилась на опасный шаг – сыграла на чужом самолюбии.

– Вам ведь хочется наказать того мерзкого блондина?

– Гарольда Веера, – автоматически поправил Аксель, прекрасно догадавшись, о ком шла речь.

Лицо его снова потемнело, но сероглазый смог быстро совладать собой.

– Тера Гарольда Веера, правильно?

Я вопросительно глянула на собеседника. Вроде, он добавлял к своему имени эту приставку, обозначавшую статус мага. Аксель промолчал и отвернулся.

– Забудь! – наконец глухо произнес он. – Даже если твой артефакт правда работает, он отправит тебя на костер. Если же Гарольд прознает о моей помощи, то и меня тоже.

– И вы вот так все это оставите? – в сомнении покачала я головой.

Аксель не производил впечатления человека, покорившегося судьбе. В нем бурлила злоба, он не побоялся дать отпор противнику днем, хотя тот явился с телохранителем. И тут вдруг…

– Мои дела тебя не касаются, только хозяйственные.

Сероглазый развернулся ко мне, отвязал от пояса кошелек и кинул на стол пару серебряных монет:

– На одежду. Волосы тоже прячь, у нас даже с длинными простоволосыми не ходят. Заниматься с тобой буду вечером, по три оборота песочных часов. Взамен ты до дня Николина должна доказать, что не врешь. Если не справишься, продам в бордель.

– Почему сразу в бордель? – обиделась я. – Почему не в служанки?

– Потому что я не желаю ждать, пока ты долг отработаешь, так проще.

Шумно засопела. Проще ему! Немудрено, что хлебную должность с такой скудной фантазией потерял. Только фиг, обойдусь без экскурсии по кварталу красных фонарей.

– А Николин день когда? – деловито уточнила час икс испытательного срока.

– Не Николин, а Николина, бестолочь! Какой такой священник тебя учил, что имен святых праведников не знаешь? – пробурчал Аксель. – Как луна заново родится, так и отпразднуем.

Ясно, у меня в запасе максимум две недели. Негусто!

Убедившись, что я не испугалась, не взяла слово обратно, сероглазый достал из ящика самодельную тетрадь – десяток листов, скрепленных толстой нитью.

– Счет разумеешь?

Аксель вырвал один из листов и разгладил ладонью. Ни привычной клетки, ни белизны целлюлозы – под его рукой топорщилось нечто желтое, неровное. Неужели пергамент?

– Ваш нет, – честно призналась я. – У нас принят другой. Могу показать.

Сероглазый очинил гусиное перо и протянул мне: мол, давай. После достал с полки песочные часы и водрузил на видном месте. Выходит, он не шутил насчет трех оборотов.

Песчинки медленно сочились в нижнюю колбу, а я старательно, прикусив кончик языка, выводила цифры, проговаривая их вслух. Перо жутко скрипело, рвало бумагу, делало кляксы. Когда с грехом пополам дошла до двадцати, пальцы болели от напряжения. Зато в руке Акселя перо летало. Он быстро написал рядом с моими цифрами принятые здесь обозначения – геометрические фигуры. Одна палочка – единица, две палочки – двойка, и так до пяти. Пятерку обозначал треугольник. Чтобы получить шесть, к нему надо добавить палочку. Десятка – квадрат, сотня – кружок, а тысяча – эллипс. О миллионе местные не слышали, да и не водилось у них столько денег.

Кое-как освоив новую систему счета, получила практическое задание – разобраться с записями за месяц. Аксель зачитывал строчки, а я ловко разносила циферки по столбикам. В итоге к третьему обороту часов выстроилась четкая картина доходов и расходов, и не просто, а по подпунктам. Столько-то ушло на налоги, столько – на еду, одежду, предметы быта. Доходы я тоже структурировала, благодаря чему удалось выявить недостачу: ушлый клиент забыл додать пятую часть платежа. Аксель неохотно, с видимым стеснением пояснил, что ему часто приходится работать в долг. У простых горожан карманы золотом не набиты, а дворяне к сероглазому не хаживали, отвернулись, как только он попал в опалу.

– Низвели до обычного городского мага! И все ждали, пока Аксель Ульв приползет прощения просить. Но не бывать такому! Лучше в нищете умру, чем стану покрывать душегубов. Я один тогда посмел рот открыть, остальные промолчали, трусы! В итоге вожусь с тобой вместо того, чтобы председательствовать в Ковене, – сокрушенно закончил короткую исповедь сероглазый и, спохватившись, оценил результаты моего труда: – Хм, ты не безнадежна!

Сладко потянувшись, он предупредил:

– За пределами кабинета говорить будем только на ирде. Артефакт я придержу, но надолго оставить не смогу, слишком рискую. Сначала выучишь разговорный ирд, потом до литературного дойдешь. А теперь ступай: мне нужно поработать.

– Куда ступать-то? – растерянно пробормотала я.

– В спальню, – приторно улыбнулся Аксель, без труда возгнав в краску.

Ну вот, все так хорошо начиналось!..

– Да на чердак, дуреха! – сжалился, признался, что пошутил, сероглазый. – Как тебя легко смутить! Ида принесет матрас, устроишься на первое время. В ее комнатушке тесно, вдвоем не поместитесь.

Служанка даже не пыталась скрыть своих эмоций, когда вторично принесла мне одежду: не в ночнушке же по лавкам ходить? На этот раз она выдала полный комплект, не иначе Аксель позаботился. Все это она свалила на пол и едва ли не сорвала с меня жилет-распашонку хозяина. Спрашивается, откуда столько ненависти? Можно подумать, я ее объедала.

– Нужен мне твой сероглазый! Забирай со всем приданым.

Русского Ида не понимала, но промолчать я не могла: надоело. Вот и лишний стимул скорее выучить таинственный ирд – объяснить мадам, что делить нам с ней нечего.

Служанка зыркнула на меня и ушла, нарочито громко стукнув дверцей лаза в потолке.

Пожала плечами. Хочет дуться, пусть дуется, сама дура. У меня без нее дел хватало. Например, разобрать скопившийся на чердаке храм и отыскать уборную. Ох, если бы знала наперед, не отнеслась бы к Иде столь легкомысленно! Но тогда мне казалось, что важно только расположение Акселя, а она так, служанка, побурчит, в суп плюнет и успокоится.