Глава 3

Я не забыла вкуса варенья из крыжовника, которым пропитались воспоминания о детстве, и уплетала его за обе щеки. Правда, меня не покидало подозрение, что тетя поставила вазочку на стол не случайно. Целых три дня она даже не заикалась о работе, старательно делала вид, будто мы не ссорились. Никакой обиды, никаких вопросов – словно я вышла на минуточку.

Атмосфера дома лишь усиливала впечатление, будто ничего не изменилось. Та же скатерть с вышитыми уголками лежала на столе и десять, и двадцать лет назад. Не сомневаюсь, войди я в гостиную через пятьдесят, она никуда бы не делась. Фарфоровые чашки с кобальтовой сеткой, запах мимозы, пропитавший вещи тетушки, и она сама, яркая, улыбчивая. Настоящая ведьма!

Не понимаю, как Патриция умудрялась не стареть. Как ни старалась, не могла отыскать новых морщинок или паутины седины в волосах. Тетушка всю жизнь отрицала наличие дара, но я подозревала, таковой таки передавался из поколения в поколение по материнской линии. От отца я унаследовала другое, вовсе не страсть к травам и умение открывать Врата. Да ведь и Патриция как-то оказалась в магической академии. Вряд ли сюда брали людей с улицы даже на должность завхоза. Комендант общежития – и вовсе ответственный пост. Тяжело уследить, приструнить юных магов и волшебниц, когда нечего им противопоставить. Выходит, дар у тетушки имелся, только зачем она его скрывала? Я видела лишь одну причину – некий проступок, которого Патриция стыдилась, из-за которого запретила себе колдовать. Может, когда-нибудь я узнаю правду. Нам обеим найдется, что сказать.

Тетушка пару раз вздохнула, явно привлекая внимание. От меня ждали вопроса, и я его задала:

– Что случилось? Неприятности на работе?

В самом деле, вдруг ректор ее отчитал, выместил гнев на племянницу. Драконы – народ злопамятный.

Мирно тикали часы в углу, старомодные, как положено, с кукушкой. На циферблате – цветочная вязь. Стебли словно прорастали из маятника. Зеленый, красный и синий – главная триада жизни.

– Да если бы неприятности! – снова вздохнула Патриция и налила мне еще чаю. Она собирала его сама, готовила по фамильному рецепту. Вкуснота необыкновенная! – Нехорошо академии без темной ведьмы.

– Так, не начинай! – поднявшись, вскинула руку. – И Крылатому лорду передай: бесполезно, пусть оставит в покое.

– Между прочим, он ни словечка о тебе не сказал, – поджала губы тетя. – Мы закупки на следующий год обсуждали.

Связав два и два, Патриция нахмурилась и пригвоздила к полу тяжелым взглядом.

– Только не говори, – взмолилась она, – что ты и с ним в пух и прах разругалась!

Промолчала. Сама же просила не говорить.

– Орланда! – Тетя со стоном закрыла лицо руками.

– Он сам виноват.

Поддавшись соблазну, опустилась обратно на стул и потянулась за хрустящим тостом. Сверху варенье из крыжовника… Ммм!

– Орланда, так нельзя! – оправившись от первоначального шока, перешла в наступление Патриция. – Ты всю жизнь бегать собираешься, в нищете прозябать? И все из-за дурацкого характера. Лорд Дарел вежливый, обходительный, слова дурного не скажет. А ты… Хватит уже, надоело! Капризный ребенок, вот ты кто!

Тетушкина отповедь проняла, я даже тост обратно положила. Захотелось рассказать ей об «обходительном» Тигрии, но выражение лица Патриции подсказывало, она воспримет все как ребячество. И я нанесла ответный удар:

– Смотрю, ты быстро простила драконов, забыла сестру.

Тетя промолчала, нарочито громко мешая ложкой сахар. А я поспешила закрепить успех:

– Да, Крылатые лорды обходительны, вежливы, но ровно до того момента, когда получат свое. Тогда весь лоск слетит, вылезет неприглядная суть.

– Я ведь не замуж за него выходить предлагаю, – возразила Патриция. Мои слова ее задели. – Или ректор к тебе приставал?

Соврать не могла и покачала головой.

– Он просто копался в моем белье. В буквальном смысле. А до того едва не сбил моторной каретой.

– И вел себя по-хамски, – подала голос Ара.

Кошка уже поела и теперь грела пузико у изразцовой печи, растянувшись практически от стенки до стенки.

Патриция метнула на нее короткий взгляд и посетовала:

– В мое время домашние животные в разговоры хозяев не вмешивались.

После она обратилась уже ко мне:

– Уверена, ректор уже сто раз извинился, но я тебя знаю, ты не прощаешь.

– Драконов тетя, только драконов.

Взор сам собой обратился к акварели за стеклом.

– Ты должна согласиться, Орланда. – Голос Патриции изменился, заставил с тревогой обернуться, ловить каждое слово. – Ты знаешь, я не из пугливых, но мне страшно. Очень страшно, особенно по ночам. Останься хотя бы на полгода. Ради меня.

Пододвинула стул ближе к тете и взяла ее за руку. Патриция побледнела, пальцы едва заметно подрагивали. Теперь, то ли из-за света, резко обозначавшего тени возле носа и рта, то ли из-за тетушкиных переживаний, с сожалением убедилась: она постарела.

Словно прочитав мои мысли, Патриция пробормотала:

– Старики больше всего боятся смерти, а она бродит рядом.

– Брось, ты проживешь еще сто лет!

Расчувствовавшись, чмокнула тетю в лоб.

– Я не о том, Орланда, – покачала головой тетя. – Ректор написал, что случилось с прошлой ведьмой?

– Она умерла. Старая была.

– Старая, но умирать не собиралась. Ей помогли.

По гостиной словно пролетел порыв ледяного ветра, поиграл пламенем свеч. Поежившись, отхлебнула чаю. О насильственной смерти моей коллеги ректор даже не заикнулся.

– Ее нашли повешенной в собственной спальне, – продолжила Патриция. – Под ногами, прямо на постели, нарисована пентаграмма. Несчастная успела закоченеть, болталась в ночной рубашке и домашних туфлях. Окно закрыто, дверь тоже.

Инстинктивно обернулась. Вдруг таинственный убийца сейчас наблюдает за нами? Разумеется, ничего, за окном только темнота рано наступившей осенней ночи.

– Теперь ты понимаешь, почему мне страшно. В академии творятся разные вещи… Нехорошие вещи, Орланда. Если дальше так пойдет, ректору придется объявлять чрезвычайное положение и просить помощи властей.

И я сдалась. Уехать сейчас – бросить тетю в смертельной опасности. Лгать бы она не стала, тогда, четыре года назад, тоже могла бы, но приводила совсем другие аргументы. Да и разве я не вижу, как посерело ее лицо, как заострились скулы, когда Патриция рассказывала о смерти темной ведьмы. Наверное, это та самая, которая меня учила. Она действительно не производила впечатление старухи, примеряющей саван. Я поэтому на нее и не подумала, решила, речь о другой ведьме, ее преемнице.

– Хорошо, завтра я схожу к ректору. Разумеется, – усмехнулась, – если он пожелает меня принять.

– Если бы ты оставила адрес, – сварливо попеняла Патриция, – я давно бы написала тебе. Бросила тетку, пусть ее приносят в жертву!

Удивленно заморгала:

– Разве не ты сообщила ректору, где я живу?

– Да ты сбежала быстрее лани, ни ответа, ни привета. Ректор по каким-то своим каналам разыскал, только спросил, правда ли ты темная ведьма.

Кровь снова прилила к лицу тети. Она успокоилась и вернулась к прежней тактике: укорам и взыванию к совести.

– Он оскорбил маму.

– Что? – не поняла Патриция.

Несколько раз вздохнула и выдохнула. Хотелось забрать слова обратно, притвориться, будто я ничего не говорила. Почему прошлое так болезненно, почему я не могу откровенно обсудить его даже с тетей, самым близким мне человеком? Наверное, дело во мне. Но надо решиться, попытаться объяснить, иначе в глазах Патриции я навечно останусь вздорной девчонкой. Сейчас мне уже двадцать девять, сумею.

– Ты полагаешь, будто я отказалась преподавать из-за капризов. Юношеский бунт и всякое такое. Так вот, у меня была веская причина накричать на ректора и громко хлопнуть дверью академии. И если бы лорд Нерий не умер, никакие письма не заставили бы меня приехать.

Набрав в грудь больше воздуха, открыла одну из тайн, которые хранила в своем сердце:

– Лорд Нерий назвал мою мать шлюхой. Сейчас попытаюсь точно воспроизвести его слова. Перспектива провести всю жизнь в стенах академии не вызывала у меня большого энтузиазма, я намекнула, что с дипломом мне все дороги открыты, выберу сама. А он усмехнулся и обронил: мол, за полученное образование должна благодарить тетку. Сказал, именно ты скрыла мое происхождение, и с нормальными детьми училась дочка шлюхи. Такая, как я, грязнокровка, незаконнорожденная дочь самоубийцы, должна радоваться любой работе. Теперь понимаешь, почему я запустила в него графином и в тот же день уехала в никуда?

Тетя молчала, не в силах переварить мои слова. Губы ее подрагивали, то и дело смыкаясь в тонкую линию.

– Завтра же пойду и плюну на его могилу, – наконец мрачно пообещала она и, раскрыв объятия, растерянно спросила: – Девочка, почему ты тогда не сказала?

– Я боялась, ты думаешь так же, посоветуешь забыть о гордости. Узнай клиенты о моем происхождении, действительно бы стали обходить дальней дорогой.

Для всех я сирота, отец и мать погибли от несчастного случая.

– Деточка! Я? Да никогда!

Патриция пустила скупую слезу, растопившую мое сердце. Порывисто бросилась ей на шею и зашептала:

– Мне так плохо было, так горько! И я на тебя злилась, за то, что про маму я узнала от чужих людей. Не от ректора – до него нашлись доброхоты.

– Я не хотела причинять лишнюю боль, – погладив по щеке, сквозь слезы улыбнулась тетя. – Хватит того, что ты никогда не видела Лисбет. Уверена, она тебя любила, и ты когда-нибудь поймешь…

– Давно поняла и никогда не винила. Это все дракон. Ненавижу!

С чувством стукнула кулаком по столу. Жалобно зазвенели чашки. Чай расплескался, оставив коричневые пятна на кремовой скатерти.

– Ничего, отстираю, – успокоила Патриция и посоветовала: – Не держи в сердце ненависть, она разъедает.

Больше мы к этой теме не возвращались, мирно допили чай. О пугающих происшествиях в академии тоже не говорили – не хватало на ночь глядя беду накликать!

Как и обещала, с самого утра я направилась к ректору. Ара хотела увязаться со мной в качестве моральной поддержки, но я категорически запретила. Хвостатое напоминание о недавнем происшествии не прибавит мне очков в глазах Тигрия.

Поразмыслив, таки смирилась с должностью преподавателя. То ли слова тетки повлияли, то ли думы о собственных долгах.

Поднимаясь по знакомой лестнице, старательно отгоняла прошлое, однако упрямое сердце учащало ритм с каждой ступенью. Ком подступил к горлу, стало трудно дышать, когда на ватных ногах я шагнула на площадку. Впереди коридор с огромными арочными витражными окнами, приемная и заветная дверь. В ушах стояло эхо собственных страхов. Покрасневший от возмущения лорд Нерий вбивал словами гвозди прямо в сердце: «Сомневаюсь, будто незаконнорожденная дочь шлюхи сумеет построить карьеру. Вам следовало подумать об этом, барышня, а не задирать нос». Резко затормозив, сжала ладонями виски и сделала глубокий выдох. Это не сейчас, это не со мной. Вот так, не позволяй фантомам прошлого управлять настоящим.

Витражи. Я редко поднималась сюда, только когда требовалось что-то забрать или передать от тетушки, но всегда любовалась ими. Удивительно чистые краски! Помнится, я любила забираться на широкий подоконник (не с ногами, с ногами отчитали бы) и водить пальцем по фигуркам кавалеров и прекрасных дам, представлять себя на их месте. Академия старинная, изображениям не одна сотня лет. Вот и теперь яркие пятна вытащили из черной пучины, заставили улыбнуться.

Каждому воздается по делам его. Лорд Нерий мертв. Не удивлюсь, если убит собственной желчью.

– Здравствуйте! Я…

Переступив порог приемной, осеклась и недоуменно огляделась. Куда же делась секретарь? Самопищущее перо прыгает по бумаге, а ее нет. Ладно, обойдусь без доклада.

Дверь ректорского кабинета оказалась приоткрыта. Выходит, там кто-то есть. Ладно, осторожно загляну. Если отчитывают нерадивого студента, зайду. Если кто-то из преподавателей, смиренно подожду на стуле в приемной. Там новую карту Озольда из драгоценных камней повесили, хочу рассмотреть.

– Нет, я не боюсь! Зря стараетесь! – донесся до меня резкий голос ректора.

Пальцы замерли на дверной ручке. Похоже, я не вовремя. Однако врожденное ведьминское любопытство побудило взглянуть одним глазком. Хм, никого. А где же Тигрий и его таинственный собеседник?

В воздухе пахло жженой бумагой. Взгляд самой собой обратился к камину, где догорал конверт. Ничего необычного, Тигрий избавился от ненужной корреспонденции, только вот каминная решетка погнулась и покраснела. Выходит, дракон спалил бумагу врожденным огнем. Такое возможно только в порыве эмоций.

– Госпожа Мей?

Словно застигнутая на месте преступления школьница, вздрогнула и, обернувшись, и уткнулась взглядом в подбородок ректора – сказывалась разница в росте. Спасибо, не в губы, а то вышло бы и вовсе по-дурацки.

– В кабинете две двери, – пояснил Тигрий. – Я полагал, вы в курсе.

– Я хорошо училась. – Я намекала на то, что к ректору студентов вызывали только для взыскания. – И давно вы так стоите?

– Как – так?

Ректор сделал шаг вперед, и я вежливо посторонилась. М-да, знакомство не заладилось и со второй попытки. Видно, это судьба.

– Я выходил по делу, вернулся через приемную, только и всего. – Тигрий прошел к столу и собрал лежавшие на нем бумаги в аккуратную стопку. Не тронул только газету, помедлив с поднятой рукой, оставил на месте. – К слову, не видели моего секретаря?

Подозрительно покосилась на собеседника. Он всячески изображал нормального, хотя вряд ли страдал амнезией. Выходит, месть впереди.

– К сожалению, я ее не застала. – Войдя следом за Тигрием, закрыла за собой дверь. – Я к вам по делу, милорд.

– Вот как? – поднял брови ректор. Зрачок его на мгновение сузился, заискрился пламенем. – Позвольте полюбопытствовать, какому. К сожалению, у меня мало времени…

– Я извинюсь.

Сказала – словно в воду прыгнула.

В кабинете ненадолго воцарилось молчание. Тигрий пристально рассматривал меня, а я – его.

– Патриция постаралась? – высказал предположение мужчина.

– Сама надумала. Видите ли, – пальцы предательски теребили кант жакета, – у меня с драконами связаны не слишком приятные воспоминания…

– И вы перенесли их на меня? – Не забыл. – Вдобавок натравили свою зверюгу.

– Ничего бы вам не сделалось! – взорвалась я, позабыв о роли доброй вежливой девочки. – На драконах все сразу заживает.

Тигрий усмехнулся, нехорошо так, и направился ко мне. На мгновение стало страшно, но только на мгновение. Я встретила его во всеоружии, дерзко глядя в глаза.

– Поединок?

Бросать вызов дракону – глупо, но я темная ведьма, вдобавок с небольшим секретом, о котором не подозревала даже тетка. Пусть ректор заранее считает себя победителем.

– Мне нужна живая темная ведьма, а не мертвая, – покачал головой наглец. – Но вы правы, на драконах все неплохо заживает.

Он поднес покалеченную Арой руку к самому моему лицу. Абсолютно гладкая кожа, ни намека на царапины, не говоря о большем.

– Мне одно интересно, – успокоившись, Тигрий вернулся к столу, – как вы определяете драконов? Ведь вы поняли прежде, чем я это показал?

Плотно сжала губы. Посвящать ректора в тайну своего рождения я не собиралась.

– Отец? – Ректор тоже умел наносить удары. – Любовник?

Губы сжались чуть плотнее, но больше я себя ничем не выдала.

– Тетя сказала, вы нуждаетесь в преподавателе, – сухо заговорила о деле. – Если это так, обсудим детали контракта. Судя по письмам, моя кандидатура вас устраивает. Или штат уже укомплектован?

Я надеялась услышать положительный ответ и развести руками перед тетей: мол, сделала, что могла. Повторная встреча с Тигрием убедила, мы не уживемся. Но мои ожидания редко сбывались.

Отодвинув напоминавшее трон кресло с резными мордами саламандр, ректор сел, сплел пальцы «домиком» и огласил решение:

– Вы нам подходите. Я нанимаю знания, а не характер.