Судя по взглядам, которые Эллан бросал через плечо, он подумывал принять бой. Может, и встретил бы врага во всеоружии, только я мешала. Вдруг покалечат, схватят? Так рисковать лорд не мог. Догадываюсь, все его существо противилось позорному бегству, но забота пересиливала.

Вскоре стало ясно: до рощи не успеть. Ланги почувствовали магию и взяли след.

Позади послышались крики и топот копыт.

Откуда только взялись? Неужели сработали нити сигнального заклинания – иного объяснения не видела. Спросить боялась, видела, как сосредоточен Эллан и не хотела мешать.

Лорд увлек в неглубокий овраг и толкнул на ковер из листьев. Сам развернулся к всадникам и материализовал посох.

Воздух загудел, взорвался шаровыми молниями.

Зажала уши, чтобы не оглохнуть.

Десятки разрядов разлетелись над долиной. Они беспощадно разили животных и людей. Вот с храпом завалился на бок гнедой жеребец. Вскинув руки, рухнул на землю вихрастый паренек.

Ланги, казалось, я не видела их целую вечность. Какими же страшными показались они теперь! Перекошенные злобой лица, крикливые голоса. А ведь когда-то они казались героями. Я бережно выхаживала раненых, с замиранием сердца ждала возвращения очередного патруля, особенно когда туда заступали родные.

Запахло кровью и паленой плотью.

Сообразив, что нахрапом Эллана не взять, серые отступили и выстроились в подкову, отрезав пути к отступлению. Любимый пренебрежительно наблюдал за их перестроениями и выискивал магов. Для чего, понятно: их надлежало убить в первую очередь.

Едва заметное движение, и огненная удавка затянулась на шее одного из нападавших. Эллан дернул за невидимую нить, и ланг замертво рухнул на землю.

Нашел.

Ну да, вон склянка выпала из скованных судорогой рук. Собирался выпустить удушливый туман, серые частенько применяли его в бою.

Осторожно поднялась на колени и пробежалась взглядом по врагам. Среди них наверняка остались стихийники. Положим, Эллан уничтожил штатных магов, но кто-то уцелел и способен доставить кучу проблем. Снятие невидимости, которой укутал любовник, – цветочки.

Может, блеснет в ладони искорка, очередная склянка – хоть что-нибудь, чтобы смогла предупредить Эллана, вычислить мага.

Ланги выжидали. То ли надеялись взять темного живым, то ли раздумывали, как его убить. Я бы поставила на первое. Навсеи редко разгуливали в одиночку, а тут такая удача!

– Темный! – презрительно выплюнул предводитель серых, коренастый бородатый мужчина.

– Серые! – в тон ему ответил лорд и посоветовал: – Убирайтесь, пока целы. Мне ничего не нужно в вашем мире.

– Зато нам нужно кое-что твое, – хрипло усмехнулся другой ланг и посмотрел туда, где ни жива ни мертва сидела я.

Вжалась в землю.

Он видел, заклинание спало!

Не хочу, не хочу попасть в руки лангов! Хочу обратно в Веос, отныне мой дом там.

Нащупала медальон Соланжа. Некромант утверждал, будто с помощью него можно позвать на помощь из любого уголка всех известных миров. Приберегу на крайний случай, не желаю отдавать долг за спасения в постели. В намерениях беловолосого не сомневалась, благо он их красноречиво продемонстрировал. Не удивлена, меня многие хотели. Наиви – экзотическое блюдо, изысканное удовольствие, сводящее навсеев навсеев с ума. Якобы после светлой любая женщина казалась пресной. Одновременно наиви вызывала желание подчинить, доказать свою власть. Соланж Альдейн, пусть и не темный, тоже господин, привыкший брать. Не спорю, он мне не безразличен, рождал странные порочные мысли, но душа важнее тела. Эллан Марон и больше никого.

– Сдавайся, темный! Нас больше, ты умрешь.

Проклятый серый до сих пор смотрел на меня. Судя по мечтательной улыбке, уготовил роль наложницы, только без драгоценностей и бальных платьев, как у навсеев, а безотказного развлечения на цепи.

Ошейник и полное подчинение.

Не дождется!

Эллан хрипло рассмеялся.

– Действительно полагаешь, будто я собрался умереть? Только после тебя, серая падаль!

В мгновение ока лорд изменил облик. Призрачные крылья вихрем подняли над землей, на-ре, вторая, нематериальная, часть сущности любого навсея, черным облачком замерло рядом. Боевой облик преобразил черты. Эллан стал выше, мощнее, но словно утратил материальность: отныне тело пропускало свет. Помнится, когда впервые увидела его, испугалась, а тут залюбовалась.

От посоха Эллана волнами разошелся неприятный вибрирующий звук. Ланги, ругаясь, закрыли уши руками.

Самая настоящая пытка! Тебя будто разрывает изнутри, мозг вытекает через уши. Выдержать такое нереально.

Застонав, рухнула на землю, но высокий резкий звук не отпускал, сводил с ума. Казалось, череп вскрыли и копались внутри десертной ложечкой.

– Прости, сейчас, – не оборачиваясь, извинился Эллан.

На войне этикета нет, собственная безопасность дороже.

Вроде, он ничего не сделал, но отпустило.

С облегчением выдохнула и, пошатываясь, поднялась на ноги. Еще немного, и сошла бы с ума. Никогда бы не подумала, что можно пытать звуком.

Зато лангов спасать никто не собирался. Судя по кривой улыбке Эллана, он, наоборот, усилил напор.

Лошади взбесились. Они вставали на дыбы и сбрасывали седоков. Те со стоном валились на землю, скрючившись в позе зародыша, и стонали, низко, протяжно.

– Вы слушаете и подчиняетесь мне, – голос Эллана гипнотизировал. Лорд отступал, серые пятились. – Я ваш хозяин, ваш единственный повелитель. Моя воля – закон.

Самые молодые поддались чарам навсея. Они сопротивлялись, я видела искаженные мукой лица, но ничего не могли поделать. Тело жило отдельно от разума.

Как завороженная, смотрела на то, как ланги по воле Эллана кончали жизнь самоубийством. Вот она, сила Чувствующего! Прежде я не задумывалась о настоящей сути его дара, теперь с ужасом осознала: при желании Эллан может заставить сделать все, что угодно. Те серые, уверена, они не слабаки, но, словно безвольные куклы, вонзали в грудь мечи, вспарывали животы ножами. Лица искажены мукой. А Эллан усмехался. Сейчас он, как никогда, походил на темного, того самого темного, каким его рисовали в рассказах. Мне лишь однажды доводилось видеть его без маски, когда лорд вытащил из рук некроманта, отца королевы Евгении, теперь сейчас. Ничего общего с милым и предупредительным мужчиной, никакой мягкости, покорности. От такого кровь стынет в жилах, хочется затеряться в траве, стать невидимкой. Удерживало одно: я знала, Эллан меня не тронет.

Любовь – запретное чувство среди темных, порочная слабость. Обычно они ее тщательно скрывали, уничтожали в зародыше, некоторые и вовсе никогда не испытывали ничего, кроме физического влечения. Однако встречались исключения. Например, Эллан. Дар Чувствующего делал его иным, восприимчивым к всей полноте эмоций. Лорд умел любить, доказательство тому – покойная графиня, которая вертела очарованным, способным к сопереживанию опять-таки в силу дара учителем. И я, сначала вызвавшая интерес диковинная зверушка, затем любимая женщина.

Я видела, как трепетно относятся навсеи к дорогим существам, поэтому, пусть и закрывала глаза ладонью, чтобы не видеть пиршества смерти, не сомневалась, Эллан не обратит силу против меня. Пока не предам. Только предавать я не собиралась.

«А как же некромант с глазами жженого сахара?» – некстати напомнило подсознание. Отмахнулась от него и вонзила ногти в ладонь. Перехватила короткий обеспокоенный взгляд Эллан. Хорошо, он не знал, какие мысли роились в моей голове. Навсеи – собственники и не знают страха. А я вот боюсь. И сейчас тоже дрожала, вздрагивая от криков и стонов.

Конец страшному зрелищу положил командир отряда. Он рассек рукой воздух, обрубая нити колдовства, и пустил по земле волну огня. Стихийник, как Алексия!

Онемела от ужаса, приготовившись к смерти, но пламя лишь опалило жаром, не сожгло – сберег щит, брошенный Элланом.

Лорд отбил заклинание, обратив его против хозяина. Ланг сгорел заживо.

Эллан убивал, хладнокровно, расчетливо.

Клинок посоха окрасился кровью, наконечник звенел от магии. На-ре потеряло счет выпитым душам.

Никогда не видела, как лишает жизни вторая сущность навсеев. Это оказалось поистине жутко. Ланг цепенел, замирал на мгновение и падал как подкошенный. Изо рта вытекала струйка тумана – душа. На-ре поглощало ее, раздуваясь, словно гигантский змей, и все, возврата нет.

Вот что мог сотворить со мной Геральт! Воистину, глупая наиви! Тогда, еще живя в замке магистра Онекса, я по доброте душевной попыталась спасти раненого навсея, которого притащила Алексия забавы ради. Шестнадцатилетняя дурочка едва не распрощалась с жизнью, уж не знаю, что удержало тогда Геральта. На-ре завладело сознанием, закрываться-то я не умела, но не разрушило его.

Отвернулась, чтобы не видеть, как Эллан добивает лангов.

Меня тошнило. Сладковатый запах смерти свербел в носу.

Обхватив колени руками, тихонечко заскулила.

Ненавижу смерть! Великая Мать подарила всем жизнь, а мы ее обрываем. Зачем, на каком основании? Ради власти, земли, забавы. Неужели Мира воды не хватило бы всем? Так, наверное, рассуждали светлые и погибли, погубленные собственной добротой. Я последняя наиви во всех мирах, только сумею ли выбраться из ловушки, в которую угодила по собственной дурости.

В который раз отругала себя за дочерние чувства. Что, увидела мать, поговорила? Скольких ты погубила, Дария? Попросила бы Соланжа, он бы нашел душу. Ничего, пережила бы час наедине с некромантом, не съел бы он тебя. Пора взрослеть, а не краснеть при виде мужчин. Посмотри на навсеек, им льстит внимание противоположного пола, они умеют осаживать кавалеров, подчинять своей воле. Ты только опускаешь глаза и краснеешь. Как думаешь, способна ли такая девица стать кем-то, кроме жертвы? Зато теперь ты рискуешь стать бестелесной сущностью и, что еще хуже, погубить любимого мужчину.

Осторожное прикосновение заставило вскрикнуть и заслонить лицо руками. Почудилось, будто в овраг пробрались ланги.

– Это я, Дария, – устало произнес Эллан и присел рядом, грязный, перепачканный в крови. – Испугалась?

Кивнула и, разрыдавшись, уткнулась ему носом в грудь. Лорд обнял, тесно прижал, успокаивая.

– Проза жизни, Дария, – те же руки, которые только что рубили головы, нежно гладили. – Я навсей, и я убиваю.

Кивнула и мысленно дала себе пощечину.

Хватит, развела сырость! Давно пора стать сильной, навсейки не плачут. Не вечно же Эллану со мной возиться! Еще разлюбит, а я не хочу его потерять. Он как спасительный островок посреди моря.

«А как же Соланж? – вновь вмешалось упрямое подсознание. – Ты можешь пойти к нему».

Могу, но некромант пугал. Тело – не душа, влечение – не ощущение защищенности.

Запах вербены манил. Окружающий мир переставал существовать, стоило Соланжу оказаться рядом, только… Было в нем нечто звериное, опасное. А еще мучил страх превратиться в существо без воли и голоса. Соланж сильный, не потерпит чужого мнения. Моя – значит, исполняй все прихоти. По сути – наложница с кольцом на пальце. Да и кольца никто пока не предлагал, только лечь в постель.

Впрочем, некромант мне нравился, когда не пытался соблазнить, не изображал всесильного мага. Например, стоял и смотрел на Дебриш, столицу Веоса, с крыши своего дома. Хотелось подойти, потрогать волосы и постоять рядом.

Возможно, если бы Соланж стал чуточку мягче, страх бы пропал, но тогда некромант стал бы другим, не притягивал женщин. Беловолосый император, неразгаданный, непредсказуемый. И я его пара. Неужели правда, не существует другой женщины, которая могла бы получить Соланжа Альдейна, обрести его тело и душу? Некромант утверждал, мы созданы друг для друга. У рода Альдейнов есть одна занятная особенность – они способны иметь детей только от одной женщины. Кто она, удастся ли ее встретить – лотерея. И неизвестно, полюбит ли Единственная в ответ, согласится ли родить ребенка. Тоже всего одного, чтобы не нарушить баланс мироздания. Альдейнам дана великая сила, и за нее приходится платить. Откуда они пришли, где их дом, неизвестно, вот и о Соланже ничего толком не знала. Он объявился в Веосе в начале правления нынешнего короля Оллоса, помог его и занял почетный пост личного некроманта. К нему прилагался титул герцога, но Соланж отмахивался от него, будто от назойливой мухи. То ли считал ниже своего достоинства, то ли презирал любые знаки отличия.

Поцелуй Эллана отрезвил. Как можно думать о другом мужчине, когда рядом мой лорд?

– Вижу, эмоции изменились. Успокоилась?

Наконец-то мы на «ты»! Я призналась Эллану в любви, он ответил взаимностью.

– О чем ты думаешь, когда так мило улыбаешься?

Лорд присел рядом на корточки. Спина на мгновение ссутулилась, но Эллан тут же выпрямился. Однако минутная слабость много значила. Эллан не боялся показать собственную уязвимость, доверял.

– О тебе.

И как будто рядом нет трупов, а мы на пикнике.

Странно, но я больше не думала о смерти, не замечала ее. Был только Эллан. Хотелось прикасаться к нему, смотреть на него, говорить с ним – так переволновалась. Могла бы, схватила за руку и больше не отпускала.

– Обо мне – и хорошее? – поднял брови лорд и встал.

– Разве о тебе можно думать плохое?

Эллан рассмеялся и, перепачкав в крови, расцеловал. Потом потащил к реке, ставшей кладбищем для десятков лангов. Упиралась, не желая проходить рядом с мертвецами, но в итоге сдалась. После вчерашней бурной ночи хотелось искупаться. Заодно нормально оденусь, не в таком же виде предстать перед гарнизоном темной крепости! Знать бы еще, где она.

Вода оказалась теплой, а берег – пологим.

Не стесняясь Эллана, разделась и осторожно спустилась. Спиной и другими частями тела ощущала взгляд любимого. Улыбнулась. Оказывается, приятно ощущать себя желанной, самой-самой на свете. Пусть любуется, мне не жалко.

После пережитого ноги подрагивали, чуть не упала, когда ступила в воду. Она оказалась прохладной, мутной. Надеюсь, не всплывет чей-то труп. При мысли об остекленевших глазах меня едва не вывернуло наизнанку. А ведь я лекарь. Видимо, плохой, раз еще не перестала воспринимать смерть как обыденность.

– Эллан, положи, пожалуйста, мою одежду вон там, – справившись с волнением, указала нужное направление – кустики.

Не хочу, чтобы он видел мое лицо, боялась, расплачусь, когда вновь увижу поле боя. Не от жалости к усопшим, они заслужили то, что получили, – от пережитого ужаса.

– Хорошо, – кивнул лорд и аккуратно повесил на ветку чулки.

– А остальное? – я капризничала. – Холодно, между прочим!

– Остальное… Кхм, – Эллан смущенно замялся, – осталось в доме.

Жалко! Но ничего, посторонних не видно, не стоит беспокоиться о соблюдении приличий. Скоро припечет солнышко, согреюсь, забуду. Надеюсь, и о другом тоже.

Тяжко вздохнув, хотела нырнуть – помешал лорд.

– У меня к тебе маленькая просьба, – Эллан остановился у кромки воды и вонзил в землю посох. От него разбежались знакомые защитные лучи. В небо взмыли импульсы-шпионы. – Деликатная просьба, – уточнил он.

Инстинктивно, еще окончательно не избавившись от стыдливости, прикрыв низ живота, всем корпусом обернулась к любимому. Он странно мялся и буравил взглядом.

Нахмурилась.

Хоть бы подсказал! Чего он хочет?

Стояла, смотрела на Эллана и гадала. Заодно убедилась: ни одной царапины, кровь чужая. Член Совета не позволит ранить себя патрульным, ты напрасно переживала, глупая. А ты за боевой разъезд убитых приняла. Ну сама подумай, берут ли в него «зеленых» юношей. Сама видела, настоящий маг был только один, остальные так, низшего порядка.

Только вот где-то рядом основной отряд, и его командир точно свяжется с местным магистром, доложит о пропаже людей. Тогда станет жарко. Серые прочешут местность, отыщут нас. Не сомневаюсь, Эллан – отличный маг, но один в поле не воин.

Хорошо бы замок лангов оказался дальше места, где обосновались навсеи! Вроде, они отбили часть территории врага. Как же теперь жалела, что не интересовалась подобными вещами в Веосе. А стоило бы, как-никак, сюда отправили в наказание Филиппа – моего жениха. Пусть до помолвки дело не дошло, а согласие стать невестой я дала, чтобы спасти сына герцога Терского от суда, но мы все равно связаны: Филипп – мой должник. С делами чести у темных строго, он не откажет, если попрошу нас вытащить. Как раньше не додумалась! Только согласится ли Эллан? Гордость рождается впереди навсеев, не воспримет ли он предложение как намек на собственную слабость?

– Мне нужно снять напряжение, – хмуро пояснил Эллан.

– Какое?

Вместо ответа лорд медленно скользнул взглядом по груди и остановился на ладони, прикрывавшей сочленение бедер.

Ясно, теперь понимаю, о чем он. Положим, сейчас не лучшее время, но когда я отказывала Эллану Марону? Благо он хорош, непозволительно хорош, заставит камень сгорать от вожделения.

– Хорошо, давай, – убрала руку и ступила на берег.

Взгляд шарил в поисках подходящего места. Или Эллану хочется в воде? Непривычно, но за последние месяцы я совершила столько всего нового, порой непристойного, что одним поступком больше, одним меньше… Наоборот, новые ощущения манили, казались запретным плодом, который так хотелось сорвать.

– Ты не поняла, Дария, – лорд отвел глаза. – Это немного другое, тебе вряд ли понравится, но мне действительно нужно. Я никогда не стал бы просить, поверь, и слишком уважаю женщину… Словом, мне требуется трезвая голова, а ее с таким уровнем агрессии в крови не получишь. Обещаю выполнить любую прихоть, когда вернемся в Веос.

Радость предвкушения мгновенно улетучилась, но я не собиралась отказывать. В конце концов, ради нашего блага можно потерпеть пару минут.

Страшно, конечно. Меня никогда не насиловали, даже Филипп, когда скрывался от правосудия, немного подумал о моем удовольствии. Геральт мог бы поступить иначе, но не успел: из рабыни я быстро превратилась в наложницу, а затем леди. И вот теперь с любимым человеком… Умом понимала, ему действительно нужно, только тяжело.

– Что нужно сделать? Наклониться и задрать юбки? – как ни старалась, голос все равно дрожал от обиды.

Ну да, панталон нет, можно сразу и без хлопот. При желании и грудь потискать в процессе.

– Дария, я бы никогда… – оправдывался Эллан. – Но перекос энергии опасен. Я постараюсь осторожно.

Видела, ему неприятно, но не покидало ощущение, что меня использовали. Снял напряжение и свободна. Ни ласки, ни тепла, ни единения душ. Знаю, Эллан любит, но после такого не смогу относиться к нему, как прежде.

Отвернулась. Пусть делает, что хочет. Прошла минута, другая. Эллан не прикоснулся. Странно. Оглянулась и убедилась, он не собирался заниматься любовью. Лорд разделся и повернулся спиной. Тяжело вздохнув, он попробовал воду и нырнул. Признаться, не ожидала. Стояла и наблюдала за множившимися кругами на воде. Затем окунулась и устроилась возле кучки одежды ждать ее владельца. Эллан заплыл далеко, я давно потеряла его из виду. Спустя некоторое время забеспокоилась, жив ли лорд. Вдруг там еще один разъезд?

Сердце тревожно сжалось.

Встала, приложив ладонь к глазам.

Вот она, река, вот острова, камыш… Закашлялась и отвернулась: к противоположному берегу прибило мертвеца.

Посох по-прежнему едва заметно пульсировал. Осмелилась прикоснуться к нему – прохладный, подрагивает. Надеюсь, энергии много, защитный круг продержится хотя бы пару часов. В отряде заметят исчезновения разъезда. На обычную прогулку не спишут: тут только погибают. Ланги проехали рядом со святилищем, быстро доберутся до реки. Придется защищаться – не хочу просто так сдаться лангам. Даже если останусь одна.

Порылась в одежде Эллана и отыскала кинжал. Сжала в кулаке и приготовилась к худшему. Я достаточно прожила в замке магистра, чтобы выяснить уклад местной жизни. О патрулях знала не меньше, чем о травах.

Уловив щекой движение воздуха, резко обернулась и неловко замахнулась, вообразив, будто нас уже вычислили серые. Руку перехватили и легко обезоружили.

Я сначала напряглась, как струна, а потом выдохнула.

Эллан!

Как он меня напугал! Разве можно подкрадываться, вдруг бы убила?

– Читай мои мысли, пожалуйста! – скороговоркой пробормотала я. Запоздалая нервная дрожь сотрясала тело. – Почему ты не хочешь, я же дважды разрешила.

– Хорошо, – неожиданно бодро согласился лорд и положил отобранный кинжал возле моих ног. – Жаль, ты не владеешь ментальной речью, а то бы общались без слов.