Я стояла у иллюминатора и смотрела на планету, вокруг которой сейчас вращался корабль в длинной веренице таких же ожидающих посадки кораблей. Космические аппараты разных причудливых конструкций перемещались в четыре потока, напоминая движение по весьма оживленной магистрали. Время от времени кто-нибудь отрывался от потока и спешил зайти на посадку. Поверхность мерцала миллиардами огней, мелькавших там внизу за редкими фиолетовыми облаками. Картина ничем не напоминала снимки Земли из космоса, виденные в учебнике. Все-таки наша – красавица! Сравнивая их, невольно представляешь русоволосую девушку Землю, идущую в ярко-синем сарафане по ромашковому полю с перекинутой через плечо толстой косой и в расшитом кокошнике, а рядом с ней сгорбленную старушку Тэхеру в бордово-коричневом рубище с клюкой и спутанными седыми патлами, бредущую по промышленной зоне среди дымящих труб и гремящих цехов.
Нам разрешили посадку, и кораблик плавно скользнул из общего потока к порту. Спустя полчаса за нами пришел Крэгус, сосредоточенный, хмурый и злой. В руках он держал сверток, в котором оказалось три длинных плаща с объемными глубокими капюшонами, полностью скрывших наши фигуры и лица. Мы снова шествовали бесконечными коридорами, поднимались, спускались, сворачивали, пока не оказались у малоприметной дверки. Да, видимо, в новую жизнь я вхожу отнюдь не с парадного входа. За дверью, на две ладони от поверхности, висел в воздухе аппарат с откинутыми вверх прозрачными дверями, отчего сильно смахивал на застывшую в полете стрекозу. В машине уже сидели неприметный низенький водитель и Сантаниил. Крэгус отправил девушек к транспорту, а меня придержал за локоток.
– Ты это, птаха, не держи на меня зла, что ли, – как-то робко пробормотал он, потом замялся, словно не зная, с чего начать, вздохнул и решился: – Я буду рядом с вами до торгов, потом мой контракт заканчивается. Но возможности поговорить больше не будет. Ты такая непохожая на всех. Ты словно глоток чистого воздуха после вакуума. После твоих историй хочется жить, клянусь черными дырами проклятого сектора. Я все решил, я последую за твоим покупателем, пристроюсь где-то рядом, буду присматривать. Заисы лучшие телохранители. А ты, птаха, ты… хрупкая, как цветок. Ты надежда…
– Ты замечательный, Крэгус. Спасибо тебе за все. – Я поднялась на носочки и поцеловала фиолетовую щеку этого, в сущности, доброго гиганта, и мы вышли к авто.
Дорога заняла полчаса. Я крутила головой, рассматривая непривычные формы зданий, мигающие то тут, то там голографические рекламы, существ разных рас, спешащих по делам, пешком или в похожих на наш аппаратах. Сантаниил о чем-то тихо разговаривал с водителем. Наконец мы остановились перед огромным зданием, его верхушку скрывали низко плывущие облака. Вход венчали статуи загадочных существ, чем-то напоминающих наших львов с ощеренными пастями.
– Добро пожаловать в центр подготовки к аукциону, – саркастически хмыкнул красный и первым выбрался на тротуар.
У входа нас встретили, по-видимому, нуберийка с кислотно-желтыми волосами, убранными в затейливую прическу, в ядовито-зеленом платье, натянутом как перчатка на черную блестящую кожу, и три зеленокожие карлицы, каждая их которых, просеменив на своих низеньких ножках, встала с одной из нас.
– Мы рады приветствовать вас в самом престижном центре подготовки к аукциону, шенны, – заговорила нуберийка хорошо поставленным голосом. – Я шенна Кле, по всем вопросам можете обращаться через своих помощниц ко мне. Вы наши элитные клиентки, мы постараемся, чтобы шенны ни в чем не нуждались. В наших интересах преподать вас в самом выгодном свете. Чем влиятельнее ваш новый хозяин, тем больше почета нашему заведению. Аукцион завтра вечером, поэтому дел у нас немало. Сегодня – массаж, бани и строители образов, а завтра – подбор наряда, украшений, прическа. Перед сном будет общий урок правильного поведения на аукционе, а потом раздадут примерные темы бесед, дабы каждая смогла заинтересовать своего хозяина. Располагайтесь в своих покоях, ваши помощницы проводят. Вопросы ко мне есть?
Вопросов не оказалось. Точнее, их огромное количество, но вряд ли кто ответит правду. Чем ближе подходило время этого странного аукциона, тем больше я нервничала. Мои подруги, хоть и выросли в этом мире, тоже ощутимо волновались. Ядовитая чернышка Кле махнула ручонкой, подавая знак карлицам, и мы двинулись за ними.
Отведенные мне покои, до которых добирались опять по бесконечным коридорам, а затем на лифте, были выполнены в черно-красной гамме. В середине большого зала на цепях висела огромная черная кровать, накрытая покрывалом из красного пушистого меха. Вокруг ложа расставлены разных форм и размеров красные и черные пуфы, а по углам стояли огромные зеркала. Противоположная двери стена была прозрачной и открывала завораживающий вид на вечерний город. Из помещения вели еще два выхода. Карлица открыла один из них.
– Ета одеженная, – пропищала зеленокожая, показывая комнату, очень похожую на большую гардеробную, увешенную огромным количеством одежды всех форм и расцветок, ниже стояла обувь, и, похоже, моего размера.
– Ета помывочная и отхожая. – Мне показали приличных размеров помещение с круглым бассейном и какими-то кабинками. – Сисяс отдыхайт, а чирис часа мая зайдет, в бани идем.
Карлица посеменила к выходу.
– Простите, а как вас зовут? – спросила я у малышки.
Она замерла, так и не дойдя до двери. Потом опомнилась и, медленно обернувшись, посмотрела на меня печальными карими глазами.
– Как моя звать? – удивилась она, а потом как-то сникла и тихо так сказала: – Я зе туроу, генетисеских отход.
– Не бывает генетических отходов среди разумных существ, – убежденно и твердо сказала ей я.
– Твая так думайт? – пытливо сверлила она меня глазками.
– Я в этом уверена. Вы ничем не хуже других, а может, даже в чем-то и лучше.
– Турео ниско, не как другие, отклонение, генетисеский отход, – продолжала настаивать моя собеседница.
Подошла к малышке, присела на корточки и взяла в свою руку ее пухлую ладошку. Она вздрогнула, но кисть не отдернула.
– Генетический отход – это когда нет совести, доброты, искренности. Генетический отход – это когда вместо души пустота, а вместо сердца кусок льда. А низкий рост – это просто анатомическая особенность. Очень часто бывают малыши с огромным горячим сердцем.
Улыбнулась застывшей карлице и погладила ее по руке.
– Я – Катя, – показала на себя, – так меня зовут, это мое имя, а тебя?
– Моя Глая, турео Глая, – отмерла моя помощница, и в карих глазах плескалось такое обожание, будто я ей не правду сказала, а как минимум пол-Вселенной подарила. – Мая сяс, быстра осень, вкусно несет! Кайта здет, Глая осень быстра.
Не успела закрыться дверь за моей зеленой помощницей, как в нее влетели три разноцветных вихря, в которых я узнала своих подруг. Они восхищенно рассматривали мою комнату и наперебой щебетали, расхваливая свои.
– Не понимаю, чему вы радуетесь, – сказала я, опускаясь на удобный мягкий пуф.
– Катия, это же «Рождение звезды»! – воскликнула Эриока.
– Да хоть новой вселенной, мне-то что за радость?
– Ты не понимаешь! Все, кто сюда попал, продаются очень дорого, слишком влиятельным, это престижно, – не унималась ушастая дива.
– Не могу понять, ты действительно глупенькая или это у тебя имидж такой? Тебя продадут! Неважно, сколько за тебя заплатят, важно, что будет потом. Вот, предположим, – и я хитро взглянула на заису, – тебе очень нравится Крэгус, его внешность, характер, его спокойствие, то, как он на тебя смотрит, а ты очень нравишься ему. А завтра тебя отдадут другому. Например, старому, толстому, но очень влиятельному коротышке, который заплатит за тебя целых две планеты. И все! Ты больше никогда не увидишь симпатичного тебе мужчину! Будешь терпеть отвратительные прикосновения хозяина, у которого кроме тебя будет еще сто таких же молодок.
Эриока напряглась всем телом. Взгляд ее лихорадочно скользил по комнате. Видимо, в этот момент осознание моих слов боролось в ней с укоренившимися, внушенными с детства традициями. И, кажется, побеждали последние.
– Я буду рада и горда! – воскликнула заиса, но потом потухла и неуверенно добавила: – Должна быть рада… должна быть горда… но я не хочу так…
Девчонки молчали, потрясенно прислушиваясь к нашему разговору. А из глаз Эриоки покатились крупные слезы. Следом за ней начали всхлипывать Муррия и Йумма.
– Отставить слезы! Этак вы мне тут всю спальню затопите. Каждый достоин счастья. Каждый достоин любви. Из любой ситуации есть выход. Мы живы, а значит, обязательно что-нибудь придумаем.
В этот момент дверь открылась, и за моей семенящей карлицей трое нуберийцев вкатили стол, уставленный яствами.
– Глая вкусно несла, – сообщила она мне и покосилась на нуберийцев.
– Свободны, мальчики! – попыталась выгнать непрошеных гостей, но они даже не шелохнулись.
Пришлось подойти и стать настойчивой.
– Извините, меня не предупредили, что служащие в таком престижном месте глухи, – черные посмотрели на меня с негодованием, – но так уж вышло, именно мы с подругами создаем тот почет, которым гордится ваш центр. И если сию же минуту вы не оставите нас, то я буду вынуждена сообщить своему хозяину, а он будет чрезвычайно влиятелен, об отвратительном сервисе вашего заведения и невоспитанности прислуги.
От сравнения с прислугой нуберийцы скривились, но мои слова возымели должный эффект, и они молча покинули покои.
– А ЭТО что здесь делает? – отмерла моя разумная Эриока. – Это же тур…
Получив локтем в бок от Йуммы и перехватив мой грозный взгляд, она – О, Боги Космоса! – заткнулась и приготовилась внимать.
– Это Глая, моя новая подруга, – представила малышку я как ни в чем не бывало.
– Глая подруска Кайта? – В глазах ее застыли слезы.
– Да что же за день такой сегодня! Все ревут! – воскликнула я. – Давайте лучше пировать. Вон у нас сколько всего вкусного. А на сытый желудок и думается лучше.
Пододвинула к столу самый высокий пуф и предложила малышке на него сесть.
– Глая за стол с сенна? Нелься! – испуганно пищала моя помощница.
– Очень даже можно! У нас подруги всегда сидят за столом вместе! А ты, я, Йумма, Муррия и Эриока подруги. И мы никому не скажем! – вопросительно посмотрела на девочек, и те закивали.
– Золтый питье плохой. Выпить и завтра савсема паслусный, делать сто сказут, – лепетала Глая.
Я покосилась на большой графин с желтым напитком.
– Глая может вылить его так, чтобы осталось совсем немного? – И та закивала головой, быстро подхватив жбан, исчезла в одной из кабинок ванной.
Вернулась уже с изрядно опустевшей тарой.
– Остальное-то хоть есть можно? Или еще сюрпризы ждут?
– Все скусно, мозна! – показала на стол ручкой наша спасительница.
Мы славно отужинали. Еда действительно оказалась выше всех похвал. Особенно восхитили маленькие воздушные пирожные, которые были настолько великолепны, что просто таяли во рту. Дивные фрукты, странного вида канапе, небольшие звездочки, политые каким-то лиловым соусом, выглядели для меня экзотично, но на вкус оказались умопомрачительны. Больше всех радовалась Глая.
– Это носу носу, а есть нет. Это сенна скусна есть. Туроу нет, – вещала нам уже достаточно раскрепощенная новая подружка.
– Глая, а ваша планета? Где твой дом? Разве там тебе не лучше? – спросила я, но туроу замолчала.
– На их планете нашли новый минерал, очень энергоемкий, и представители драконов объявили планету собственностью. Туроу были объявлены генетическим отходом и изгнаны. Бывшее население практически вымерло, а выжившие после переселения жалкие остатки – либо прислуга, либо развлечения.
– Как это развлечения? – спросила я, сжимая руки в кулаки.
– Тебе лучше не знать, Катия, – тихо ответила Йумма.
– Нет уж, ты расскажи! Меня в вашем извращенном мире уже ничего не удивит.
– Когда туроу не находит работы, семья голодает. Украсть – значит надеть ошейник раба, а семья снова будет нуждаться. Тогда старший продает себя в дом развлечений, чтобы семья могла жить какое-то время.
– В рабство?
– Нет, он продает себя, чтобы умереть.
– Как умереть? – прошептала я.
– По-разному, способов много, говорят. Их стравливают между собой и делают ставки на победителя. Или делают из них мишени для кинжалов и пик. Или публика смотрит, как продавшего себя раздирают звери или медленно поедают насекомые.
– И что, на это ходят смотреть?
– Это стоит огромных денег, Катия, – тихо и грустно закончила Йумма.
– Папа Глая был расфличенья, – тихо прошептала Глая.
А я… Я просто не знала, что сказать в ту минуту. Чертовы черные дыры проклятого сектора!
В просторном зале царил полумрак, разбавленный лишь отблеском уличного освещения. Пред огромным экраном на кресле с высокой спинкой восседала закутанная в черный плащ фигура. По бокам стояли, низко наклонив головы, шенна Кле и Сантаниил. Сидящий с огромным вниманием рассматривал картинки, сменяющие друг друга, на них в основном была землянка.
– В целом мы довольны ходом событий, – прошелестело из-под капюшона. – Как продвигаются дела сейчас?
Вперед выступила нуберийка. Она старалась говорить, не поднимая головы, чтобы не видеть отблеска красных глаз.
– Повелитель, девушки прибыли, размещены, и сейчас очень активно их готовят к аукциону. Я лично проследила, чтобы каждая приняла сыворотку послушания. Завтра не будет никаких накладок. – Она выдохнула и отступила на шаг.
– Без накладок – это хорошо. Наша главная приманка должна достаться дракону, но у других вызвать зависть. Конфликт! Нам нужен конфликт. Оповестили ли все влиятельные дома, как мы приказали?
– Да, Повелитель, – заговорил Сантаниил, – прибыли представители почти всех более-менее влиятельных домов, все хозяева элитных общих домов, а также четверка драконов. Самые молодые и горячие их представители, как вы и хотели. Места в амфитеатре раскуплены полностью.
– Хорошо. Сколько девушек, кроме землянки, участвует в торгах?
– Сто сорок, Повелитель, но внимания достойны лишь пятнадцать.
– Тогда эти пятнадцать пойдут в конце. Выставим их на арене, чтобы каждый смог рассмотреть и оценить их поближе. Прибыль лишней не бывает, – сказало существо, и из-под плаща раздался скрипучий звук.
– Как поступить с Крэгусом?
– Он отработал свой контракт, мы больше не вправе его задерживать. Пусть идет. Пока. Все изменится скоро. Ловушка захлопнется завтра. Ступайте.
Мужчина и женщина, низко поклонившись, бесшумно вышли из зала.
Подготовка к аукциону началась. Глая привела меня в огромный зал с бассейнами. От одного валил пар, вода другого была окрашена сиреневым и бурлила мелкими пузырьками, как лимонад, а третий – само спокойствие. Стены были украшены мозаикой, на которой изображены удивительно прекрасные цветы, деревья, птицы. Стоял стол, напоминающий массажный, накрытый чем-то пушистым и приятным даже на вид. Внимательно посмотрела на свою малышку, незаметно кивнула в сторону водоемов.
– Мозна, – сообщила Глая, успокаивая.
На входе нас встретили три девушки, низко поклонившись мне.
– Помывайщицы, – объяснила карлица. – Глая придет потом, сенна мыть, потом массаз, потом Глая придет.
Я легонько погладила ее по ладошке, и она мне улыбнулась такой светлой искренней улыбкой и тихо вышла за дверь, оставив меня наедине с… Ну что, Катя, помывайщицы так помывайщицы, где наша не пропадала!
Девушки тем временем окружили меня и принялись раздевать. Проделали это быстро и незаметно, прямо ловкость рук. Волосы собрали, туго заколов причудливыми заколками наверх. А затем, обтерев губкой, стали обмазывать все тело странной пастой бирюзового цвета с запахом, чем-то напоминающим нашу лаванду. Когда моя тушка полностью скрылась под слоем этого странного крема, одна из девушек провела рукой над еле заметной панелью, и в самый мелкий бассейн прямо из стены дугой полилась вода, образуя искристую арку.
– Шенне следует смыть состав, – тихо сказала девушка, и я вошла в воду.
Сполоснувшись, обнаружила, что даже мелкие волоски с моего тела исчезли. Ну ничего себе у них средства эпиляции, ни тебе боли, ни страданий. Красота! Дальше целый час меня мазали и натирали разными бальзамами, масками, составами и прочими гелями, скоблили губками и скребками, пока тело не заскрипело от чистоты и не приобрело ровный матовый оттенок. То же самое ожидало и мои волосы, которые мгновенно отросли на целый локоть и теперь спускались пышными блестящими локонами ниже талии.
На этом мои страдания не закончились. Стол действительно оказался массажным. Как только я на него улеглась, в зал вошла дородная тетка с бицепсами, которым позавидовал бы и молодой Арни. В течение следующего часа меня мяли и месили так, что под конец я едва чувствовала свои мышцы. Закончив, массажистка смазала все мое тело лосьоном, от которого оно расслабилось и стало легким и невесомым, как перышко.
Когда за мной пришла Глая, от усталости я едва держалась на ногах.
– Красивая сенна, самая из всех, – констатировала моя мелкая подружка, я смогла лишь выдавить из себя улыбку в ответ, и мы отправились в номер.
Позже, выслушав нудную лекцию о послушании и принятии своего хозяина, а также получив бесполезный список предлагаемых бесед, я наконец-то откинулась на кровати и оказалась в одиночестве. Первый раз с тех пор, как покинула родную Землю. События последних дней сменялись с такой быстротой, что не оставалось времени даже опомниться, не то что поразмыслить над ситуацией. А подумать было над чем.
Конечно, размышляла я, идеальным вариантом стало бы возвращение домой, но как это сделать – вот вопрос. Попытаться сбежать? И что это даст? Женщина тут повсюду товар, и без защиты любой может заявить на нее свои права. Бесправная и неимущая, куда я пойду? Значит, нужно приспосабливаться. Попробовать наладить контакт с покупателем, вдруг окажется не совсем деревянным. Да еще эти драконы. Странно все, что я о них слышала. Все несправедливости и неприятности, случившиеся с существами, которые мне повстречались, совершались не самими драконами, а какими-то мистическими их представителями. Или они очень хитры и коварны, или ими кто-то весьма умело манипулирует. Для ясности картины в этой головоломке было еще очень и очень много неизвестных.
Я лежала и думала о рабах, о своих ставших почти родными девчонках, о Глае и ее отце, и всех их мне было искренне жаль. Страшный мир, из него будто искусственно выкачали всю любовь и справедливость. И видимо, такой порядок дел существует давно, нынешнему поколению даже сравнить не с чем. Именно мысль об абсурдности подталкивала к отгадке, некоему решению, но оно упорно ускользало и не желало находиться. Значит, вариант один – действовать по обстоятельствам. Завтра аукцион. Чтобы его пережить, потребуются силы, а значит, нужно спать.
О проекте
О подписке