В черном костюме-тройке он выглядел очень впечатляюще. Возможно, даже чуть менее враждебно, чем при первом знакомстве. Я не видела его после того ужина, и сейчас словно заново знакомилась, восстанавливая в памяти яркие черты притягательной, но слегка пугающей внешности.

– Извините. Я забыла. Все готово, мы можем идти.

Служанка отошла в сторону, и я поднялась с софы. От резкого движения голова вдруг закружилась, а каблук не вовремя подвернулся. Охнув, я неуклюже упала обратно на софу.

– Что с тобой такое? – спросил Габриэл.

Он даже не шелохнулся! Генри бы непременно подхватил меня и помог подняться. Хотя теперь я в этом не была так уверена.

– Все в порядке.

– Я вижу по твоему лицу, как у тебя все в порядке, оно белее стен. Повторяю вопрос: что с тобой? Ты беременна?

– Что? Нет! Звездноликая, у вас есть хоть немного такта?

– Больна?

– Я голодна! Довольны? Я ничего не ела с утра. Не волнуйтесь, Генри уже прояснил мне правила поведения в высшем обществе. Дайте мне минуту, я буду готова.

Габриэл со вздохом засунул руки в карманы и смерил меня таким задумчивым взглядом, что показалось, будто сейчас меня ждет вторая часть лекции на тему «Принцессы не бывают голодными». От стыда за срыв я густо покраснела, хотя, пожалуй, это было даже хорошо: теперь меня уж точно не обвинят в излишней бледности.

– Иди, – бросил он служанке, – найди что-нибудь поесть. Только быстро! У тебя пять минут, поняла?

Та поспешно кивнула – и унеслась. А я открыла от удивления рот.

– Вы серьезно? Еда? Но церемония вот-вот начнется…

– Я надеюсь, ты умеешь быстро жевать, – хмыкнул Габриэл, пододвигая к себе свободный стул.

– Да, но Генри сказал, что это неуместно. Никто не будет ждать, пока я поем.

– У нас с Генри немного разный вес в обществе. Его, возможно, не будут. А меня ждать придется. Ждать и молиться, что я в этот момент хотя бы не трахаю невесту, а то ей придется выходить замуж в помятом платье.

Я снова густо покраснела, но решила не вступать в очередную перепалку тогда, когда меня собирались покормить. Правда, я не смогла совсем промолчать и осторожно поинтересовалась:

– А что, такое уже бывало?

– Да, пару раз.

– Зачем я спросила…

– Ты маленькая наивная девочка, Теана Морнингблум. Этот дворец видел много браков, но по любви из них была от силы десятая часть. Большая часть жен и невест, побывавших в моей постели, прыгали туда прежде, чем я успевал узнать их имя. А что до Генри, то он просто пытается быть на меня похожим. Только пока еще не понимает, в какие моменты стоит проявлять холодность и принципиальность, а где нет. Морить голодом невесту, чтобы выносить с церемонии ее бесчувственное тело – не тот случай.

– Генри не похож на вас, – с трудом выговорила я. – Он не такой…

– Циничный? – Габриэл поднял брови. – Ваше поколение живет в относительно процветающем мире, который не содрогается от войн, массовых убийств или всеобщих психозов. Поэтому, хочется верить, подражание Генри мне пройдет, и он вырастет во что-то… более приличное. И в самостоятельное.

Вернулась служанка с целой тарелкой небольших бутербродов и чашкой чуть остывшего, но все еще ароматного чая. Я с наслаждением набросилась на еду, и даже задумчивый и тяжелый взгляд Габриэла не пугал. Было всего несколько минут, чтобы подкрепиться – и выдержать еще несколько часов церемонии. Она когда-нибудь закончится? Момент, когда мы с Генри войдем в нашу свежеотремонтированную спальню и займемся любовью, уже казался недостижимой мечтой.

– Ты любишь Генри? – вдруг спросил Габриэл.

Это у него вышло так неожиданно, что я едва не поперхнулась оливкой.

– К чему этот вопрос?

– Он очень простой, Теана. Любишь или нет? Не бойся, я не отменю свадьбу, это ваши с Генри жизни и вам решать, как вы их проживете. Считай, что мне просто интересно. В последнее время люди не задумываются о том, что свадьба – это не просто праздник, это ритуал, который связывает судьбы, во время которого мы клянемся, что будем рядом несмотря ни на что. Отчасти это причина, по которой я в жизни не ступлю на порог этого дворца в качестве жениха, но речь не обо мне. О тебе, Теана. Ты любишь Генри?

– Да. Я люблю Генри.

Оставив в сторону пустую тарелку и чашку, я поднялась и вытерла руки салфеткой, которую тут же подала служанка. Голова больше не кружилась, а приятная легкая сытость подняла настроение так, что я даже почти не боялась Габриэла.

– Спасибо вам, лорд Гримвелл. Я ценю то, что вы сделали для нас и нашего праздника.

– Ты знаешь, что раньше, всего каких-то несколько сотен лет назад, если человек совершал тяжкое преступление, то вместе с ним казнили его супруга? Не детей, не родителей, а именно супруга. Мы не можем выбрать, какому ребенку родиться, но вот тех, кто добровольно связывает с нами судьбу, выбираем. Они разделяют с нами радости и богатство. Люди прошлого считали, что должны разделять и горе и наказания.

– Люди имеют право на ошибку. Нельзя казнить человека лишь за то, что он был ослеплен любовью… или за то, что любовь прошла.

Он подал мне руку. Прикасаться к Габриэлу было страшно, но я, едва дыша, осторожно положила ему руку на локоть и постаралась встать так, чтобы мы вдвоем не запутались в подоле пышного платья. Приходилось идти медленно и осторожно, мужчина почти заботливо поддерживал меня на крутой лестнице, пока я, стиснув зубы, чтобы не начать ругаться, как портовый грузчик, размышляла, кому же пришло в голову делать такие высокие ступеньки во дворце, где каждый день девушки в шикарных платьях несутся навстречу своему счастью?

Или несчастью…

Перед огромными, в два, а то и в три человеческих роста резными дверями мы замерли, ожидая, когда те откроются, чтобы выпустить нас в зал, наполненный ароматом и отблесками свечей. Там, в конце длинного пути, проходящего мимо рядов кресел, где восседали многочисленные и совершенно незнакомые мне гости, ждал мужчина, с которым я собиралась прожить до конца своих дней. Мужчина, с которым я добровольно связала свою судьбу.

И с которым меня казнили бы, живи мы двести лет назад. Если бы он совершил преступление, конечно.

– Ты лжешь, Теана, – вдруг произнес Габриэл. – Ты испытываешь к Генри что угодно, кроме того, о чем спрашивал я. Только не любовь.

Двери медленно распахнулись, а конец фразы заглушила громкая торжественная музыка.

Церемония очень напоминала один из тех снов, когда каждое движение дается с трудом, будто ты пытаешься плыть в вязком киселе. Или почти не можешь двигаться из-за адской сонливости. В детстве такие сны могли мучить на протяжении месяцев, потом сошли на нет, но я никак не ожидала, что моя свадьба пройдет в таком же тумане.

Генри улыбался, когда Габриэл подвел меня к постаменту и помог подняться по трем невысоким ступенькам. Я кожей ощутила внимание сотен гостей, все их взгляды были прикованы ко мне, и волнение растеклось под сердцем, быстро смешавшись с кровью, наполнив вены и превратив размеренный ритм сердца в беспорядочный безумно быстрый стук, от которого шумело в ушах, и я едва слышала, что говорит жрец.

А еще Габриэл не сводил с меня глаз, и его слова в воспоминаниях заглушали слова брачной церемонии.

– Теана! – шепнул Генри. – Клятва!

Опомнившись, я нервно улыбнулась.

– Я клянусь в вечной верности. Любви и преданности. Пока смерть не разлучит нас. Я, Теана Морнингблум, вверяю тебе, Генри Гримвелл, свою жизнь, душу и судьбу. По благословению Звездноликой богини клянусь быть женой, матерью, надеждой и любовью.

– Я смиренно принимаю твою, Теана Морнингблум, жизнь и клянусь быть мужем, защитником и отцом. По благословению Звездноликой я, Генри Гримвелл, обещаю хранить и оберегать тепло, которое ты приносишь в мою семью.

Он взял со специальной подушечки тонкий золотой браслет и осторожно застегнул на моем запястье. Совершенно не к месту появилась ассоциация с кандалами. Звездноликая, Теана, что с тобой?! Это свадьба, а не передача тебя в рабство! Ты же сама сказала ему «да», ты только что перед всеми клялась в любви. Откуда это ощущение, словно вместе с замком браслета на шее сомкнулась удавка?

– Даю тебе, Теана Гримвелл, свой дом и свою фамилию. Пока смерть не разлучит нас.

Раздались аплодисменты, от взрыва которых я вздрогнула. Сверху посыпались лепестки сирени, крошечные бумажные самолетики с пожеланиями от гостей и блестки. Рассмеявшись, Генри на несколько секунд меня поцеловал, а потом поймал один из самолетиков и помахал им гостям. Я тоже протянула руку, впрочем, не особенно горя желанием читать, что же там нажелали мне родственники жениха.

Красивая, в общем-то, традиция писать молодым пожелания и отдавать во дворец, чтобы в конце клятв получился настоящий дождь из теплых слов и счастья, оказалась довольно болезненной для того, с чьей стороны на свадьбе даже не было гостей.

Я бы очень хотела, чтобы родители сейчас были в роскошном зале, смотрели на меня и плакали от счастья, как тихонько, украдкой вытирая глаза шелковым платком, плакала мать Генри.

– Идем, нужно поприветствовать людей, а потом поедем праздновать.

Прежде чем гости начали покидать дворец, мы вышли на верхнюю ступеньку той огромной лестницы, у подножия которой я потеряла букет, и оказались под прицелом тысяч взглядов. Народ аплодировал – шоу подошло к кульминации. В один момент я вдруг почувствовала себя неблагодарной эгоисткой, которая весь день чем-то недовольна. Все эти люди пришли, чтобы посмотреть на чужую сказку. На мою сказку. Для них это был праздник, и я старалась улыбнуться всем и каждому, особенно детям, которых тянули повыше, чтобы чужие спины не загородили обзор.

– Идем, – позвал Генри, когда к подножию лестницы приехал воид – на этот раз закрытый.

– Мы не можем подойти к ним поближе? – спросила я.

– Нет, отныне тебе придется держаться на расстоянии от мира, который ты покинула. Он может быть опасным.

– Я выросла в нем.

– Да, но теперь ты – Гримвелл. Давай не будем задерживать гостей, Теана, они проголодались и с нетерпением ждут начала праздника.

Что ж… либо Габриэл и Генри умеют общаться мыслями и уже обсудили, как я наелась бутербродов перед церемонией, либо мой голод в расчет в принципе не брался. Я нахмурилась, усаживаясь в теплое и почти темное нутро воида. В нем было хорошо: можно было смотреть на улицу, делая вид, будто очень удивлена людьми, которые не уходили, даже несмотря на поздний час. Которые хотели краем глаза увидеть нас, пусть и в закрытой от всех машине.

– Как думаешь, мы не совершили ошибку? – спросила я, повернувшись к Генри.

– Что?

– Я просто… мне страшно менять жизнь, и я боюсь, что не смогу влиться в твой мир, понимаешь? Что, если у меня не получится?

– Думать об этом нужно было до того, как ты сказала «клянусь», Теана, – холодно и недовольно произнес… муж.

Как странно было думать о Генри как о муже.

– Извини. Ты прав. Это нервы.

Я вдруг обнаружила, что все еще сжимаю в руках самолетик с пожеланием. Чтобы не встречаться взглядом с Генри, я развернула плотную бежевую бумагу с фамильным гербом Гримвеллов, и с трудом – было слишком темно – вчиталась в мелкие буквы.

«Беги, пока не поздно, Теана, вот чего я тебе желаю. Твоя клятва будет звучать как “я добровольно шагаю в ад ”. Сибилла Гримвелл».

Звездноликая, ну и семья! Сибилла с ее мрачным пожеланием окончательно выбила меня из колеи, и в дом я входила с ощущением, словно шагаю в пасть к монстру. Отчасти оно так и было: теперь на меня смотрели с интересом, как не на очередное увлечение богатого мальчика, а на нового члена семьи. Гадали: смогу ли соответствовать и с нетерпением ждали первого провала.

Нас осыпали цветами и оглушили аплодисментами. Оказывается, в доме Гримвеллов был огромный зал для приемов, где и устроили торжество. Габриэл действительно постарался и потратил на нас кучу денег. Угощения и напитки разносили вышколенные официанты в серо-черных костюмах, живая музыка неторопливо и мелодично растекалась по залу. Музыканты виртуозно играли не только на струнах инструментов, но и на душевных струнах гостей – почти у всех было приподнятое праздничное настроение.

Зал разделили на две части, в одной из которых оставили место для танцев, а во второй расставили столы. Нас с Генри усадили за один из центральных у стены, так, чтобы со всех мест было видно виновников торжества. Пока все усаживались, а слуги разливали вино, Габриэл поднялся. Меж тем Генри щедро плеснул виски в стакан, стоявший перед ним, и сделал большой глоток. Я бы тоже не отказалась от чего-нибудь прохладного, но в мой бокал налили красное вино, которое, конечно, не охлаждали.

– Что ж, господа, – когда все смолкло, улыбнулся Габриэл. – Сегодня произошло важное для семьи событие. Генри отныне женатый человек, с чем я его и поздравляю. Ну а Теана – новый член семьи, и я прошу всех присутствующих принять ее и сделать так, чтобы девушка чувствовала себя частью Гримвеллов.

Он несколько секунд помолчал, улыбаясь собственным мыслям, а потом словно отбросил их в сторону – и вновь надел маску заботливого счастливого дядюшки.

– Надеюсь, мой подарок понравится детям, когда они откроют его в более спокойной обстановке. Конечно, финансовое обеспечение и загородная резиденция в Блекшир-хилле, которая с этого момента переходит в собственность Генри, таковым не являются. А теперь…

Он кивнул музыкантам.

– Позволю себе воспользоваться правом главы семьи и пригласить невесту… прошу прощения, жену моего племянника на танец. Генри, ты не против?

С улыбкой Генри поднялся, протягивая мне руку, и сам вложил ее в руку дяди, а я в это время старалась улыбаться и уныло думала, что хоть бы мое согласие для приличия спросили. Я бы, конечно, согласилась и точно так же послушно вышла на середину пространства для танцев, но чувствовала бы себя… не так странно под взглядом внимательных темных глаз и в стальной хватке Габриэла.

Прямо право первой ночи.

– Ну что ты, Теана, всего лишь первого танца.

Я густо покраснела. Неужели эта фраза вырвалась вслух?

Музыканты заиграли нежную и спокойную мелодию. За это я была безумно благодарна: вряд ли после целого дня суеты и беготни я бы смогла изобразить динамичный танец.

– И как тебе в роли леди Гримвелл? – спросил Габриэл.

– Довольно… необычно. Пока приятно.

– Рад слышать. Мне показалось, на церемонии ты была несколько зажата.

Я не удержалась и удивленно подняла брови. Я зажата?! Да он перед самым бракосочетанием заявил, что я выхожу за Генри не по любви! После такого не зажата будет только Сибилла – да и то, если уже напилась до одурения. Я мельком бросила взгляд на стол, где сидели женщины Гримвеллов – Диана, Дебра, Сибилла и дальние родственницы Генри. Сестричка моего мужа как раз от души хлестала вино, начисто игнорируя закуску, а Дебра то и дело неодобрительно на нее косилась.

Все взгляды были прикованы к нам, и я порадовалась, что Габриэл не давал даже толики свободы. Танцевать с ним оказалось легко – достаточно было не сопротивляться и позволять вести. А еще у него были очень горячие руки, даже через жесткий материал корсажа платья я ощущала тепло там, где лежала его ладонь.

– Добро пожаловать в семью, Теана. – Когда музыка закончилась, Габриэл выпустил меня из объятий. – Помни, что став однажды одной из нас, ты уже не сможешь изменить это. Даже если…

Под всеобщие аплодисменты он поцеловал мне руку. Я судорожно сжала край платья, надеясь, что никто не заметит, как кожа покрылась мурашками. Что со мной такое?! Это же не демон из кошмарных сказок, это просто мужчина! Циничный, грубоватый мужчина, дядя моего мужа.

– Даже если однажды ты решишь покинуть Генри, – закончил Габриэл.

С первыми нотами новой мелодии многие вышли из-за столов танцевать. Я втайне надеялась, что Генри подхватит цепочку – и мы закружимся в первом танце мужа и жены, – но он не торопился подниматься из-за стола. Рассудив, что броситься танцевать с первым, кто рискнет пригласить невесту, было бы неуважительно по отношению к нему, я вернулась за стол.