– Наверное. – Он пожал плечами. – По тебе. По жизни, которой не случилось. По ребенку, который не успел родиться. Я не знаю, Таара. Не знаю, кто я, для чего живу, я сам уничтожил все хорошее, что у меня было. Нельзя было хотеть, чтобы ты вернулась. А я хотел. Когда она говорила, как боится этого, я представлял тебя на ее месте. Ругал себя за такие фантазии, но ничего не мог поделать. И сейчас невольно думаю, что судьба исполнила мое желание… за счет жизни ни в чем не виноватой девчонки. Деллин хорошая девочка. Такая, какой могла бы стать ты, если бы я не пытался вырвать твою любовь, а когда не получилось, заменить похотью.

Там, куда вошел нож, противно ныло, и, осознав, что прижимаю руку к груди, я почувствовала, как слезы все же пролились на щеки. Сколько ни давай себе обещаний не плакать, все равно почему-то не выходит.

Поддавшись внезапному порыву, я потянулась к Кросту, вдохнула знакомый запах. Потерлась носом о его плечо и прерывисто вздохнула.

– Ну что ты плачешь? – ласково спросил он.

– Ничего, – обиженно и почти по-детски буркнула я.

– Вечером избила беднягу Акориона, а теперь стоишь босиком и рыдаешь.

– Я так хотела вернуться! Больше всего на свете. А теперь понятия не имею, как жить…

Его рука невесомо погладила меня по спине и волосам.

– Ну-ка, посмотри-ка на меня, – вдруг в голосе Кроста промелькнули нотки подозрения.

– Что?

– В глаза, говорю, мне посмотри.

Я вытерла слезы и задрала голову, послушно уставившись в черные как ночь глаза.

– Ну и что ты помнишь? – спросил Крост.

Спросил так, как обычно спрашивал: «Ну и кто мне объяснит, почему сгорел чулан?» Не оставляя шанса соврать.

– Все.

Подумав, добавила:

– Ну, кроме билетов по артефакторике.

– Да ты их и не знала никогда, – рассмеялся он.

Потом сгреб меня в объятия, уткнувшись носом в макушку.

– Прости меня, детка. Я не знаю, как, но попробую тебе помочь. Исправлю хотя бы часть того, что мы с ним натворили.

Этого «прости» очень не хватало там, в хаосе и тьме. Меня тянули к свету другие слова и воспоминания, и, может, если бы тогда было это, я бы вернулась быстрее. Порой казалось, прошла целая вечность.

– Ты ведь не планировала мне рассказывать, да? Так и хотела делать вид, что в домике, да? И Деллин Шторм тебя совсем не волнует, и воспоминаний у тебя ее нет, и вообще ты вся такая крутая стерва с крыльями проснулась от вечного сна и сейчас покажешь нам, как надо веселиться?

– Ты спрашиваешь слишком много, – вздохнула я. – Не знаю. Не знаю, что я планировала. Я подумала, что, возможно, так всем будет проще. Проще принять, что я – другой человек, чем как-то объяснить… черт, это непросто! Я… помню такие вещи… но ведь я знала их и раньше. Мне нужно немного времени. Я не могу стать кем-то, если сама не знаю, кем хочу быть.

– Так, – Крост вдруг отстранился, нарушив трогательную сцену очередным вопросом. – А если ты все помнишь, зачем это ты предлагала мне остаться?

Я хихикнула.

– Отомстила за первую встречу в гостинице.

– А если бы я согласился?

– Ты бы не согласился.

– Понятно, последствия мести опять не продумала.

– Это был экспромт.

– Дать бы тебе ремня, Таара. Или Деллин. Или обеим.

– Эй! Я не хочу загреметь в психушку с раздвоением личности.

– Тогда определяйся скорее. Скрывать тебя долго не выйдет.

– Я не знаю. Это сложно. Я – это я. Понимаешь?

– Нет, и слава демонам. Идем в дом, ты замерзла. Я уже лечил тебя от воспаления легких и не хочу снова заиметь в доме капризную девицу.

– А, – я отмахнулась, – этому телу ничего не будет. Оно и не такое выдерживало.

– А если однажды не выдержит, ты снова сделаешь удивленный вид и скажешь «ой»?

На самом деле я сопротивлялась больше для вида, ноги заледенели и, по ощущениям, покрылись инеем. Тепло камина, горевшего в кабинете, я встретила с удовольствием.

– Сядь, – сказал Крост, – раз тебе не спится, принесу что-нибудь горячее. Постарайся нигде не застрять и ничего не сломать. Держи крылышки при себе.

– Как скажете, магистр. – Я принялась рассматривать книги на полках.

Кабинет, как и весь остальной дом, совсем не производил впечатления обжитого пространства. Крост здесь не работал, лишь изредка проводил время – об этом свидетельствовали карманный блокнот с пометками на столе и небрежно брошенная на кресло вчерашняя газета. Вот за нее я и ухватилась. Удобно устроилась (насколько вообще это можно было сделать, имея за спиной два здоровенных перепончатых крыла) и приготовилась вникать в последние новости, сенсации и сплетни Штормхолда.

– Я бы тебе не рекомендовал это делать.

Крост вернулся быстро, держа в руках две чашки с чем-то горячим. По запаху и цвету я распознала прогретое вино. Рассмеялась, пригубив пряный напиток.

– То есть я должна сидеть под замком и спрашивать разрешения на короткую прогулку, но раз уж когда-то я была хорошей скромной девочкой и помню те славные времена, то можно выпить?

– Это когда это ты была хорошей скромной девочкой?

– Ты сам сказал об этом на балконе. «Деллин – хорошая девочка». А у меня отличная память.

– Значит, я могу рассчитывать, что в этом году твоя учеба пойдет в гору? Раз память улучшилась?

Я подавилась вином и закашлялась.

– Что?! Я что, все равно пойду в школу?!

– А ты как думала? Тебе нужно научиться контролировать себя. Силу, тело, воспоминания, эмоции. Мне нужно быть в школе, я не могу жить на два места. Пара сотен оболтусов с нестабильной магией на одной чаше весов и ты на другой. Выбор очевиден.

– Капец! – возмутилась я. – Смерть – не повод для прогулов. Скажи еще, что заставишь отработать пропущенный семестр.

– Ты посмотри, и сообразительность повысилась.

С полминуты я думала, как ответить, но не нашлась и снова уткнулась в газету.

– Я серьезно, – сказал Крост. – Лучше не читай. Если ты все помнишь, то не читай.

– Почему?

– Многое изменилось, пока ты… м-м-м… изволила спать.

– Сколько прошло времени?

– Полгода.

Я открыла рот и едва удержала кружку. Полгода? Полгода?! ПОЛГОДА?!

После такого заявления отказаться от просмотра новостей стало почти невозможно. Ждать, пока Крост все расскажет? В своем фирменном стиле «расскажу кое-что, половину умолчав для твоего же блага, а когда все раскроется, сделаю вид, будто надеялся, что ты не узнаешь».

На первой полосе красовалось изображение принцессы, поэтому статья меня не особо заинтересовала. Наверняка какая-нибудь заметка о том, что у Катарины сорвалась свадьба или Катарина посетила приют для брошеных животных. До тошноты слащавая и позитивная, как и все, что писали о принцессе раньше. Но Крост, когда я, не задумываясь, перевернула страницу, удивленно хмыкнул. Пришлось вернуться. Когда до меня дошел смысл подзаголовка, я замысловато выругалась и хлебнула сразу половину кружки с вином.

«Темные времена: поможет ли Штормхолду жертва безумной богине?»

– Эт-т-то ч-что? – От шока я даже слегка стала заикаться.

– Это проблема номер один. Сайлер.

– Я… это желтая газета, да?

– Боюсь, что нет.

– «Ситуация в Штормхолде угрожает не просто стабильности и процветанию королевства, но и ставит вопрос о его существовании. Немыслимое поднятие цен на крупицы магии воздуха и земли поставили миллионы подданных на край нищеты. По всему Флеймгорду гремят протесты, недовольство в обществе растет. На дворцовой площади уже вторую неделю проходят столкновения стражи с протестующими.

Такого еще не случалось: месторождения магии истощаются. Крупицы воздуха и земли уже превратились в роскошь, не доступную большинству. Когда то же самое произойдет с огнем и водой? Вот главный вопрос, интересующий Штормхолд.

От его величества и Совета Магов требуют решительных действий, и буквально накануне стало известно: когда на кону благополучие мира, нет места личным драмам и слабостям. Давно забытые ритуалы вновь призваны обратить на Штормхолд внимание богов. В последний день лета, на закате, богиня хаоса и смерти примет дар его величества. И мы воздаем дань уважения принцессе Катарине, жертвующей ради Штормхолда и его подданных своей душой. И надеемся, что Таара обратит Пламя Хаоса на наше благо».

Что за…

– Я же говорил: не читай.

– Он сошел с ума?

– Нет. Сайлер не сошел с ума. Он… м-м-м…преследует свои цели.

– Он помогает Акориону?

– Нет. Но видишь какая штука: Эрстенни и фон Эйры подняли цены на крупицы, мотивируя это истощением месторождений. Куча народа осталась без магии, работы, еды. Голод, паника, протесты, народ призывает распустить к чертям Совет Магов, раз им больше не позволяют колдовать. Ну и Сайлеру удалось убедить Совет, что Таара поможет Штормхолду в обмен на древний ритуал, о котором все забыли.

– Принцесса для свиты. Да он псих! Она же его дочь!

– Для королей трон всегда был дороже жен, детей и даже души.

– Я такой херни не говорила! Мне не нужна Катарина!

– А Сайлеру не нужно твое благословение. Ему нужен образ беззаветно преданного людям короля, пожертвовавшего ради народа всем. Поэтому Катарина считает, что спасает людей, Совет полагает, что просит помощи у забытой богини, а король поднимает – как там у вас говорят? – рейтинг.

– И ты с ним дружил!

– Я с ним не дружил, я с ним взаимовыгодно сотрудничал.

– Ты что, не мог ничего сделать?! Рассказать, как все на самом деле? Ты же в Совете!

– Я из него исключен, – усмехнулся Крост.

– Капец! – в голосе прорезались истерические нотки. – Бога исключили из Совета Магов его же мира!

– Зато мы почти собрали Совет Богов.

– И Совет Богов советует королю пойти в задницу.

– Нам нужна печать – и можно отправлять официальную ноту протеста.

– Смешно. Но почему ты не вмешался?

– Я думаю. Время еще есть.

– У меня пропал дар речи!

– Наконец-то. Я уже и не надеялся.

Я допила остатки вина и, поняв, что хуже уже не будет, перевернула страницу. Что в этом дурдоме еще случилось?

– Суд по делу Брины ди Файр? Ее что, судят? За что?!

– За покушение на убийство. Считаешь, повод недостаточный?

– Он ее заставил, – сказала я. – Против Акориона обычному человеку не выстоять.

– Я знаю. Но официально Акорион – это Дэвид Даркхолд, темный маг, бросивший вызов безопасности, независимости и единству Штормхолда. Не смотри на меня так, это из статьи. Стычка в театре просочилась в народ, пришлось выпускать легенду. Во время ее обсуждения меня и исключили из Совета. Надо сказать, времени стало значительно больше.

– Но… – Я бегло пролистала газету. – Здесь парочка статей о темной магии вообще. А если они ее запретят? Закроют школу и устроят охоту?

– Сайлер не совсем дурак. Точнее, совсем не дурак. Рискнуть пойти против меня он не решится. Против других темных тоже. Их мало, но они компенсируют численность силой. На данный момент мы в нейтралитете. Он понимает, что так или иначе разбираться с Акорионом мне. А ему – постараться удержать свою священную табуретку в том случае, если победа будет за мной. Немного обидно, конечно, я надеялся на некоторое содействие. Но давай будем честны: с королями у этого мира все не слава богам.

Я, уловив намек, снова поспешила спрятаться за газетой. Все-таки пресса – зеркало общества. В ней столько же чуши, сколько и в головах тех, кому не хватает ресурсов или желания разбираться самостоятельно. Наверное, прибыли у них сейчас сумасшедшие.

– Ну, раз я жива, Брину ведь не посадят? Подумаешь, пырнула ножичком подругу… да мало ли какая женская дружба бывает. Это они еще к Балу Огня не готовились. Там каждая вторая мысленно превращалась в маньяка.

– Все не так просто. Брина – инструмент давления на Бастиана. А Бастиан – кость в горле Сайлера и Акориона. Поэтому они отвергли версию о ментальном внушении, засунули Брину в закрытую школу на то время, пока детективы работают, и готовят прошение о смертной казни. Законники Бастиана одновременно с этим пытаются настоять на заключении. Но, думаю, последует какое-то предложение для ди Файра, от которого он не сможет отказаться.

– Смертную казнь?! Они психи!

Крост невесело хмыкнул. Демоны, лучше бы я спала! Лучше бы изображала умирающую (а точнее – оживающую) девицу и еще полгода передвигалась по дому с исключительно несчастным видом.

– И какой мотив? Брина убила подружку просто потому что гладиолус?

– Ревность.

– Э-э-э?

– Обвинение утверждает, что между Бастианом и Бриной были отношения, выходящие за рамки отношений брата с сестрой. Он начал встречаться с тобой, Брина взбесилась и попыталась тебя убить. Положение Бастиана осложняет то, что он пытался спрятать ее. Законники его, конечно, отмазали состоянием глубокого шока. Парень проснулся и нашел мертвую девушку и сестру без сознания рядом. Но вся эта история в глазах обывателя выглядит дурно.

– Так. Кто подарил Сайлеру книжки с легендами про богов? Он явно оттуда черпает идеи. Черт… закрытая школа. Я почти ничего о ней не знаю, почему Брину туда поместили?

– Ее нельзя держать в тюрьме, магия слишком сильная. Поэтому Брина ждет суда там, где эту магию нейтрализуют.

Быстро вспомнились пары по нейтрализации, где Крост, усмехаясь, сказал, что это всего лишь красивое слово для маскировки убийства. А еще были занятия в лесу – демоны, как же давно! – где в эмоции, в самое нутро, нагло и болезненно лезли без предупреждения. Если Брина уже полгода там…

– Надо ее вытащить.

– Да, полагаю. Но сейчас любое решительное действие – гвоздь в крышку гроба Бастиана. А он, к сожалению, нам нужен. Нельзя допустить, чтобы его в чем-то обвинили, потому что иначе ему придется или сесть, или бежать. Акорион тогда откроет бутылочку игристого.

– Никогда в жизни мне еще так не хотелось поделить братика на ноль!

– Согласно математике твоего мира, деление на ноль – что принимается делением на бесконечно малое число – дает бесконечность. Зачем нам бесконечное количество Акорионов?

Я посмотрела на него, пытаясь понять, шутка это или Крост и вправду так занудствует?

– Это устойчивое выражение, – наконец буркнула я.

Первые лучи яркого утреннего солнышка меж тем отразились от стеклянной дверцы шкафа, бросая солнечных зайчиков на предметы. Я вместе с креслом отодвинулась, чтобы не жмуриться.

– И что делать? – вопросительно посмотрела на Кроста.

Он пожал плечами.

– Думать. Поэтому мы здесь. Поэтому мне пришлось купить дом в Спаркхарде. Занятия начнутся через несколько недель. За это время нужно решить, как представить тебя в школе, как объяснить твои крылья. Ты точно не можешь их спрятать?

– Не могу. Они же из меня растут. В отличие от твоих приставных рогов.

– Ты не можешь прикрутить свою язвительность? Начинаешь напоминать своего огненного приятеля.

– Извини. – Я потерла глаза и зевнула.

Пожалуй, мне стоило еще поспать, но в то же время надеяться, что с такими новостями получится уснуть, было бы глупо.

– Ты не хочешь с ним поговорить? – вдруг спросил Кейман, и я мысленно сжалась в кресле.

– Я…

– Будешь устраивать мне в школе новый сезон сериала «Деллин и ребята»?

– Мне надо прийти в себя.

– А ему нет? Я не самый большой поклонник Бастиана ди Файра, но заслуживает он хотя бы знать, что Деллин Шторм все же жива?

– Я поговорю с ним, когда появится возможность съездить во Флеймгорд. Сейчас путешествие дастся мне тяжеловато.

– Он здесь.

– Что? – Я вскинула голову.

– Дома Огня и Воды перенесли основные резиденции в Спаркхард. Бастиан и Уотерторн здесь. Мотаются во Флеймгорд каждую неделю, конечно, но у нас не осталось вариантов. Флеймгорд под полным контролем Сайлера. А здесь есть возможность работать сообща.

Кажется, больше ничто в мире не было способно ввергнуть меня в удивление. Хотя Крост явно мог с этим поспорить. И не стал выжидать удобного момента, огорошил сразу.

– То есть ты работаешь с Бастианом и Ареном Уотерторном над планом по уничтожению Акориона, в то время как король в столице занимается каким-то мракобесием, принося жертвы и рассказывая сказки?

– Да, как-то так.

– Есть еще что-то, что мне лучше знать? Кейман, скажи сразу, потому что когда челюсть падает на пол – на ней остаются синяки.

– Яспера ушла из школы и работает на Бастиана.

– Потрясающе. Просто работает? Или умудряется сочетать приятное с полезным?

– Нет уж, обсуждать сплетни я не собираюсь. Сама спросишь при случае.

– Как вообще это возможно? Они ведь ненавидели друг друга!

Крост пожал плечами.

– Я не знаю. Она ушла из школы, искала работу, он ей ее предложил. Яспера хороший маг, способности демона только добавляют ей плюсов. А ди Файр может ее защитить. Лучше он, чем королевская стража.

– Но ведь она должна была работать на корону… а короли стихий не относятся к официальной власти Штормхолда.

– Зато у них куча денег, чтобы можно было устроить все что пожелается.

– Понятно. Мир перевернулся с ног на ноги. Хорошо… как дела у Аннабет?

Я затаила дыхание, готовясь услышать что-то вроде «Аннабет сбежала из школы и подалась в гастролирующий цирк, полный карманников и мошенников».

– С ней все прекрасно. Схлопотала четыре трояка за год, совершенно искренне обиделась, что не дали зарабатывать на сплетнях из школы. А поскольку после запрета ее выгнали из редакции, то, подозреваю, меня считают жутким тираном, хладнокровно задушившим одновременно юный талант и свободу слова в Спаркхарде.

– Ну, хоть что-то не поменялось. Мне нужна одежда. Я с трудом нашла платье с открытыми плечами, но не могу же ходить в нем вечно. И форму придется шить новую. А еще как-то объяснить народу, откуда у меня выросли крылья.

– С этим как раз нет проблем, – ответил Крост. – Некоторые демоны вполне себе имеют крылья. Это редкость и вызовет удивление, но в целом мы сможем объявить всех сомневающихся неучами и отправить на пары нейтрализации. Демоны, увы, не редкость. Побудешь, так сказать, существом классом пониже. Временно. А за одеждой обратись к Алайе. Она сирена, ты не вызовешь у нее удивления.

– Пойдем? – Я с надеждой взмахнула крыльями.

Аж напугалась. Ну и конечности!

– Сейчас? Ты страшная женщина, дай мне поспать.

– Ты сам не спал. Я выспалась.

– Тогда иди… я не знаю, приведи волосы в порядок, найди обувь, наточи когти, залезь на балку под потолком и поспи вверх тормашками. А в обед мы сходим к Алайе.

– Хорошо, – пробурчала я. – В обед.

В душ и вправду стоило сходить, впрочем, вряд ли у Кроста найдутся зелья для волос. Ох и намучаюсь я с этими кудрями. Прошлый мышиный хвостик бледно-шоколадного цвета как-то был проще в уходе.

– Ты сама к нему сходишь или мне рассказать, что здесь случилось? – уже у самой двери меня догнал вопрос.

Я поморщилась. Но Крост этого не видел, крылья за спиной надежно скрывали меня от его взгляда.

– Скажи сам.

– Трусиха.

– Да. Наверное. Бастиан имеет право знать, но… ему не нужна такая Деллин.

– Откуда ты знаешь?

Я улыбнулась. Хотела равнодушно, небрежно, как будто мне совсем наплевать. Получилось вымученно и обреченно.

– Он сам об этом сказал. Он пообещал.